— Они даже стали над ней насмехаться, уверяя, что Все это плод ее воображения, — уточнил отличавшийся куда меньшей деликатностью Пуаро.
— Это не очень хорошо с их стороны, — сказала миссис Рейнольдс, заметно краснея. — Как будто Джойс только и делала, что придумывала всякие небылицы!
— Конечно нет, — поспешил успокоить ее Пуаро. — Скорее всего, она просто ошиблась: увидела что-то необычное и решила, будто это и есть убийство. Какой-нибудь несчастный случай, например.
— И что же, вы думаете, она матери бы об этом не рассказала? — спросила миссис Рейнольдс, закипая от возмущения.
— Непременно бы рассказала, — с готовностью согласился Пуаро. — Вот я и прошу вас об этом вспомнить. Она точно ни о чем таком не упоминала? Вы могли запамятовать. Особенно, если случай и в самом деле был незначительный.
— А когда именно это произошло… то, что она вроде бы увидела?
— Вот как раз этого мы, к сожалению, и не знаем, — ответил Пуаро. — Может, недели три назад, а может, и три года. Она сказала, что в то время была «совсем маленькой». А что для тринадцатилетнего человека означает быть совсем маленьким? Вы не припоминаете никаких значительных происшествий здесь в окрестностях?
— Нет, не думаю… То есть, разговоры-то, конечно, всякие ходят… Или, бывает, в газете чего напишут. То, понимаете, на женщину какую напали, то на девушку с парнем, и все в таком духе. Но ничего такого, что могло бы заинтересовать Джойс… нет, не было ничего такого.
— А если бы Джойс твердо сказала вам, что была свидетелем убийства, вы бы ей поверили?
— А она бы и не стала говорить… если б не видела. Разве нет? — спросила миссис Рейнольдс. — Но мне все же кажется, что-то она напутала.
— Да, похоже на то. А нельзя ли мне, — спросил Пуаро, — поговорить с другими вашими детьми? Они ведь тоже были на празднике?
— Ну конечно. Хотя едва ли они скажут вам что-нибудь дельное. Энн сейчас у себя наверху, готовится к экзаменам. А Леопольд в саду, собирает модель самолета.
Леопольд оказался плотным и круглолицым крепышом. Он был настолько увлечен постройкой аэроплана, что поначалу никак не мог сообразить, о чем его вообще спрашивают.
— Ты ведь был там, да, Леопольд? Ты слышал, что сказала твоя сестра?
— А, это вы про убийство, — разом поскучнел паренек.
— Про убийство, — подтвердил Пуаро. — Она сказала, что видела когда-то убийство. Думаешь, это правда?
— Вот еще! — фыркнул Леопольд. — Откуда? Вечно она со своими враками…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да врала она постоянно, — сообщил Леопольд, сосредоточенно обкручивая проволокой какую-то деревяшку и громко посапывая от усердия. — Дура она, вот и все, — добавил он. — Вечно врала что попало, лишь бы у всех рты пооткрывались от изумления.
— Так ты, значит, считаешь, она все выдумала?
Леопольд нехотя посмотрел на миссис Оливер.
— Перед вами, поди, выставлялась, — сказал он. — Это ведь вы детективы пишете? Вот, значит, она и старалась, чтоб вы ее прежде других заметили.
— Она часто так поступала, да? — спросил Пуаро.
— Да постоянно, — ответил Леопольд. — Ей уж никто и не верил.
— А ты слышал, как она это сказала? Может, в тот раз кто-нибудь ей все же поверил?
— Слышать-то слышал, но особенно не прислушивался. Делать мне больше нечего! Помню, Беатриса засмеялась, да и Кейти тоже. А потом кто-то сказал: «Враки», и правильно сделал.
Убедившись, что больше из Леопольда вытянуть ничего не удастся, Пуаро с миссис Оливер поднялись наверх в комнату Энн. Та сидела, склонившись над грудой учебников и, возможно, именно поэтому выглядела гораздо старше своих шестнадцати лет.
— Да, я была на празднике, — сказала она.
— Ты слышала, как сестра сказала, что была свидетелем убийства?
— Слышала, но не обратила на это никакого внимания.
— Ты подумала, что это неправда?
— Разумеется. Здесь уже целую вечность не было никаких убийств. Вообще ничего похожего.
— Зачем же Джойс это сказала, как ты думаешь?
— Да она вообще любит прихвастнуть. То есть любила. Однажды целую историю сочинила, как ездила в Индию. Мой дядя как-то путешествовал по Индии, так она всем рассказывала, что ездила вместе с ним. И ведь многие девочки действительно ей поверили!
— Значит, вы не помните, чтобы в последние три-четыре года здесь случались убийства?
— Нет, конечно. У нас тут вообще скучно, — ответила Энн. — Только то, о чем каждый день пишут в газетах. Да и то пишут обычно не о нас, а о Медчестере.
— А кто, по-твоему, убил Джойс? Ты, наверное, знала и ее подруг, и тех, кто, скажем так, ее не любил?
— Понятия не имею, кому понадобилось ее убивать. Разве что психу какому-нибудь. Больше некому.
— Разве не было никого, с кем она ссорилась или ругалась?
— Вы имеете в виду, были ли у нее враги? Думаю, это просто глупо. Если вы кого-то не любите, вовсе не обязательно его убивать.
