— Конечно, в это трудно поверить, — согласился инспектор, — но мы должны все выяснить. Возможно, кто-то влюблен в вашу племянницу, а она не отвечает ему взаимностью? Молодые люди бывают отчаянно мстительны, особенно если отличаются неуравновешенным характером.
— Не думаю, что могло случиться нечто подобное, — миссис Лоутон нахмурилась. — Шила дружила с одним или двумя юношами, но ничего серьезного там не было.
— Может быть, в Лондоне? Вы ведь не знаете, с кем она дружила там.
— Нет, не знаю. По-моему, инспектор, вам следует спросить об этом у нее самой. Я ничего такого не слышала.
— Возможно, тут замешана ревность. Ну, скажем, одной из ее лондонских приятельниц, с которыми она снимала в Лондоне квартиру, — предположил Хардкасл.
— Я, конечно, допускаю, что кто-нибудь из девушек мог затаить на нее обиду, — неуверенно проговорила миссис Лоутон, — но уж, конечно, не до такой степени, чтобы взвалить на нее убийство.
Это было разумное замечание, и Хардкасл отметил про себя, что миссис Лоутон — человек вполне здравомыслящий.
— Я понимаю, — поспешил сказать он, — что подобные предположения кажутся невероятными, но ведь и вся эта история совершенно неправдоподобна.
— Должно быть, это проделал какой-то сумасшедший!
— Даже в поступках безумца, — сказал Хардкасл, — есть определенный смысл. Подоплека, так сказать. Потому я и расспрашиваю вас о родителях Шилы Уэбб. Вы не можете себе представить, — продолжал инспектор, — как часто мотивы поступков уходят корнями в прошлое. Если родители Шилы умерли, когда она была совсем маленькой, естественно, она ничего не может о них рассказать. Поэтому я вынужден вновь обратиться к вам.
— Да, я понимаю. Но… — В ее голосе чувствовались тревога и неуверенность.
— Они погибли одновременно? — спросил инспектор. — Несчастный случай?
— Нет, ничего такого.
— Значит, оба они умерли естественной смертью?
— Да… Я… не знаю.
— Думаю, миссис Лоутон, вы знаете чуть больше того, что мне рассказали. Может быть, родители Шилы развелись? Что-нибудь в этом роде?
— Нет… разведены они не были.
— Полно, миссис Лоутон! Вы знаете… вы не можете не знать, от чего умерла ваша сестра!
— Я не вижу смысла… То есть я не могу сказать… Все это очень сложно. Ворошить прошлое… Лучше этого не делать, — миссис Лоутон была в полной растерянности.
Хардкасл пристально смотрел на нее.
— Может быть, — мягко спросил он, — Шила Уэбб — незаконнорожденная?
Лицо женщины выразило испуг и облегчение одновременно.
— Не знаю, как бы это сказать…
— Шила Уэбб — внебрачный ребенок вашей сестры?
— Да, но сама Шила этого не знает. Я ей не говорила. Я сказала, что ее родители умерли молодыми. Так что… сами понимаете…
— Разумеется! И обещаю вам: если не возникнет особой надобности, я не стану расспрашивать ее об этом.
— Значит, вы не скажете ей?
— Нет, если в этом не будет необходимости, а я в этом почти уверен. Но, миссис Лоутон, мне хотелось бы услышать от вас полный и откровенный рассказ, и, уверяю, я сделаю все возможное, чтобы это осталось между нами.
— История очень неприятная, — начала миссис Лоутон, — и, поверьте, принесла мне много горя. Моя сестра считалась в семье умницей. Она была школьной учительницей, и дела ее шли очень хорошо. Ее уважали. Нельзя было даже представить…
— Такое часто случается, — понимающе заметил Хардкасл. — Итак, она познакомилась с этим человеком… с мистером Уэббом, да?
— Я даже не знала его имени, — сказала миссис Лоутон, — и никогда его не встречала. Сестра пришла ко мне и во всем призналась. Сказала, что ждет ребенка, отец которого не может или не хочет — я так до сих пор и не знаю — жениться на ней. Сестра была честолюбива, а, получи дело огласку, она потеряла бы работу. Я, разумеется, сказала, что помогу ей.
— А где ваша сестра сейчас?
— Не имею ни малейшего представления.
— Но… она жива?
— Думаю, да.
— И вы не поддерживаете с ней никакой связи?
— Она так хотела. Энн считала, что так будет лучше и для нее, и для ребенка. У каждой из нас был небольшой доход, оставленный нам матерью. Половину своей доли Энн перевела на меня, чтобы я могла вырастить и воспитать ребенка. Она сказала, что будет продолжать работать, только перейдет в другую школу. Одно время у нее была мысль уехать на год за границу. Кажется, по обмену, в Австралию… или еще куда-то. Вот все, что я знаю, инспектор Хардкасл, и что могу вам рассказать.
Хардкасл задумчиво смотрел на нее. Действительно ли это было все, что она знала? Поди разберись… Во всяком случае, это было все, что она решила рассказать. Возможно, миссис Лоутон действительно больше ничего не знала. Из того немногого, что инспектору довелось услышать, он понял, что мать Шилы — сильная, но ожесточившаяся личность, которая, несмотря на горькое разочарование, решила не допустить, чтобы одна-единственная ошибка разрушила всю ее жизнь. Трезво все взвесив, она обеспечила содержание своего ребенка, позаботившись о его будущем счастье. И с этого момента полностью устранилась, чтобы начать свою жизнь с нуля.
