В письме Фиделю Гевара отказался от кубинского гражданства и от всех правительственных и других постов, которые занимал на Кубе: «Я официально отказываюсь от своего поста в руководстве партии, от своего поста министра, от звания команданте, от моего кубинского гражданства».
Подводя итог пребыванию на Кубе, Че Гевара с неизменной скромностью и почти религиозным смирением сообщает в этом последнем письме Фиделю: «Обозревая свою прошлую жизнь, я считаю, что я работал достаточно честно и преданно, стараясь укрепить победу революции… Я прожил замечательные дни, и, будучи рядом с тобой, я ощущал гордость оттого, что я принадлежал к нашему народу в самые яркие и трудные дни Карибского кризиса».
Пока Че Гевара завершал последние приготовления к отъезду, жизнь на Кубе продолжала идти своим чередом уже без какого-либо участия с его стороны. Постепенно его сторонники на острове стали терять посты в государственных и партийных структурах страны и, в частности, не вошли в состав ЦК тогда созданной Коммунистической партии Кубы.
Глава IX. Черное фиаско в африканских джунглях
Я не освободитель. Освободителей не существует.
Народы освобождаются сами.
Начало африканской кампании
Участники отряда Че уезжали из Гаваны небольшими группами через Москву, Алжир, Каир и Дар-эс-Салям. Путь самого Гевары продолжался целых 17 дней и проходил через несколько стран, чтобы скрыть истинную конечную цель. Однако всего через несколько дней после отбытия Гевары Фидель сообщил советскому послу, что Команданте уехал в Африку для ведения революционной борьбы. 24 апреля Че Гевара со своим заместителем Виктором Дреке и 12 соратниками прибыл через столицу Танзании в Конго, в местечко Барака-Физи. О его присутствии в стране не было известно даже многим членам руководства повстанцев.
В конце апреля после ряда задержек Гевара и его ближайшее окружение добрались наконец до лагеря повстанцев Кибамба на западном берегу озера Танганьика. В связи с их прибытием был устроен торжественный военный прием. На встрече первый заместитель Гевары Виктор Дреке был представлен под боевым именем Моха, что на языке суахили означает первый, а помощник Че Тамайо как Мбили, то есть второй. Сам Команданте был представлен в качестве переводчика и врача под именем Тату, или третий. Ему скоро должно было исполниться 37 лет. Остальные участники кубинского отряда, в целом насчитывавшего около 130 человек, прибудут небольшими партиями.
Конголезская операция планировалась Геварой для оказания помощи, но не как подмена действий марксистского движения Симба, представлявшего силы первого президента Конго Патриса Лумумбы, убитого в 1961 году. Лоран Кабила тогда возглавлял повстанческое движение в районе Великих озер и помогал последователям Лумумбы вести боевые действия на вверенной ему территории. Че Гевара испытывал большое внутреннее удовлетворение и энтузиазм оттого, что наконец он вновь оказался в стихии вооруженной борьбы и буквально рвался к участию в военных операциях в мистических условиях таинственного для него африканского континента.
Однако ничего похожего на боевые действия в зоне командования Кабилы не происходило. Он довольно часто отсутствовал из-за поездок в разные страны. Так происходило и в момент прибытия Че в лагерь повстанцев, тогда Кабила находился в Каире на конференции по оказанию помощи конголезским повстанцам. Там был создан Верховный совет революции во главе с руководителем повстанцев в западной части Конго Гастоном Сюмьялотом.
С самого начала кубинцев стала занимать отвлекающая их проблема секретности статуса Че Гевары. Кабила настаивал на сохранении секретности пребывания Команданте в Конго. По признанию посла Кубы в Танзании и близкого соратника Че по Сьерра-Маэстре Пабло Рибальты, даже президенту страны Ниерере он сообщил о нахождении Гевары в Конго лишь после его отъезда в ноябре. Выходило, что Команданте приехал в Танзанию нелегально, без ведома ее правительства. Че считал подобное неприемлемым и просил своего друга уведомить Ниерере об этом как можно раньше.
Однако, действуя согласно четким инструкциям Гаваны, Рибальта не мог этого сделать. Дело было не только в непреклонном желании Фиделя защитить от попыток убийства Че. Другая важная причина сохранения тайны заключалась в том, что раскрытие его присутствия с отрядом кубинцев неминуемо привлекло бы в район Великих озер силы наемников из Южной Африки, не говоря уже об ответных действиях США и Бельгии. Другими словами, это привело бы к потере потенциальной действенности участия кубинцев. Более того, их пребывание не только стало бы бессмысленным, но могло вызвать негативные последствия для самого отряда и правительства Кубы. Данная сторона дела представлялась неразрешимой и вызывала досадное раздражение у бездействующих по большому счету Команданте и его людей.
