— Ну да. За полумесяцами и лунами: молодыми, полными — всякими. Я начал поиски еще в Портлбери. Там есть пивная «Заходящая луна». Массу времени на нее угробил. Подходила просто идеально! Потом были «Луна и звезды», «Восходящая луна», «Веселый серп» и «Луна и крест» в местечке Симид… Все без толку! Потом я решил оставить луну в покое и занялся полумесяцами. Несколько штук я нашел в Портлбери: Лэнсбери Крэсент, Олдридж Крэсент, Ливермид Крэсент, Виктория Крэсент…
Заметив выражение лица Дика, я расхохотался.
— Не смотри так, Дик! Понимаешь, это все, за что я мог зацепиться. Вот гляди.
Я вынул из кармана бумажник, достал из него аккуратно сложенный листок и протянул ему. Обычный листок из гостиничного номера, довольно небрежно оторванный. На нем был рисунок — нечто, похожее на полумесяц.
— Этот листок оказался в бумажнике у парня по имени Хэлбери, который немало потрудился для нас в истории с Ларкином. Хэлбери был толковым парнем… Очень толковым. Пока в Лондоне не попал под машину, которая тут же испарилась. Номера ее никто, естественно, не запомнил. А рисунок… Я не знаю, что он означает, но Хэлбери был не из тех парней, кто просто так стал бы это делать. Наверняка это какая-то подсказка. Возможно, у него возникла догадка… Может, что-то увидел… или услышал… Что-то связанное или напоминающее луну, полумесяц… Число шестьдесят один и буква «У»… После смерти Хэлбери это дело перешло ко мне. Я понятия не имел, что именно нужно искать… что значит шестьдесят один и что скрывается под буквой «У». Я работал в районе Портлбери, постепенно расширяя радиус поисков. Три недели каторжного и неблагодарного труда! Кроуден был на моем пути. Вот и все. Честно говоря, Дик, я не жду чего-то от Кроудена. Тут только один полумесяц — Уилбрэхем Крэсент. Есть и буква «У» — первая буква в названии[13]… Поэтому я и решил пройтись по Уилбрэхем Крэсент и взглянуть на шестьдесят первый дом, прежде чем зайти к тебе. Этим я как раз и занимался, когда навстречу мне выбежала девушка. А найти этот проклятый дом мне так и не удалось.
— Говорю тебе, в нем живет обычный строитель. Англичанин…
— Это совсем не то, что мне нужно. Может, он держит какую-нибудь служанку-иностранку?
— А чем черт не шутит. Теперь многие их нанимают. Но если он и в самом деле держит, она должна быть зарегистрирована. Я проверю.
— Спасибо, Дик.
— Кстати, завтра мне нужно будет опросить всех соседей, не видел ли кто входившего в дом человека или еще чего интересного. Заодно могу проверить и дома напротив, тем более что они сообщаются через сады. Думаю, шестьдесят первый расположен как раз напротив девятнадцатого. Если хочешь, давай со мной.
Я с радостью ухватился за это предложение.
— Буду стенографировать: «сержант Лэм»… А что? По-моему, неплохо звучит.
Мы договорились встретиться в девять тридцать в полицейском участке.
Когда на следующее утро ровно в назначенное время я туда заявился, мой друг буквально кипел от ярости. Как только он отпустил своего несчастного подчиненного, я спросил, что стряслось.
Какое-то время Хардкасл не мог выговорить ни слова.
— Проклятые часы! — выдавил наконец он.
— Опять часы? И что с ними теперь?
— Одни исчезли.
— Исчезли? Какие именно?
— Дорожные в кожаном футляре с надписью «Розмари».
Я присвистнул.
— Ничего себе! И как это случилось?
— Чертовы растяпы! Да и я хорош…
(Должен заметить, что Дик — человек весьма объективный).
— Всегда нужно доводить дело до конца, — продолжал бушевать он, — иначе все пойдет кувырком. Вчера я сам видел их в гостиной — четыре штуки. Еще попросил мисс Пэбмарш проверить, не узнает ли она какие из них. Она не узнала. Потом мои молодцы пришли забрать тело убитого.
— Ну?
— Я прошел с ними до калитки и сразу вернулся в дом. Мисс Пэбмарш была на кухне. Я сказал, что заберу часы с собой и дам ей взамен расписку.
— Это я помню. Слышал, как ты с ней говорил.
— Потом сказал девушке, что отправлю ее домой на машине и попросил тебя усадить ее.
— Да.
— Ну вот. Я дал мисс Пэбмарш эту расписку, хотя она и говорила, что часы не ее, а значит, и расписка ей ни к чему, подошел к машине и сказал стоявшему рядом Эдвардсу, чтобы он аккуратно упаковал часы и отвез в участок. Все, кроме часов с кукушкой и, естественно, напольных. Вот тут-то я и дал маху! Мне надо было четко распорядиться — упакуй четверо часов. А теперь Эдвардс говорит, что сделал все в точности, как я сказал, но часов было трое.
— Времени прошло немного, — заметил я. — Значит…
— Это могла сделать мисс Пэбмарш. У нее была возможность взять часы, пока меня не было, и унести их на кухню.
— Верно. Только зачем ей это?
— Откуда я знаю! А кто еще? Девушка?
Я подумал.
— Пожалуй, нет. Ведь… — и тут я запнулся, кое-что вспомнив.
— Значит, она! — торжествующе сказал Хардкасл. — Давай выкладывай! Что это было?