«Я могу понять, — думал инспектор, — что эта женщина не успела привязаться к своему ребенку. Но к сестре?»
— Довольно странно, — мягко сказал он, — что ваша сестра не поддерживала с вами никаких связей, можно ведь было хотя бы переписываться… Неужели она не хотела знать, как растет ее ребенок?
Миссис Лоутон покачала головой.
— Ничего странного. Надо знать мою сестру. Она всегда была очень волевым и решительным человеком. К тому же мы с ней никогда не были особенно близки. Я намного моложе — на двенадцать лет. Нет, мы не были близки.
— А как отнесся к удочерению племянницы ваш муж?
— К тому времени я уже овдовела. Я вышла замуж совсем молоденькой, и мой муж погиб на войне. Тогда у меня была своя кондитерская. Совсем небольшая.
— Где это было? Здесь, в Кроудене?
— Нет, тогда мы жили в Линкольншире. В Кроуден я приезжала как-то во время отпуска, и мне здесь так понравилось, что я решила продать свою кондитерскую и переехать сюда. Позже, когда Шила подросла и пошла в школу, я стала работать в большом магазине тканей «Роско энд Уэст». Я и теперь там работаю…
— Ну что ж, — сказал Хардкасл, поднимаясь. — Я вам очень признателен за откровенность.
— И вы ни слова не скажете Шиле?
— Нет, если не будет необходимости и если какие-либо обстоятельства из ее прошлого не окажутся связанными с убийством. А я полагаю, что это маловероятно, — инспектор вынул из кармана фотографию, которую показывал уже стольким людям. — Миссис Лоутон, вам, случайно, не знаком этот человек?
— Мне уже показывали, — она внимательно рассматривала снимок. — Нет. Я точно никогда его раньше не видела. Не думаю, что он здешний, иначе я скорее всего узнала бы его, — немного помолчав, она неожиданно добавила: — Он мне кажется приятным человеком. Я бы сказала, что он джентльмен. Как вы думаете?
Это старомодное, по мнению инспектора, слово в устах миссис Лоутон звучало вполне естественно. «Воспитывалась в деревне, — отметил он про себя. — Там люди все еще мыслят по-старому». Он еще раз посмотрел на фотографию и с удивлением подумал, что ему самому не приходило в голову таким образом взглянуть на убитого. Кажется приятным человеком? Инспектор предполагал совершенно противоположное. Возможно, что интуитивно или под влиянием того, что визитная карточка, найденная в кармане этого человека, ему не принадлежала. Однако объяснение, которое он дал миссис Лоутон, могло оказаться правдой. Вполне вероятно, что эту карточку ему всучил какой-то мнимый страховой агент. «И в таком случае, — с иронией подумал инспектор, — расследование окажется еще более сложным». Он снова посмотрел на часы.
— Я и так изрядно вас задержал, — сказал он. — И так как ваша племянница еще не вернулась…
Миссис Лоутон в свою очередь взглянула на часы, стоявшие на камине. «Слава Богу, здесь только одни часы», — сказал себе инспектор.
— Да, что-то Шила сильно задерживается, — заметила она. — Странно! Хорошо, что Эдна не стала ее ждать.
Заметив на лице инспектора удивление, она пояснила:
— Они работают вместе. Сегодня вечером она приходила зачем-то повидать Шилу. Немного подождала, а потом сказала, что дольше ждать не может. Вроде бы у нее с кем-то назначена встреча. Сказала, что поговорит с Шилой завтра или как-нибудь в другой раз.
Тут только инспектор вспомнил девушку, мимо которой прошел на улице, и понял, почему подумал при ее виде о туфлях. Ну конечно! Именно эта девушка приняла его и Лэма, когда они пришли в бюро «Кавэндиш», а когда уходили, она держала в руках туфлю с оторванным каблуком-шпилькой и гадала, как же ей теперь добираться домой. Лицо у девушки невыразительное и не очень привлекательное. Разговаривая, она сосала конфету. Очевидно, она узнала его на улице, хотя он ее так и не вспомнил. Она приостановилась, как будто хотела с ним заговорить. Что же она хотела сказать? Объяснить, почему зашла к Шиле Уэбб или ждала, что он сам ей что-нибудь скажет?
— Это близкая подруга вашей племянницы? — спросил он.
— Да нет, не сказала бы, — ответила миссис Лоутон. — Просто работают в одной конторе. Эдна — довольно заурядная девушка, и не очень к тому же умная. Они с Шилой не дружат. Признаться, меня несколько удивил ее приход. Она сказала, будто ей надо кое о чем спросить Шилу, что она чего-то там не понимает.
— А она не сказала, о чем именно хотела спросить вашу племянницу?
— Нет. Сказала, что все это не очень важно и может подождать.
— Понятно. Ну что же, мне пора.
— Странно, что Шила не позвонила, — вдруг забеспокоилась миссис Лоутон. — Обычно она всегда звонит, если запаздывает, потому что в таких случаях профессор приглашает ее ужинать. Надо думать, она придет с минуты на минуту. Отель «Кроншнеп» в самом конце Эспланады, а в это время автобусы нередко запаздывают. Что-нибудь ей передать?
— Нет, благодарю вас.