Пуаро подал знак инспектору Реглану. Тот вышел из кабинета и тотчас вернулся с женщиной лет тридцати, с девочкой-подростком и двумя юношами.
Он представил их начальнику полиции:
— Миссис Батлер, мисс Миранда Батлер, мистер Николас Рэнсом и мистер Десмонд Холланд.
Пуаро поднялся со своего места и взял Миранду за руку.
— Сядь здесь, рядом с мамой, Миранда. Это мистер Ричмонд; он тут самый главный и хочет задать вам несколько вопросов. Относительно того, что ты видела почти два года назад. Ты ведь рассказывала об этом одной девочке, верно?
— Да, я рассказывала Джойс.
— А что именно ты рассказывала Джойс?
— Что я видела убийство.
— А кому-нибудь еще ты об этом рассказывала?
— Нет. Но, думаю, Леопольд догадался. Он умел подслушивать, понимаете. Все время крутился у дверей, узнавая разные секреты.
— Тебе известно, что Джойс Рейнольдс заявила накануне Хэллоуина, будто она сама была свидетельницей убийства.
— Да. Но она всего лишь повторила то, что ей рассказала я, хотя, наверное, представляла при этом, что это случилось с ней самой.
— Теперь расскажи нам все, что ты видела.
— Я сначала не поняла, что это убийство. Я думала, что произошел несчастный случай, и она просто упала с обрыва.
— Где это было?
— В «Саду в каменоломне»; в котловине, где когда-то был фонтан. Я сидела на дереве и смотрела на белку, тихо сидела, не шевелясь — боялась ее спугнуть. Белки, они очень пугливые, сразу убегают.
— И что именно ты видела?
— Какие-то мужчина и женщина подняли ее и понесли по дорожке. Я думала, они хотят отвезти ее в больницу или перенести в «Дом у карьера». А потом женщина остановилась и сказала: «За нами кто-то следит». И посмотрела на дерево, где я сидела. Я почему-то здорово испугалась, даже дышать перестала. А мужчина ответил: «Чепуха», и они пошли дальше. А у той девушки на шарфике была кровь, и нож тоже был весь в крови; и я подумала, что она, наверное, пыталась себя убить… и, прислонившись к дереву, продолжала сидеть — тихо-тихо.
— Потому что ты была напугана?
— Да, но сама даже не знала чем.
— А твоей маме ты об этом не рассказывала?
— Нет. Я подумала, что, наверное, не должна была там находиться и… подсматривать. Ни в тот день, ни после никто ничего не говорил, ни про какие несчастные случаи, ну, я постепенно и забыла. И не вспоминала, пока…
Она неожиданно замолчала. Начальник полиции открыл было рот, но тут же закрыл его и, посмотрев на Пуаро, едва заметно кивнул.
— Да, Миранда, — включился в разговор Пуаро, — пока что?
— Пока все это как будто не повторилось снова. На этот раз мне попался зеленый дятел. Я затаилась в кустах и смотрела на него сквозь листву. И опять увидела тех двоих. Они сидели и говорили про какой-то остров… греческий остров. Я слышала, как она сказала: «Все уже подписано. Он наш, мы можем туда уехать, когда захотим. Но лучше пока не спешить, надо немного выждать». Тут дятел улетел, и я от досады нечаянно пошевелилась. И тогда она ему говорит: «Ш-ш, тихо, за нами кто-то следит». Совсем как в прошлый раз, и лицо у нее стало точно таким же, как и тогда. Я опять испугалась и сразу все вспомнила. Только теперь-то я понимала, что видела убийство и что они несли труп, который хотели спрятать. Понимаете, я вроде как повзрослела. Теперь я уже знала… знала, что все это означает: и кровь, и нож, и обмякшее тело…
— Когда это случилось? — спросил начальник полиции. — Как давно?
Миранда на минуту задумалась.
— В марте прошлого года, сразу после Пасхи.
— Ты можешь точно сказать, кто были эти люди, Миранда?
— Конечно, — вид у Миранды был несколько растерянный.
— Ты видела их лица?
— Конечно.
— Кто это был?
— Миссис Дрейк и Майкл…
В ее устах это прозвучало совсем не как эффектное обличение. Она говорила тихим голосом, в котором угадывалось что-то сродни удивлению, но — ни тени сомнения.
Снова заговорил начальник полиции:
— Ты никому об этом не рассказала. Почему?
— Я думала… я думала, что это, может быть, жертвоприношение.
— Откуда ты знаешь о жертвоприношениях?
— Мне Майкл рассказывал… Он сказал, жертвоприношения необходимы.
— Ты любила Майкла? — ласково спросил Пуаро.
— О да, — ответила Миранда, — я его очень любила.
Глава 27
— Ну, а теперь, когда вы наконец-то вспомнили обо мне, — сказала миссис Оливер, — я хочу знать все. И прежде всего, — сурово добавила она: — Почему вы не появились сразу же?
— Примите мои извинения, мадам, я был очень занят, помогал полиции допрашивать подозреваемых.
— Нет, не могу представить, что они оказались убийцами! Но как вы догадались? Никому другому и в страшном сне не приснилось бы, что Ровена Дрейк — убийца.
— Все стало на свои места после того, как я получил главный ключ.
— И что же это за ключ?