— Мы шли к полицейской машине, — неохотно начал я, — и Шила вдруг заявила, что забыла в доме перчатки. Я предложил сходить за ними, но она отказалась. Сказала: «Я знаю, где их оставила. Теперь, когда тело увезли, я могу войти в комнату». И побежала в дом. Ее не было около минуты…
— А когда вернулась, перчатки были на ней или она держала их в руке?
— Э… По-моему, на ней, — замявшись, ответил я.
— Значит, их вообще не было, — заявил Хардкасл. — Иначе ты бы сразу ответил.
— Наверное, она положила их в сумку.
— Беда в том, — обвиняюще произнес Дик, — что эта девушка тебе понравилась.
— Не будь идиотом! — энергично запротестовал я. — Вчера я видел ее первый раз в жизни, и романтичной этой встречу уж точно не назовешь.
— Ну, не скажи, — возразил Хардкасл. — Нынче девушки падают в объятия и взывают о помощи куда реже, чем в старые добрые викторианские времена. И совершенно напрасно. Это заставляет мужчину чувствовать себя героем и доблестным защитником. Только тебе пора бы уже выйти из этого образа. Хватит ее защищать! Может, она по уши увязла в этом деле…
— Ты хочешь сказать, что эта хрупкая девчушка заколола здоровенного мужика, спрятала нож, да так ловко, что ни один из твоих сыщиков не сумел его отыскать, а после этого с дикими воплями выскочила из дома и разыграла передо мной весь этот спектакль?
— Ты и представить себе не можешь, с чем нам приходится сталкиваться, — мрачно заметил Хардкасл.
— Мне, что ли, не приходилось? — возмутился я. — Знаешь, сколько я на своем веку перевидал разных «штучек»? Всех национальностей, на любой вкус. И все как на подбор красотки. А формы такие, что ваш брат полицейский отвесит челюсть и выронит бутылку с виски, которую прячет в ящике для воротничков! Так что к женским чарам у меня стойкий иммунитет!
— Каждого рано или поздно ожидает свое Ватерлоо[14], — изрек Хардкасл. — Твое, похоже, уже наступило, и называется оно Шила Уэбб.
— Слушай, оставим эту тему. И вообще, не понимаю, чего ты к ней прицепился?
Хардкасл вздохнул.
— Да не прицепился я… Просто, надо же с чего-то начинать. Убитый найден в доме мисс Пэбмарш, что автоматически делает ее первой подозреваемой. Обнаружила тело мисс Уэбб, а ты сам знаешь, как часто человек, обнаруживший труп, оказывается убийцей… Так что, пока не появится что-то новое, будем работать с ними обеими.
— Когда я вошел в гостиную, было чуть больше трех, а, согласно экспертизе, смерть наступила как минимум получасом раньше. Что скажешь?
— Скажу, что именно в это время, то есть с половины второго до половины третьего, Шила Уэбб отсутствовала в конторе. Она уходила на ленч.
Я наградил его злобным взглядом.
— А что ты узнал о Карри?
— Ничего, — с неожиданной горечью ответил Хардкасл.
— Как это — ничего?
— Его не существует. Такого человека просто нет.
— А что говорят в страховой компании?
— Ничего, потому что ее тоже не существует. Как и дома номер семь по Дэнвер-стрит, где, согласно его документам, проживал мистер Карри, да как, впрочем, и самой этой Дэнвер-стрит тоже.
— Здорово! Значит, он носил с собой визитные карточки с липовыми фамилией, адресом и страховой компанией?
— Похоже на то.
— Как думаешь, зачем?
Хардкасл пожал плечами.
— Пока можно только предполагать. Может, собирал фиктивные страховые премии, может, проникал под таким предлогом в дома с какой-нибудь преступной целью. Он с равным успехом мог быть как аферистом и мелким жуликом, так и частным сыщиком. Мы ведь ничего о нем не знаем.
— Узнаете.
— Конечно, но на это уйдет время. Пока мы отослали в центральную картотеку его отпечатки пальцев. Хотим узнать, не водится ли за ним каких делишек. Если он есть в картотеке — хорошо, но если нет — дело дрянь.
— Частный сыщик, — задумчиво сказал я. — Это мне нравится. Открывает… возможности.
— Возможности — это все, что у нас пока есть.
— Когда предварительное слушание?
— Послезавтра. Чистейшая формальность. Объявят отсрочку за недостатком улик.
— А медицинское заключение?
— Удар нанесен острым предметом. Чем-то вроде кухонного ножа.
— Это снимает подозрение с мисс Пэбмарш, верно? — произнес я задумчиво. — Вряд ли слепая женщина сумела бы кого-нибудь убить подобным образом. А она действительно слепая?
— Да. Мы проверяли. Все точно. Преподавала математику на севере Англии. Зрение потеряла шестнадцать лет назад. Прошла обучение по системе Брайля и спустя какое-то время получила работу здесь, в Институте Ааронберга.
— Может, у нее что-то с психикой?
— Ага, помешательство на часах и страховых агентах, — усмехнулся Дик.
— Дикость какая-то. Не знаешь, что и подумать! — воскликнул я с жаром. — Такое можно встретить только в худших романах Ариадны Оливер или в лучших — Гарри Грэгсона, когда он был на вершине своей славы.
— Давай-давай, смейся! Ты ведь не жалкий инспектор криминальной полиции, которому поручили вести это дело… Тебе не надо отчитываться ни перед начальством, ни перед шефом полиции…