Как же фамилия ее тетки? Инспектор заглянул в блокнот. Лоутон… Миссис Лоутон, Палмерстон-роуд, 14. Хардкасл не захотел воспользоваться полицейской машиной и отправился пешком.
Палмерстон-роуд — улица мрачноватая, сколько бы ни утверждали местные жители, что она знавала лучшие времена. Большинство домов теперь было разделено на две-три секции с отдельными подъездами, которые сдавались внаем. Сворачивая за угол, инспектор заметил, что идущая навстречу девушка, увидев его, на мгновение замешкалась, словно хотела о чем-то спросить, но передумала. По непонятной причине инспектор тут же задумался о туфлях. Вернее даже… об одной туфле. Лицо девушки показалось ему знакомым… Кто бы это мог быть? У него было ощущение, что совсем недавно он ее где-то видел. Может быть, она узнала его и хотела заговорить?
Инспектор задержал шаг и оглянулся. Девушка быстро удалялась. К сожалению, у нее было не слишком запоминающееся лицо. Такое трудно удержать в памяти, если для этого нет какого-то особого повода. Голубые глаза, светлые волосы, рот чуть приоткрыт… Рот. Что-то связанное со ртом… Что она делала? Говорила? Красила губы помадой? Нет. Инспектор был слегка уязвлен. Он очень гордился своей способностью запоминать лица и любил повторять, что никогда никого не забывает — ни свидетелей, ни подсудимых. Впрочем, запомнить всех обслуживавших его в кафе официанток или водителей автобусов было нереально. Инспектор решительно выбросил девушку из головы и прибавил шагу.
Дверь подъезда дома четырнадцать была распахнута; внутри оказалось четыре двери, рядом с каждой из которых висела табличка с фамилией и звонок. Миссис Лоутон занимала квартиру на нижнем этаже. Инспектор позвонил в левую дверь. Через несколько минут послышались шаги, и ему открыла высокая сухощавая женщина с темными растрепанными волосами. Она была в фартуке и слегка запыхалась. Откуда-то, вероятно из кухни, доносился запах лука.
— Миссис Лоутон?
— Да? — она посмотрела на него с сомнением и некоторой досадой.
«Лет сорок пять, — подумал инспектор. — И еще в ней есть что-то цыганское».
— В чем дело?
— Я был бы крайне признателен, если бы вы уделили мне немного времени.
— Зачем это? Мне сейчас некогда. Вы, случайно, не из газеты? — добавила она раздраженно.
— Вам, наверное, надоедают репортеры, посочувствовал Хардкасл.
— Да уж! Стучат, звонят, задают какие-то дурацкие вопросы.
— Я знаю, как это неприятно. Рад был бы избавить вас от подобных визитов. Видите ли, миссис Лоутон, я инспектор криминальной полиции Хардкасл и как раз занимаюсь делом, из-за которого вам досаждают репортеры. Мы бы с удовольствием оградили вас от их любопытства, но, как вы понимаете, у ее величества Прессы свои права.
— Разве можно так беспокоить людей? — сказала миссис Лоутон. — Говорят, что обязаны сообщить читателям все новости, а печатают сплошное вранье. Такое навыдумывают. Просто безобразие! Ладно уж… входите.
Инспектор перешагнул порог, и миссис Лоутон закрыла дверь. На коврике лежало несколько писем. Миссис Лоутон нагнулась, чтобы их поднять, но галантный инспектор опередил ее. Передавая ей письма, он машинально скользнул взглядом по адресам.
— Благодарю вас, — она положила письма на столик в передней.
— Проходите в гостиную, вот сюда. Извините… Я вас на минутку оставлю. Кажется, что-то сбежало.
Миссис Лоутон поспешно удалилась на кухню. Инспектор еще раз, теперь уже не торопясь, просмотрел лежавшие на столике письма. Одно из них было адресовано миссис Лоутон, два других — мисс Р. Ш. Уэбб. Затем инспектор вошел в гостиную. Она была маленькой, убого меблированной и весьма неопрятной, но здесь и там бросались в глаза неожиданно яркие пятна и необычные предметы: красивая и, вероятно, дорогая ваза цветного венецианского стекла абстрактной формы; две ярких бархатных подушки, глиняное блюдо с заморскими раковинами… «У кого-то, у тетки или племянницы, — подумал инспектор, — есть вкус».
В комнату вошла миссис Лоутон — еще более запыхавшаяся, чем прежде.
— Теперь, надеюсь, больше ничего не убежит, — неуверенно сказала она.
— Извините, что беспокою вас в такое неурочное время… Я просто шел мимо и решил зайти, чтобы проверить некоторые факты, связанные с делом, в которое, к сожалению, была вовлечена ваша племянница. Надеюсь, она оправилась от потрясения? Подобное зрелище не для девичьих глаз.
— Да, конечно! Шила пришла домой в ужасном состоянии. Но утром почувствовала себя лучше и вышла на работу.
— Мне сказали, она работает сейчас где-то неподалеку. Я ни в коем случае не хотел ей мешать и решил, что лучше поговорить с ней дома. Но она, похоже, еще не вернулась?
— Сегодня Шила, скорее всего, вернется поздно. Ее вызвал профессор Парди, а у него, по ее словам, совершенно отсутствует чувство времени. Его любимая фраза: «Это займет не больше десяти минут, так что давайте закончим!» В результате проходит сорок пять, а то и час. Вообще-то он славный, все время извиняется. Раз или два даже предлагал ей остаться ужинать, так как задержал дольше, чем было условленно. Но все-таки это очень неприятно. Может, раз уж Шилы здесь нет, я смогу быть вам чем-то полезной, инспектор?
