– А вот при чем. Верховный жрец Угролука как-то напророчил, что эти часы спасут город от гибели в том случае, если всегда будут точно идти. В прошлом году они остановились; часовщик Йийим с ними не справился, и они стоят по-прежнему. Ничего удивительного, ведь Йийим – бедный родственник короля, его назначили на эту должность, потому что ему нужны были деньги, а в часах он никогда в жизни не разбирался.
– В каком состоянии находится в Иразе часовое дело?
– Да ни в каком. На весь город несколько водяных часов из Новарии да эти огромные на башне, что смастерил твой отец. Во Дворце Познания есть ученые, пытающиеся овладеть часовым искусством. Кое-чего достигли: собрали часы, которые за день убегают вперед или отстают не более чем на четверть часа. Дай срок, и в Иразе, думается мне, появятся свои часы, не хуже, чем у других. А пока ничего не остается, как обходиться солнечными, песочными да свечными.
– А что это за Дворец Познания? – спросил Джориан.
– Внушительное заведение, основанное сто с лишним лет назад, при… при… как же его звали?.. – Карадур прищелкнул пальцами. – Проклятие! Все хуже с памятью. А! Вспомнил: при короле Хошче. Во Дворце два отделения – Духовная школа и Материальная школа. Первая занимается искусством магии, вторая – механикой. Во Дворце есть библиотеки, лаборатории, комнаты для занятий, где ученые делятся с учениками своими достижениями.
– Как Академия в Оттомани, только размах побольше.
– Вот-вот, сынок. Правда, Академия… хм… Академия изучает главным образом литературу и теологию, а Дворец Познания не брезгует вопросами чисто практическими. Я сам преподаю в Духовной школе.
– Теперь припоминаю. Я, похоже, слышал о вашем Дворце, когда изучал в Академии стихосложение. Это не у вас разработали ветряную мельницу последнего образца?
– Да-да. Но теперь Дворец Познания уже не тот, что прежде.
– А что такое? – спросил Джориан.
– Хошча и его преемники живо интересовались науками, и духовными, и материальными. Они щедро снабжали Дворец деньгами, и наука шагнула далеко вперед. Позднее короли заметили, что их возможности все же ограниченны, несмотря на все научные достижения, и виной тому человеческая природа. Сколько ни совершенствуй ослиную и лошадиную упряжь, чиновники все равно берут взятки, воруют и притесняют народ. Можно заговорить оспу, но нельзя излечить короля от пороков, безрассудства и заблуждений. Лучшая конструкция водяного колеса не избавляет его величество от родни, пытающейся отравить его и захватить трон.
– Дай вам волю, вы весь мир наводните механизмами, будет как на том свете, куда души попадают после смерти и где все делают машины. Помнишь, я заглянул туда мельком, когда бежал из Ксилара?
Карадур, пожав плечами, продолжал:
– Короче, короли заметили, что жизнь стала в некоторых отношениях удобнее, а только счастья не прибавилось. Тогда они начали терять интерес к Дворцу Познания. Последние полвека вложения постепенно уменьшались. С тех пор как лет тридцать тому назад был изобретен телескоп, наука, можно сказать, стоит на месте.
Учреждение сейчас возглавляет некий Борэ – неуч и бездельник, совершенно непригодный для этой должности. После пророчества насчет часов король и его приближенные очень разволновались: часы-то неисправны. Король возложил всю ответственность на Борэ. Борэ в свою очередь переложил ее на декана Материальной школы, а уже тот – на часовых дел мастера Йийима. Дело кончилось ничем.
Никто из этих господ не желает признать, что должности во Дворце следует распределять в соответствии с заслугами и ученостью. Иначе они, глядишь, сами расстались бы с теплыми местечками. Утверждают, будто ученые – люди с предубеждениями, вечно им все кажется невозможным, здраво судить о науках, таящих столько неожиданного, может только дилетант благородного происхождения. Так и идет месяц за месяцем, болтовни много, толку никакого.
В прошлом месяце его величество устроил преподавателям Духовной школы торжественный прием. Потчевал нас какими-то немыслимыми деликатесами. Чего стоило блюдо из язычков фатуливы, птички из далекого Буранга! Любит же король поесть, клянусь богами Мальваны! Я привык к простой пище и на приеме не очень-то интересовался экзотическими блюдами, а вместо этого воспользовался случаем, чтобы поделиться с его величеством кое-какими мыслями. Дал ему понять, что, обладай я полномочиями Борэ, часы на башне очень скоро были бы в исправности.
Сперва мы всё ходили вокруг да около, я осторожничал: королю ведь не выскажешь прямо, что думаешь. Да и король, если он не глуп, не раскроет всех своих соображений простому человеку, как я. Король Ишбахар, как выяснилось, не лишен здравого смысла, стоит отвлечь его от чревоугодия. Он согласился, что с этими часами, не желающими отсчитывать время, надо что-то делать. С другой стороны, он не может просто взять и уволить Борэ, у которого есть влиятельные друзья среди знати. Да и что за повод? Жалоба младшего преподавателя, притом иноземца.