— Вода, мадам. Я ведь с самого начала пытался выяснить, на ком из присутствовавших была мокрая одежда. Я имею в виду взрослых, не принимавших участие в «ловле яблок». Тот, кто убил Джойс Рейнольдс, обязательно должен был промокнуть. Когда вы заталкиваете голову уже достаточно взрослой девочки в ведро с водой, она, конечно же, сопротивляется, пытаясь вырваться. Тут просто невозможно было, чтобы брызги не попали на одежду убийцы, а потому он должен был что-нибудь придумать, чтобы объяснить это гостям. Когда все собрались в гостиной играть в «цап-царап», миссис Дрейк позвала Джойс в библиотеку. Когда хозяйка дома приглашает вас куда-то пойти, вы вряд ли сможете ей отказать, тем более если вам всего лишь двенадцать… Джойс, конечно, и в голову не приходило, что Миранда рассказывала ей о миссис Дрейк. Ведь Миранда только и сказала, что видела убийство, не называя никаких имен… Итак, с Джойс было покончено, а ее убийца оказалась насквозь промокшей, ей необходимо было что-то срочно предпринять. И вот она принимается за дело. Перво-наперво, она дождалась свидетеля. На лестничной площадке, держа в руках полную воды вазу с цветами. Свидетелем оказалась мисс Уиттакер. Миссис Дрейк сделала вид, будто ее что-то испугало и выпустила вазу из рук. Но сделала это настолько неловко, а вернее, ловко, что всю воду вылила на себя. Как же она сокрушаясь об утрате своей замечательной вазы, собирая осколки с мисс Уиттакер, а та по своей наивности уверовала, что кто-то пытался выйти из библиотеки, где в это время уже лежала мертвая Джойс. Мисс Уиттакер приняла весь этот спектакль за чистую монету, однако мисс Эмлин, которой она пересказала этот эпизод, восприняла его несколько в другой плоскости и убедила мисс Уиттакер рассказать эту историю мне.
И тогда, — продолжал Пуаро, самодовольно подкрутив ус, — я сразу же понял, кто убийца.
— Так что же, получается, Джойс убили, а она вовсе не видела никакого убийства?
— Миссис Дрейк этого не знала. Но ее никогда не оставляло чувство, что кто-то видел, как они с Майклом Гарфилдом убили Ольгу Семенову в «Саду в каменоломне».
— А когда вы поняли, что это не Джойс, а Миранда?
— Когда здравый смысл возобладал над первым впечатлением. Практически каждый, с кем я говорил о Джойс, отмечали что она любила приврать. А потом я, естественно, вспомнил о Миранде, которая часто гуляет в саду, где много птиц и белок, за которыми ей так нравится наблюдать. Джойс, как мне сказала сама Миранда, была ее лучшей подругой. И еще она сказала такую фразу: «Мы рассказываем друг другу все-все». Миранды на празднике не было, а поэтому Джойс решила прихвастнуть историей, которую ей рассказала подруга, чтобы произвести впечатление на знаменитую сочинительницу детективов, то есть на вас, мадам.
— Ну давайте валите все на меня.
— Ну что вы, у меня и в мыслях не было!
— Ровена Дрейк, — задумчиво произнесла миссис Оливер. — До сих пор не могу поверить.
— Она обладала всеми необходимыми качествами. Меня всегда интересовала леди Макбет[268], — добавил он. — Как выглядела бы эта женщина в реальной жизни? У Шекспира очень уж все условно… Что ж, сдается мне, теперь я знаю как.
— А Майкл Гарфилд? Они ведь такие разные.
— Действительно, любопытный случай. Леди Макбет и Нарцисс[269]… Необычное сочетание.
— Леди Макбет… — глубокомысленно пробормотала миссис Оливер.
— Она была красивой женщиной… энергичной, умной и вдобавок, как теперь принято говорить, прирожденным организатором. К тому же, как выяснилось, очень неплохой актрисой. Вы бы слышали, как она сетовала о смерти малыша Леопольда… посмотрели бы на ее страдальческие, полные слез глаза…
— Отвратительно!
— Помните, я спрашивал вас о хороших и плохих людях, живших здесь?
— И что, Майкл Гарфилд был в нее влюблен?
— Не думаю, что Майкл Гарфилд вообще способен любить кого-либо кроме себя. Ему просто нужны были деньги, много денег. Поначалу он, вероятно, рассчитывал, что его обаяние заставит миссис Ллуэллин-Смайд завещать ему все ее имущество. Но миссис Ллуэллин-Смайд оказалась крепким орешком.
— А как же тогда поддельное завещание? Этого я до сих пор не могу понять. Какой в нем был смысл?
— Я сразу понял, что с этим завещанием вообще что-то не так. Слишком грубая работа, если так можно выразиться. Однако, если вдуматься, становится ясно, что в этом был свой резон. Надо только понять, что же произошло на самом деле.
Все состояние миссис Ллуэллин-Смайд, по завещанию, переходило Ровене Дрейк. А взявшееся неизвестно откуда распоряжение было столь явной подделкой, что это заметил бы любой мало-мальски разбирающийся в этом юрист. Его в любом случае отправили бы на экспертизу и на основании заключения графологов признали недействительным. То есть прежнее завещание осталось бы в силе, и все унаследовала Ровена Дрейк, чей муж недавно умер.
— Но как же тогда завещательное распоряжение, которое засвидетельствовала служанка?
— Полагаю, миссис Ллуэллин-Смайд догадывалась, какие отношения связывают Майкла Гарфилда и Ровену Дрейк: возможно, их роман начался еще до смерти ее племянника. Разгневанная миссис Ллуэллин-Смайд пишет завещательное распоряжение, по которому все ее состояние переходило подживалке. А та, надо полагать, поделилась радостью с Майклом Гарфилдом, за которого надеялась выйти замуж.