Отец поддержал меня в новом увлечении. Мы вместе ходили на аукционы, блошиные рынки и в розничные магазины. Начала собираться собственная коллекция: я занимался поиском информации, а он совершал покупки. Нам больше были неинтересны монеты, мы полностью погрузились в мир часов.
Мой отец родом из Египта, из очень консервативной христианской семьи. Я появился на свет, когда он был уже в солидном возрасте. Ему было 42 года, поэтому нас с ним разделяла не только культурная пропасть, но и поколенческая. Мы спорили абсолютно по всем вопросам. Но когда дело касалось часов, у нас было полное взаимопонимание, тут мы общались душа в душу. С часами связаны все мои счастливые детские воспоминания об отце.
Когда он скончался в 2002 году, я открыл сейф, где хранились все наши часы, и меня накрыла волна эмоций. Это был он, это был я, это были наши лучшие воспоминания.
У меня сложилась успешная карьера инженера-электрика в Lockheed Martin, я разрабатывал системы противоракетной обороны и был настоящим ракетостроителем, хотите – верьте, хотите – нет. Но, когда я увидел после смерти отца всю нашу коллекцию часов, мое увлечение вспыхнуло с новой силой. В свободное время я начал писать о них и фотографировать их. Я снова погрузился в мир часов и начал модерировать несколько форумов на TimeZone.
Эти часы стали моими спустя год после смерти отца. Я обладаю одной из самых редких моделей Rolex. Они самые точные из когда-либо продаваемых в общем доступе среди всех брендов. Кроме того, они собраны вручную, финишная обработка также выполнена руками одного из лучших часовых мастеров Rolex. Один экземпляр из партии в 144 штуки проходит самые строгие хронометрические испытания в мире в королевской обсерватории Гринвича в Англии. Глядя на принадлежащие мне редкие часы (таких в мире всего 5 экземпляров), я понял, что в них применен так называемый баланс Гийома – очень сложный компонент. В то время мир еще не знал, что Rolex использует этот компонент, а когда я узнал об этом, то занял свою нишу в мире коллекционеров.
Передо мной начали открываться двери. Ко мне стали обращаться люди с просьбой написать статью или проконсультировать. Было много переговоров с представителями аукциона Christie’s и другими компаниями, и, в конце концов, я стал работать в аукционном доме Phillips, когда они открыли собственное часовое подразделение. Это произошло прямо перед моим повышением в Lockheed и переездом. Теперь я живу так, как всегда мечтал.
НасМузыкант и предприниматель
Когда мне было 17 лет, я жил в Квинсе и дружил с парнем, у которого были золотые Rolex Presidential. Я слышал об этих часах еще до того, как их увидел. Никогда ранее мне не доводилось так близко разглядывать нечто подобное. Тот парень был первым из моих друзей, обладавшим настоящими золотыми Rolex, и эти часы, как понимаете, придавали ему мужественности. Впоследствии на протяжении долгих лет я подмечал, что многие знаменитые мужчины носили похожие золотые Rolex: взять, к примеру, Сэмми Дэвиса-младшего или Мартина Лютера Кинга-младшего.
Мой отец никогда не придавал часам такого значения, как я. Никто в моей семье не носил экземпляры, которые мне нравятся. Тогда я понял, что у меня свой вкус и стиль, мне нравятся другие вещи.
Я люблю носить уникальные вещи. Встретив человека с часами, которые до этого видел только в журнале или только слышал о них, всегда думаешь, что в нем есть что-то особенное. Парень с усыпанным бриллиантами экземпляром на руке, исходя из моего опыта, явно любит повеселиться. Он предпочитает хорошо проводить время.
Сейчас мои любимые часы – Patek Philippe Nautilus. Мне нравится их название и то, что их носят не все. У меня не очень широкое запястье, и мне подходят пропорции и форма этих часов. Они удобные. В них нет бриллиантов, они сделаны из розового золота, на кожаном ремешке, и хорошо подходят ко всему. Эти часы отлично смотрятся в повседневном образе, а также прекрасно подходят к парадному костюму.
Неважно, какие инновации происходят в цифровом мире, – мне нравится то, что нравится. Качество изображения в старых фильмах далеко от идеала, но это классика, и я не перестану их смотреть только потому, что сегодня снимают фильмы в качестве HD. В первых кроссовках Джордана не было функции поддержки стопы, как в современных, но я купил их, когда они только появились в продаже, и ношу их по сей день. Некоторые вещи остаются со мной навсегда.
Говорят, что время – это иллюзия. Но даже если и так, она нам необходима. Хорошие часы говорят о том, что их владелец пунктуален, ответственен и состоятелен. Он умеет грамотно распоряжаться своим временем и воспринимает жизнь всерьез, потому что она никого не ждет. Не заметишь, как жизнь пройдет.
«Парень с усыпанным бриллиантами экземпляром на руке, исходя из моего опыта, явно любит повеселиться».