— Да нет, — улыбнулся тот. — Правда, нам удалось пока записать только основные факты, да и то я не вполне уверен, что правильно, — он сделал вид, что сверяется со своей записной книжкой. — A-а, вот! Мисс Шила Уэбб. Это ее полное имя или у нее есть и другое? Для предварительного слушания дела все должно быть записано абсолютно точно.
— Оно состоится послезавтра? Шила получила повестку.
— Это не должно ее беспокоить, — сказал Хардкасл. — Ей только нужно будет рассказать, как она обнаружила тело.
— А вы еще не знаете, кто был этот человек?
— Нет. На это требуется какое-то время. У него в кармане обнаружена визитная карточка, и мы сначала думали, что он страховой агент. Но, похоже, эту карточку ему кто-то дал. Или же он сам намеревался застраховаться.
— Вот как! — казалось, миссис Лоутон слегка заинтересовалась.
— Итак, миссис Лоутон, я хотел бы сверить свои записи. У меня записано: мисс Шила Уэбб или Шила Р. Уэбб. Но я не могу припомнить второго имени. Розали?
— Розмари, — поправила миссис Лоутон. — Ее крестили Розмари-Шила. Но имя Розмари всегда казалось ей слишком вычурным, и она называет себя не иначе как Шила.
— Понятно, — Хардкасл ничем не выдал своего удовлетворения тем, что его предположение оказалось правильным. Он отметил также, что упоминание имени «Розмари» не вызвало у миссис Лоутон никакого волнения. Для нее, по всей видимости, это было всего лишь второе имя племянницы, которое девушке не нравилось.
— Ну вот, теперь все правильно, — улыбаясь, сказал Хардкасл. — Как я понимаю, ваша племянница приехала из Лондона и последние десять месяцев работала в бюро «Кавэндиш». Вы не могли бы припомнить, когда именно она туда поступила?
— Так сразу я, пожалуй, и не скажу. По-моему, в ноябре прошлого года. Кажется, в конце ноября.
— Скажите, а до того она тоже жила с вами?
— Нет. До этого она жила в Лондоне.
— У вас есть ее лондонский адрес?
— Где-то был, — миссис Лоутон беспомощно огляделась по сторонам с видом человека, привыкшего к постоянному беспорядку. — Память у меня плохая. Кажется, что-то вроде (Эллингтон Гроув за Фулхэмуэй. Она снимала квартиру вместе с двумя приятельницами. Лондонские квартиры очень дороги. Молодой девушке не по карману.
— Вы помните, как называется лондонская фирма, где она работала?
— Конечно. «Хопгуд энд Трэнт» — на Фулхэм-роуд. Агенты по недвижимости.
— Благодарю вас. Теперь, кажется, все ясно. Скажите, пожалуйста, мисс Уэбб сирота?
— Да, — миссис Лоутон неловко двинулась на стуле. Взгляд ее был устремлен к двери. — Вы не возражаете, если я опять загляну на кухню?
— Конечно!
Инспектор открыл перед ней дверь, и она вышла. Интересно, ему только так показалось или последний вопрос действительно вызвал у миссис Лоутон какое-то беспокойство? До этого она отвечала охотно и вполне естественно. Хардкасл размышлял об этом, пока не вернулась миссис Лоутон.
— Простите, — произнесла она извиняющимся тоном, — сами понимаете — готовка… Вы, кажется, хотели меня о чем-то спросить? Ах да, помню. Только это не Оллингтон Гроув, а Каррингтон Гроув, семнадцать.
— Спасибо. Я спросил, сирота ли мисс Уэбб?
— Да, сирота. Ее родители умерли.
— Давно?
— Когда она была ребенком.
В тоне миссис Лоутон чувствовалась нотка вызова.
— Шила — дочь вашей сестры или брата?
— Сестры.
— А кем мистер Уэбб был по профессии?
Миссис Лоутон молчала, покусывая губы.
— Я не знаю, — наконец тихо произнесла она.
— Не знаете?
— Я хотела сказать… не помню. Это было так давно.
Хардкасл был уверен, что она снова заговорит. И не ошибся.
— Могу я спросить, какое отношение имеет… Я хочу сказать, какое имеет значение, кто были ее мать и отец и чем они занимались…
— Думаю, миссис Лоутон, это не имеет большого значения, во всяком случае с вашей точки зрения. Но, видите ли, обстоятельства сложились весьма необычно.
— Что вы имеете в виду?
— У нас есть основания полагать, что кто-то специально подстроил так, чтобы Шила оказалась в доме девятнадцать. Возможно, — инспектор сделал паузу, — кто-то затаил на нее зло.
— Представить себе этого не могу! Шила очень славная девушка. И очень добрая.
— Да, — мягко сказал инспектор. — Я тоже так думаю.
— И слышать не хочу о ней ничего плохого! — с жаром воскликнула миссис Лоутон.
— Разумеется! Разумеется! — инспектор умиротворяюще улыбнулся. — Однако вы должны понять, миссис Лоутон, что все выглядит так, будто ваша племянница намеренно была избрана жертвой. Как говорится в фильмах, ее «подставили». Кто-то подстроил все так, чтобы именно она вошла в дом, где совсем недавно убили человека. Совершенно очевидно, что кто-то специально заманил ее в дом.
— Вы… вы хотите сказать, что кто-то хотел, чтобы подумали, будто этого человека убила моя племянница? О нет! Я не верю!