Находясь однажды в гостях у советского дипломата в Москве на его квартире, Гевара увидел на столе предметы из дорогого фарфора. Даже будучи гостем своего старого друга, он не удержался и с иронией спросил его: «У вас пролетариат тоже так живет?» Во время пребывания в заграничных командировках Команданте останавливался в скромных гостиницах и в небольших номерах, иногда вызывая недоумение принимающей стороны. Словом, семейные и бытовые заботы не обременяли легендарного героя. Он жил своими идеями, принципами и работой.
Осенью 1964 года Кастро направляет Че Гевару представлять Кубу на праздновании 47-й годовщины Октябрьской революции в Москве. Незадолго до этого в СССР произошла смена власти. Вместо отправленного в отставку Хрущева ее рычаги перешли в руки Брежнева, Косыгина и Подгорного. Кубинцам эти новые руководители были почти неизвестны, и поездка Че давала возможность познакомиться с ними и попытаться узнать об их позициях по главным вопросам внутренней и внешней политики. Знакомство с новым руководством состоялось и внешне прошло очень дружественно. Обе стороны старались проявлять осторожность в своих протокольных встречах, но обстановка, присутствие других многочисленных гостей и короткое время пребывания не позволили провести какие-либо серьезные обсуждения по существу.
После возвращения из Советского Союза Че Гевара пробыл в Гаване всего три недели. Его уже ожидало еще одно длительное путешествие, которое продолжится более трех месяцев. Перед своим отъездом Че в последний раз встретился с работниками своего министерства. Делясь впечатлениями от последней поездки в СССР, Команданте довольно резко отозвался об экономических реформах, проводившихся там и в других социалистических странах. Особенно острой критике он подверг Югославию, где, по его мнению, просто возрождался капитализм. Че считал, что, проигрывая в соревновании и в экономическом развитии капиталистическим странам Запада, государства социалистического лагеря решили использовать методы и принципы развития капитализма, что означало предательство марксизма-ленинизма.
Эти высказывания вполне могли быть сделаны в Пекине. Гевара фактически подошел к черте идеологического разрыва с Советским Союзом и соцлагерем. Но само кубинское руководство вместе с руководителями коммунистических и левых партий участвовало в попытках примирить Москву и Пекин. Так, например, в ноябре того же года кубинцы вошли в состав объединенной делегации во главе с Карлосом Рафаэлем Родригесом, которая посетила обе конфликтующие столицы. Они считали, что раскол между КНР и Советским Союзом ведет к ослаблению общих левых сил в мире, и стремились его предотвратить. Однако эти попытки ни к чему не привели. Также неудачей закончилась и примирительная миссия Гевары в Пекин, которая состоялась около двух месяцев спустя.
9 декабря 1964 года Эрнесто Че Гевара вылетел из Гаваны в Нью-Йорк во главе кубинской делегации на 19-ю сессию Генеральной Ассамблеи ООН.
Нью-Йорк и еще тринадцать стран
Приезд Че Гевары в Нью-Йорк, как и в случае Фиделя Кастро и Хрущева, вызвал большой ажиотаж, много любопытства и интереса в этом крупнейшем городе США, уже не говоря о самой Организации Объединенных Наций. Параллельно с этим он создал массу проблем и хлопот для местной полиции и служб безопасности ввиду ожидавшихся демонстраций протеста, непредсказуемых нападений и даже попыток покушения на столь яркого, всемирно известного революционера. Такие опасения оказались ненапрасными. Автор книги в то время уже около двух лет работал в международном Секретариате ООН в Нью-Йорке и оказался свидетелем описываемых событий.
Утро 11 декабря, когда Че Гевара должен был выступать на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи, было дождливым и необычно теплым, затем несколько просветлело. Улучшение погоды способствовало стечению огромных толп антиреволюционно настроенных кубинцев, проживающих в США. Они шумно собрались за полицейским барьером прямо напротив здания Секретариата ООН на 1-й авеню для протеста против присутствия Че Гевары. К моменту появления «шевроле» с Команданте и его эскортом перед въездом на территорию ООН демонстранты уже собрались. Сейчас они представляли собой большую кричащую, возбужденную массу с поднятыми кулаками и транспарантами, заполнивших тротуар на несколько кварталов.
В тот момент, когда Команданте и его сопровождение проезжали через ворота, из толпы протестующих демонстрантов выскочила и перелезла через барьер полицейского ограждения истерически вопящая женщина. Размахивая в руке длинным охотничьим ножом, под аккомпанемент улюлюканий, криков и воплей с оскорблениями в адрес Че Гевары она бросилась на противоположную сторону улицы в направлении здания Генеральной Ассамблеи. Затем она довольно ловко перескочила через почти метровой высоты забор из кустов и колючей проволоки и помчалась по территории ООН к месту остановки машин кубинской делегации. Один из членов полицейской охраны, увидев мчавшуюся с ножом женщину, бросился за ней вдогонку, а на бегу к нему присоединился еще один оказавшийся поблизости полицейский. Когда первый охранник уже приблизился к бегущей женщине и готовился ее схватить, она вдруг резко повернулась и бросилась на него с ножом, но охраннику удалось увернуться. Началась потасовка, закончившаяся падением всех троих на мокрый асфальт, где двум полицейским пришлось немало повозиться, прежде чем удалось утихомирить буквально взбесившуюся даму. В итоге полицейские получили столько царапин, синяков и порезов, что их пришлось отправить в ближайшую больницу. Во время допроса в полицейском участке пойманная женщина призналась, что она собиралась убить Че Гевару.