ЧАСЫ ЭЛВИСА ПРЕСЛИ
CORUM BUCKINGHAM, МОДЕЛЬ 5971
Квадратные часы Corum Buckingham из желтого золота принадлежали самому королю рок-н-ролла, пока он не отдал их своему верному помощнику, телохранителю и дублеру, Ричарду Дэвису со словами, что с ними что-то не так.
Когда Дэвис начал осматривать часы, то увидел гравировку на задней крышке «To Richard from E.P.» (Ричарду от Э.П.).
Возможно, Элвис Пресли хотел, чтобы эти часы стали талисманом Дэвиса.
Доктор наук Джек КарлсонАрхеолог и писатель
Я доктор археологических наук со специализацией в римской и китайской археологии, занимаюсь вещами, которые намного старше, чем мои часы 1914 года. Мне нравится идея артефактов, когда история изучается через предметы.
Я вырос в пяти минутах от часового завода Waltham в Массачусетсе. Каждый раз, гуляя по улицам, заходя перекусить или выпить чашку кофе, я замечал, что все в городе было либо названо в честь часовой промышленности (типа пивной «Город часов»), либо имело логотип с часами. Все здесь напоминало о том, что у нас расположен знаменитый американский часовой завод. Большая часть продукции на заводе изготавливалась для американских солдат, принимавших участие в Первой мировой войне.
На моих часах установлена решетка от шрапнели, которая словно рассказывает историю об их предназначении и жизни. В каком-то смысле эта идея трагикомична – тебя изрешетит на войне, зато стекло на часах не пострадает. Но в то же время у этого экземпляра очень серьезная и важная концепция. В ней есть смысл.
В археологии существует термин «материальная культура», который обозначает, что у предмета есть предназначение и история. Поэтому мы можем говорить не только о том, что произошло с человеком, который носил эти часы, но также представляем, что происходило с самими часами – где их сделали, где носили, что они повидали.
Этот экземпляр я не получал в наследство, у меня нет к нему личной привязанности. И, находя на раскопках в Италии монету или кусок керамики, у меня тоже не возникает сентиментального чувства к предмету. Мне нравится представлять истории, связанные с этими артефактами.
Аарон СигмондЖурналист и писатель
Как и большинство иммигрантов двадцатого века, мой дед приехал в Америку в конце двадцатых годов между Первой и Второй мировыми войнами и прошел через иммиграционный пункт на острове Эллис. Но вместо того, чтобы поселиться в Бруклине или Нижнем Ист-Сайде, подобно многим русским и польским евреям, он отправился в Чикаго. Там его уже ждали отец и двое братьев, и все они занялись автомобильным бизнесом. Одной из первых его покупок в США стали часы Elgin.
Я думаю, что для него бренд Elgin символизировал две вещи: Америку – новую жизнь на новой земле – и Чикаго, потому что именно там находился Elgin.
Мой дедушка надевал эти часы только в особых случаях: на свадьбы, бар-мицвы и большие праздники. А потом снова убирал их в ящик. На моей бар-мицве бабушки и дедушки преподнесли мне традиционные подарки: Библию, ручку и немного денег. Но я сказал деду, что на самом деле мне бы хотелось получить в подарок его часы.
Когда он умер, бабушка провела ритуал дарения некоторых его личных вещей, среди них были: перстень-печатка, кольцо со звездчатым сапфиром и несколько хороших часов. К тому времени часы Elgin находились в плачевном состоянии: у них не было ремешка, а на циферблате отсутствовали несколько цифр. Они никому не были нужны. Я думал, какие же они все глупые, ведь эти часы были воплощением всей жизни дедушки! Они словно рассказывают его историю.
С точки зрения денежной стоимости, это самые недорогие часы в моей коллекции. Но для меня они самые ценные. И я ношу их так, как носил мой дед, надевая только в особых случаях.
Макс УэстлерОснователь блога и сайта All Plaidou
Эти часы мне подарил Мэтт. Он работал вожатым в лагере, когда мне было 10 лет. Я считал его очень крутым. Мне так хотелось быть на него похожим. Мэтт играл в университетской бейсбольной команде в Техасе, и в то лето он поделился со мной некоторыми своими хитростями. Именно после общения с ним я полюбил флисовые толстовки Patagonia Snap-T, мешковатые шорты и эти часы на ремешке с липучкой. По ним он засекал во время заплывов в бассейне, и я не раз ему говорил, что они потрясающие и очень мне нравятся. Я приезжал в лагерь четыре лета подряд и все это время продолжал восхищаться его часами. В конце последнего сезона в лагере Мэтт мне их подарил.
В лагере я научился ориентироваться на местности, нырять, ходить в походы, устанавливать палатку и разжигать костер. Сегодня, отправляясь в поход, я использую эти навыки, и все они связаны с этими часами, которые служат мне постоянным напоминанием о лучших днях моей жизни на природе.