— Похоже на упражнение из пресловутого французского учебника, — заметил Бэк. — «Где находится тело моего дядюшки?» — «В саду кузена моей тетушки». А что скажешь о самом доме девятнадцать?
— Там живет слепая женщина. Бывшая школьная учительница. Теперь работает в институте для слепых. Местная полиция ее тщательно проверяла.
— Живет одна?
— Да.
— А что ты думаешь об остальных?
— По-моему, если убийство совершено кем-то из соседей, было бы очень удобно, хотя и рискованно, выбрать удобный момент и переправить тело туда, в дом этой слепой. Конечно, это всего лишь домыслы. Есть еще кое-что. Я хотел показать вам вот это.
Я протянул полковнику испачканную землей монету.
— Чешский геллер[43]? Где ты его нашел?
— Не я. Его нашли рядом с девятнадцатым домом — в тыльной части сада.
— Интересно. Может, что и получится из этой твоей дурацкой погони за полумесяцами и ущербными лунами, — он помолчал. — Между прочим, тут по соседству пивной бар «Восходящая луна». Почему бы тебе не попытать счастья?
— Я уже там был.
— У тебя на все готов ответ, верно? Хочешь сигару?
Я отказался.
— Спасибо. Мне уже пора уходить.
— Возвращаешься в Кроуден?
— Да. Сегодня дознание.
— Оно, конечно, будет отложено. Послушай, уж не появилась ли у тебя в Кроудене какая-нибудь симпатия?
— Разумеется, нет! — ответил я резко.
— Осторожнее, дружище! — посмеиваясь, сказал полковник. — Инстинкт — штука коварная. Никогда не знаешь, где он тебя достанет. И давно ты с ней знаком?
— Да нет никакой… Я хочу сказать… гм! В общем, тело убитого обнаружила девушка…
— И какова была ее реакция?
— Она испугалась.
— Весьма трогательно, — сказал полковник. — А потом бросилась тебе в объятия, расплакалась на твоем плече и рассказала, как все было. Верно?
— Не понимаю, о чем вы, — холодно сказал я. — Взгляните лучше на это.
Я показал ему фотографию, сделанную полицией.
— Кто это? — спросил полковник Бэк.
— Убитый.
— Держу пари, его убила девица, которая так тебе приглянулась. А вообще, на редкость подозрительная история.
— Я вам, вроде бы, ее не рассказывал.
— И не нужно, — полковник Бэк стряхнул пепел с сигары. — Отправляйся на дознание, дружище, да приглядывай за этой девушкой. Ее, часом, не Дианой[44] зовут? Или Артемидой[45]? Тоже ведь прямая связь с луной…
— Нет!
— Гм! Тем не менее будь осторожен.
Глава 14(Рассказ Колина Лэма)
Прошло довольно много времени с тех пор, как я последний раз был в «Уайтхейвене». Несколько лет назад это было внушительное здание с современными апартаментами, теперь же по обеим его сторонам выросли новые дома, еще более солидные и импозантные. Войдя внутрь, я обратил внимание, что недавно здесь был ремонт и стены выкрашены светлой желтовато-зеленой краской.
Я поднялся в лифте, прошел по коридору и нажал звонок двести третьей квартиры. Дверь открыл Джордж, безупречный слуга Эрюоля Пуаро.
— Мистер Колин! Давненько вы у нас не были.
— Да, пожалуй. Как поживаете, Джордж?
— Слава Богу, не жалуюсь, сэр.
— А как он? — я понизил голос.
Джордж тоже заговорил тише, хотя вряд ли в этом была необходимость: мы и без того говорили почти шепотом.
— Мне кажется, сэр, он немного подавлен.
Я понимающе кивнул.
— Проходите, сэр! — Джордж взял у меня шляпу.
— Доложите, что пришел Колин Лэм, — попросил я.
— Хорошо, сэр, — он открыл дверь в комнату и четко произнес: — К вам мистер Колин Лэм.
Джордж посторонился, пропуская меня, и я вошел.
Эркюль Пуаро, мой старинный друг, сидел, как обычно, в большом квадратном кресле перед электрическим камином, одна спираль которого была докрасна раскалена. Было только начало сентября, и погода стояла теплая, но Пуаро всегда первым распознавал приход осенних холодов и принимал против них соответствующие меры. На полу по обе стороны кресла высились аккуратные стопки книг. На столе слева от Пуаро тоже лежали книги, справа стояла чашка, над которой поднимался пар. «Не иначе как tisane![46]» — подумал я.
Пуаро очень любит травяные отвары и при встрече постоянно их мне предлагает. Запах у них, честно говоря, отвратительный, а вкус и того хуже.
— Не вставайте! — воскликнул я, но Пуаро уже шел мне навстречу, протянув руки и сверкая лаковыми туфлями.
— Ага! Это вы, мой друг! Мой юный друг Колин! Но почему вдруг Лэм[47]? Дайте подумать! Есть какая-то пословица или поговорка… Что-то о баране, прикинувшемся ягненком. Нет! Так говорят о пожилых леди, которые пытаются выглядеть моложе, чем они есть на самом деле. Вам это вроде ни к чему. Ага! Вспомнил! Вы волк в овечьей шкуре. Не так ли?