Наконец мы пришли к соглашению. Король обещал назначить меня на особую должность, которая называется «друг короля». По сути, она означает мальчика на побегушках, зато позволила мне сделать распоряжения насчет починки часов.
«Если часы заработают, – сказал король, – я пошлю Борэ на пенсию, а ты займешь его место».
Воспользовавшись правами, которые дает моя новая должность, я послал за тобой Зерлика. Где ты, я приблизительно определил при помощи колдовства.
– Но как это поможет вызволить мою девочку из ксиларской золоченой темницы?
– Разве не понятно, сынок? Как ректор Дворца Познания, я смогу направить усилия ученых и волшебников в полезное для нас русло. С их помощью нам наверняка удастся похитить твою жену из Ксилара. Представь себе, лучшие умы…
– Странно, что ты сам не придумал никакого волшебного способа.
– При теперешнем положении дел это невозможно. Декан Духовной школы Фахрамак мало чем отличается от Борэ или Йийима. Беспокоится, как бы я его не вывел на чистую воду, и поэтому дал мне глупейшее задание, какое только мог выдумать: я должен составить словарь языка, на котором говорят черти Пятой реальности. Иногда Фахрамак заглядывает ко мне проверить, не занят ли я, чего доброго, какими-нибудь другими исследованиями.
– А что бы ты сделал для освобождения Эстрильдис, если б тебе не мешали?
– По-моему, ничего не придумать лучше волшебных летающих предметов. Ты слышал, конечно, о метлах и коврах-самолетах? В метлу или ковер вполне можно вселить демона и даже заставить их подняться в воздух. Только далеко с ним не улетишь.
– Почему?
– Они петляют, переворачиваются, кружатся, будто падающий лист, – словом, безобразничают, как могут, и летающий предмет рвется или ломается, так и не успев стать приличным самолетом. Во Дворце сейчас есть группа ученых, которые трудятся над этой проблемой. Если ты починишь часы, в моей власти будет привлечь к работе еще сколько угодно исследователей, и я не сомневаюсь, что вскоре мы достигнем цели.
– Кто мне платит? – спросил Джориан. – И сколько?
– Я заплачу из особого фонда, которым располагаю, как друг короля. Тебя устроит половина пенембийской короны в день?
– Сколько в новарских деньгах?
– Пенембийская корона соответствует двум с половиной ирианским маркам, а ксиларскому льву – шесть корон.
– В таком случае полкороны в день – плата подходящая.
– Это не так много, как поначалу кажется: жизнь в таких крупных городах дорогая. Будет не хватать – не стесняйся, скажи.
– Мне кажется, на первую выручку неплохо бы обзавестись какой-нибудь местной одеждой, чтобы не так выделяться.
Карадур внимательно поглядел на него:
– Это дело непростое. Одежда несет здесь политический смысл.
– Да ну! Как это?
– У нас две партии болельщиков – Штаны и Юбки.
– Как ты сказал? Партии болельщиков?
– Да. Пожалуй, расскажу по порядку. Начать с того, что жители Ираза – самые азартные болельщики на всем белом свете. Их любимый вид состязаний – скачки. На каких только зверях тут не соревнуются, даже на черепахах!
– Что? Оседлали бы лучше улиток, еще увлекательнее.
– Тут не до шуток, сынок. Они садятся на гигантских черепах, отловленных где-то на островах, и те ползают по ипподрому. Болельщики разделены на две группировки, знаком отличия является одежда. Одна группировка носит юбки в складку вроде той, что ты видел на господине Зерлике, другая – брюки. Редкое состязание обходится без потасовок между Штанами и Юбками. Тут и поножовщина, и прочие безобразия. Драки случаются и вдали от ипподрома, когда нет скачек.
– При чем же здесь политика?
– Страсти кипели, росла сплоченность внутри группировок, и те быстро приобрели политическую окраску. Пожалуй, Штаны можно назвать либералами, а Юбки – консерваторами, ведь юбки – одежда более традиционная. Брюки начали носить только в прошлом столетии, переняв покрой у мальванцев.
– Тогда мне волей-неволей придется записаться в либералы, – сказал Джориан. – Не хочу носить юбку! А на чьей стороне король?
– Принято считать, что он придерживается нейтралитета, так как группировки имеют общественный статус и располагают отрядами городского войска. На деле он больше тяготеет к Юбкам: они на все лады превозносят абсолютную монархию, тогда как Штаны хотят ограничить ее, создав выборный совет. Штаны сейчас в немилости: от них отделилась фракция диссидентов, которые покинули Ираз и теперь, по слухам, подстрекают к мятежу крестьян. Так что лучше бы тебе нарядиться консерватором.
Джориан упрямо покачал головой:
– Буду ходить в брюках: в юбке неловко как-то. К тому же поддувает. Тебе придется объяснить королю, что одежда не имеет для меня политического значения, я ведь чужеземец.
Карадур вздохнул:
– Попробую. Как я уже говорил, король Ишбахар – человек здравомыслящий, если оторвать его от гурманских удовольствий.
IVЧасовых дел мастер
Джориан в новых иразских шароварах стоял во внутреннем дворе Башни Кумашара, запрокинув голову и щурясь от яркого света.