Когда они уже выходили из комнаты, Энн сказала:
— Не хотелось бы плохо говорить о Джойс, она ведь умерла… но, знаете, она была ужасной врушкой. Мне неприятно говорить такое о собственной сестре, но это чистая правда.
— Ну… и какие же у нас успехи? — спросила миссис Оливер, когда они вышли из дома.
— Никаких, — ответил Эркюль Пуаро. — Что уже само по себе очень и очень интересно, — добавил он задумчиво.
Миссис Оливер, похоже, была с ним не согласна.
Глава 8
Ровно в шесть часов вечера Пуаро ступил на порог домика «Сосновый холм», и несколькими минутами позже его уже потчевали колбасой и поили чаем. Чай, по мнению Пуаро, был слишком крепкий и исключительно невкусный. Зато колбаса оказалась просто восхитительной и поджаренной в самую меру. Пуаро с уважением посмотрел в ту сторону, где над большим коричневым чайником нависала миссис Мак-Кей.
Элспет Мак-Кей, костлявая и сухопарая, с худеньким острым личиком и цепким пронзительным взглядом казалась полной противоположностью своего брата, дородного и плечистого старшего инспектора Спенса. Самое странное, что при этом между ними существовало определенное, хотя и трудно уловимое сходство, заключающееся, главным образом, в одинаковом выражении глаз и резко очерченной линии подбородка. Пуаро решил, что может положиться на чутье и здравый смысл обоих. Просто брат и сестра немного по-разному излагали свои мысли. Старший инспектор Спенс — медленно и осторожно, как бы подытоживая свои раздумья и выводы, а миссис Мак-Кей — стремительно и метко, как бросающаяся на мышь кошка.
— Многое зависит, — вещал Пуаро, — от характера ребенка. До сих пор никто так и не смог объяснить мне, какой была Джойс Рейнольдс.
Он вопросительно посмотрел на Спенса.
— Тут я вам не помощник, — сказал Спенс. — Живу здесь, как говорится, без году неделя. Спросите лучше у Элспет.
Пуаро повернулся к другому концу стола и выразительно поднял брови. Миссис Мак-Кей без обиняков высказала свое мнение:
— По-моему, она была самой настоящей врушкой.
— Словом, не та девочка, которой вы стали бы доверять?
Элспет решительно помотала головой.
— Ни за что. Хотя врала она складно, этого не отнимешь.
— Чтобы покрасоваться?
— Вот именно. Вам про историю с Индией рассказывали? Так многие, представьте, верили. А всего-то и свозили ее куда-то на отдых. Не особенно, кстати, и далеко. Не знаю уж, кто там ездил в Индию — отец с матерью или дядя с тетей, только когда она вернулась сюда, сразу же принялась плести разные небылицы про то, как ее брали с собой. Настоящий роман получился! Тут вам и махараджа, и охота на тигров, и слоны — прямо заслушаешься. Многие в округе и вправду верили. А я сразу сказала: болтовня. То есть сначала-то думала: ну, привирает немного, а потом, гляжу, история с каждым разом все затейливее становится. И тигров все больше, а слонов уж и просто невпроворот.
— Значит, она любила быть в центре внимания?
— Именно. Хлебом не корми, дай только побыть в этом самом центре.
— Но нельзя же утверждать, что все ее истории сплошное вранье, — вмешался старший инспектор Спенс, — только потому, что она выдумала эту байку про Индию. В конце концов, для ребенка это совершенно естественно.
— Может, конечно, и не все, — уступила Элспет, — но большая часть уж точно.
— Значит, по-вашему, когда Джойс Рейнольдс объявила, что видела убийство, она попросту в очередной раз сочиняла? Вы бы ей, во всяком случае, не поверили?
— Естественно, — сказала миссис Мак-Кей.
— Ты можешь ошибаться, — заметил ее брат.
— Да, — ответила миссис Мак-Кей. — Ошибаться могут все. Это как в той сказке про мальчика, который забавы ради все время кричал: «Волк! Волк!» Ну и докричался, понятно… Только никто ему уже не верил.
— Иными словами…
— Лично я думаю, что она говорила неправду. Но, справедливости ради… Может, и видала, чем черт не шутит. Во всяком случае, могла что-то видеть. Не убийство, конечно, но что-нибудь такое… необычное.
— А потом ее убили, — сказал старший инспектор Спенс. — Не забывай, Элспет. Ее убили.
— То-то и оно, — согласилась миссис Мак-Кей. — Вот я и говорю, что могу ошибаться. Если так, прошу меня извинить. Только спросите кого угодно, вам все скажут, что вранье для нее было самым любимым занятием. И не забывайте, что она была в гостях и, естественно, хотела произвести впечатление.
— И ей действительно не поверили, — сказал Пуаро.
Элспет Мак-Кей кивнула головой.
— Так кого же могли убить? Чтобы она видела? — спросил Пуаро, переводя взгляд с брата на сестру и обратно.
— Никого, — отчеканила миссис Мак-Кей.
— Но ведь наверняка кто-то здесь умирал за последние, скажем, три года?
— Ах это… ну естественно, — сказал Спенс. — Дело житейское: старики, инвалиды… Кого-то сбила машина.
— И ни одной необычной или неожиданной смерти?
— Ну… — Элспет запнулась. — То есть…
Вмешался Спенс.
— Я вам здесь набросал кое-какие фамилии. — Он пододвинул к Пуаро листок бумаги. — Чтобы избавить от лишних хлопот и расспросов.