— Совсем не так! Я просто подумал, что при моей профессии разумнее действовать под другой фамилией. К тому же многие знают моего отца. Отсюда — Лэм. Кратко, просто и легко запоминается. Вдобавок, смею надеяться, соответствует моему характеру.
— Ну, в этом я не уверен, — заметил Пуаро. — А как поживает мой добрый друг, ваш отец?
— Да ничего, спасибо. Занят своими штокрозами[48]… Или уже хризантемами? Время летит так быстро. Я никак не могу запомнить, что когда цветет.
— Значит, превратился в заядлого садовода?
— Похоже, в конце концов все к этому приходят.
— Только не я! — воскликнул Пуаро. — Когда-то я увлекался выращиванием кабачков… Но теперь с этим покончено. Если вам нужны цветы, гораздо проще сходить в цветочный магазин. Там можно выбрать все что душе угодно. А я, признаться, думал, что суперинтендант засядет писать мемуары.
— Он и начал было, — сказал я, — но тут же выяснилось, что придется о стольком умолчать, что и писать-то, в сущности, не о чем. В общем, игра не стоит свеч.
— Да, осторожность необходима, — согласился Пуаро. — А ваш отец мог бы рассказать много чего любопытного! Признаться, я им восхищаюсь. И всегда восхищался! Меня очень интересовал его метод. Он действовал прямо, используя элементарные приманки. Расставлял настолько явную ловушку, что люди, которым она предназначалась, рассуждали следующим образом: «Это слишком примитивно. Так не может быть», и… попадали в нее!
Я засмеялся:
— В наше время не модно восхищаться своими отцами. Сыновья берутся за перо и бумагу в основном, чтобы вспомнить родительские грешки да излить немного яду и злости. Я же отношусь к моему старику с огромным уважением и надеюсь когда-нибудь стать таким же профессионалом, как он. Хотя, конечно, у меня несколько иной род деятельности.
— Я бы сказал чуть-чуть иной, — заметил Пуаро. — Просто, в отличие от своего отца, вы должны работать, так сказать, за кулисами, — Пуаро деликатно кашлянул. — Мне следует поздравить вас с блестящим успехом. Не правда ли? Я имею в виду Affaire Larkin.[49]
— Скорее, с одним из его этапов. Чтобы совсем с ним покончить, нужно еще поработать. Но я пришел к вам совсем по другому поводу.
— Конечно! Конечно! — Пуаро усадил меня в кресло и предложил tisane, от коего я немедленно и решительно отказался.
В этот момент очень кстати появился Джордж с бутылкой виски, сифоном и стаканом, которые установил на столик возле меня.
— А чем вы сейчас заняты? — спросил я Пуаро, окинув взглядом разложенные вокруг него книги. — Похоже, какое-то исследование?
Пуаро вздохнул:
— Можно сказать и так. Да, пожалуй, в некоторой степени. В последнее время мне очень не хватает какой-нибудь интересной головоломки… Все равно какой. Пусть даже самой незначительной. Как у старины Шерлока Холмса, помните? Насколько глубоко петрушка погрузилась в масло. Главное, чтобы было что разгадывать. Мне совершенно необходимы постоянные упражнения, но не для мускулов, а для моих серых клеточек.
— Я понимаю. Нужно держать себя в форме.
— Вот именно, — он вздохнул, — Но, mon cher[50], найти такую задачку не так легко. Правда, в прошлый четверг неожиданная головоломка подвернулась. Таинственное появление трех сухих апельсиновых корок в стойке для зонтиков. Как они туда попали? Каким образом? Я апельсинов не ем. Джордж, конечно, ни за что бы туда их не бросил. Кто-нибудь из посетителей вряд ли мог принести с собой кожуру от апельсинов. Да, это была загадка.
— И вы ее разгадали?
— Разгадал, — сказал Пуаро, скорее с унынием, чем с гордостью. — Ответ оказался весьма банальным. Суть в том, что произошла remplacement[51] приходящей уборщицы. Новая, несмотря на строжайший запрет, привела с собой ребенка. Сами видите: все элементарно. Однако потребовалось раскрыть хитрость, ложь, разгадать множество уловок и тому подобное. Решать эту загадку было занятно, но, скажем так, результат не стоил затраченных на него усилий.
— Печально, — посочувствовал я.
— Теперь я довольствуюсь скромными задачками, — продолжал Пуаро, — а, как говорится, чтобы перерезать бечевку на пакете, вряд ли нужна шпага.
Я понимающе кивнул.
— В последнее время, — сказал Пуаро, — я занят тем, что читаю о преступлениях, которые так и не были раскрыты и пытаюсь исправить это положение.
— Вы имеете в виду дела Браво, Аделаиды Бартлетт и им подобные?
— Совершенно верно. Но, к сожалению, для меня это оказалось слишком легко. Я точно могу сказать, кто убил Чарлза Браво. Компаньонка, конечно, могла быть замешана, но, безусловно, главное действующее лицо совсем не она. Или возьмем случай с этой несчастной девочкой Констанс Кент. Почему она задушила своего маленького брата, которого, безусловно, любила? Истинная причина этого преступления так и осталась загадкой. Не для меня, разумеется. Мне-то все было ясно сразу. Что же касается дела Лиззи Борден, то остается лишь сожалеть, что на дознании не было задано нужных вопросов. Я знаю, какие были бы ответы. Увы! Боюсь, все эти люди уже давно умерли.