В течение всего этого действа, которое широко освещалось СМИ, Команданте не только сохранял полное спокойствие, но, казалось, воспринимал весь ажиотаж, возникший вокруг него, с веселым любопытством. Несколько позже в тот же день, когда ему сообщили, что покушение на него собиралась совершить женщина, он сказал, что прощает ее, добавив в шутку, что лучше быть убитым ножом женщиной, чем из пистолета мужчиной.
В тот день меры безопасности в помещениях ООН были чрезвычайно жесткими. Сотрудники служб безопасности и охраны Организации вместе с американскими партнерами взяли под плотную опеку как внешний периметр, так и сами здания комплекса ООН. Их можно было видеть в коридорах, вестибюлях, кафетериях и залах заседаний. Зал Генеральной Ассамблеи, куда Че Гевара должен был войти во главе делегации, а затем выступить с заявлением от имени правительства Кубы, был практически перекрыт, и попасть в него делегаты и сотрудники Секретариата могли лишь по специальным пропускам, выдававшимся только на это заседание.
Но даже эти чрезвычайно строгие меры в то утро никого из входивших в зал не избавляли от личного досмотра. Когда автор, например, пройдя уже несколько пунктов проверки на пути в зал Генеральной Ассамблеи, подошел к его дверям с книгой в руке, стоявший там охранник в гражданской одежде попросил передать книгу ему. Взяв книгу, он тщательно ее просмотрел, перелистав страницы и прощупав обложку, и, убедившись, что все в порядке с извинениями вернул обратно. Однако на этом проверка не закончилась: охранник теперь попросил входившего вынуть содержимое всех карманов и ловкими движениями прощупал всю одежду. Поблагодарив за понимание необходимости проводимой процедуры, он пропустил в зал и занялся досмотром следующего входившего, что делали одновременно сразу несколько его коллег. В этой связи следует упомянуть, что в то время в ООН не было металлических детекторов, и поскольку подобные проверки проводились чрезвычайно редко, их проводили лично.
К моменту входа Че Гевары во главе своей делегации в величественный зал Генеральной Ассамблеи, построенный по проекту великого бразильского архитектора Оскара Нимейера и расписанный всемирно известным французским художником Фернаном Леже (кстати, оба, как и Диего Ривера, рисовавший плафоны в Центре Рокфеллера в Нью-Йорке, были коммунистами), там не только не было ни одного свободного места, но и все проходы и кулуары были заняты группами стоявших людей. В своей темно-зеленой военно-полевой форме и до блеска начищенных высоких форменных ботинках этот бородатый с лихим видом майор Революционной армии Кубы представлял собой резкий контраст с окружавшими его в официальных черных и серых костюмах министрами иностранных дел и послами, представлявшими практически все государства мира.
Зажигательную речь Че Гевары ждали с огромным интересом. Многим хотелось увидеть живого легендарного революционера и услышать его бесстрашную словесную схватку с могучими Соединенными Штатами. По случайному совпадению выступление Команданте по времени совпало с заседанием Совета Безопасности по рассмотрению жалобы 22 государств, из которых 18 были странами Африки, против начатой за месяц до этого американо-бельгийской операции в связи с захватом заложников повстанцами в Конго. Главным выступающим в Совете был министр иностранных дел Бельгии Поль-Анри Спаак, который, потеряв спокойствие, разразился эмоциональными обвинениями в адрес африканских делегатов, обвинив их в антибелом расизме. Его гнев усугублялся еще и тем обстоятельством, что ему пришлось тратить свое эмоциональное красноречие на дипломатов второго или третьего уровня, поскольку все послы, в том числе и представитель США в ООН Эдлай Стивенсон, предпочли слушать выступление Че Гевары в зале Генеральной Ассамблеи.
В своем резком и развернутом по тематике заявлении перед представителями государств мира Команданте подверг едкой критике американскую администрацию, обвинив Вашингтон в агрессивных планах против его страны, в империалистической политике интервенции, неоколониализма и эксплуатации бедных развивающихся государств. «Если мы хотим обеспечить мир на всей земле, – предупреждал Гевара, – то мирное сосуществование не может ограничиваться лишь могущественными странами». Он провозгласил солидарность Кубы со странами Африки, Азии и Латинской Америки, которые вели борьбу за свое освобождение. «Пробил последний час колониализма, – говорил в этой связи Команданте, – и миллионы жителей Африки, Азии и Латинской Америки поднимаются навстречу новой жизни и требуют свое неограниченное право на самоопределение».