Тем временем никаких боевых распоряжений от Кабилы не поступало. Недоумевающим кубинцам приходилось все время чего-то или кого-то ждать. То они ждали приезда Кабилы или его помощников, то занимались восстановлением заброшенного лагеря, то дожидались разрешения передислоцироваться в другое место или доставки грузов с Кубы. Словом, никаких военных действий просто не велось, и кубинцы вместе с конголезцами пребывали в состоянии ожидания. Сам Че занимал себя оказанием медицинской помощи нуждающимся и подготовкой местных повстанцев.
Между тем тяжелый тропический климат стал сильно влиять на слабое здоровье Гевары. Довольно скоро тот буквально свалился с ног от изнуряющей тропической лихорадки и сильно потерял в весе. Возникла хроническая диарея, а возможно, и дизентерия. Не оставляли его и сильные приступы астмы. В дополнение к физическим страданиям Че очень переживал за собственное бездействие и невозможность предпринимать что-нибудь самому в силу его непривычного статуса, которое лишало его возможности руководить. В конце мая в лагерь прибыл посланец из Гаваны и привез для Че сообщение о том, что его мать при смерти. Для него это было страшным личным горем. Письмо, которое Селиа де ла Серна отправила ему в Гавану в ответ на короткое сообщение об отъезде на рубку сахарного тростника, было переправлено для Че в Конго, но письмо потерялось где-то в африканских джунглях. Он его так и не получил.
Прошло два месяца пребывания кубинцев в Конго, но в зоне ответственности Кабилы по-прежнему ничего не происходило. Гевара по давнишнему обычаю вел дневник. Записи его полны замечаний о совершенно ужасающем состоянии конголезских лагерей и самих «революционных» повстанцев. Он писал, в частности, о плохой дисциплине, пьянстве и лени, о том, что они не только плохо стреляют, но и не расположены воевать и даже оказывать сопротивление. «Главная характеристика этой Народно-освободительной армии состоит в том, что это паразитирующая армия, которая не работает, не тренируется, не воюет и требует, иногда с применением силы, чтобы местное население ее обеспечивало и на нее работало», – записывает он среди прочих нелестных отзывов о наблюдениях на местах.
Неподготовленность, некомпетентность, непримиримость и внутреннее соперничество между конголезцами на глазах у кубинцев могли означать только одно: рано или поздно они были обречены на разгром. Вместо того чтобы привлекать на свою сторону местное население, конголезские партизаны иногда прибегали к обыкновенным грабежам деревень и убийствам мирных жителей.
Отряды повстанцев существовали без всякого единого командования, а местные вожди соперничали в получении денег и материалов для личного обогащения. Дело доходит даже до того, что некоторые руководители отрядов повстанцев прибегают к убийству соперников. Положение серьезно усугубляется верой необученных повстанцев в защиту от пуль колдовством и применением волшебных мазей вместо необходимой военной подготовки и обучения. В лагерях партизан Че обнаружил большие запасы оружия, но оно плохо содержалось, да и пользоваться им не хотели. Вступая в военные столкновения, повстанцы часто стреляли в воздух, создавая видимость стрельбы по противнику, бросали оружие и в страхе убегали подальше.
Несмотря на все эти свидетельства обреченности партизанских отрядов конголезцев, неисправимый в своем боевом и революционном оптимизме Гевара стремится найти какие-либо признаки успеха на линиях фронта, но скоро и в этом он вынужден был испытать глубокое разочарование. Чтобы начать действовать и предупредить готовившийся мощный удар великолепно действовавших наемников из Южной Африки под командованием Майка Хора, Гевара и Кабила в переписке договариваются совершить нападение на деревню Бендера.
Че предлагал атаковать городок Катенга, который легче было взять. Он опасался, что в сражении за Бендеру правительственные войска смогут обнаружить присутствие кубинцев со всеми вытекающими пагубными последствиями. Однако Кабила как командующий настоял на своем, и Гевара был вынужден подчиниться. Он сам хотел участвовать в боевых действиях, но не получил разрешения Кабилы.
Нападение на Бендеру в конце июня превратилось для конголезцев и кубинцев в самый страшный разгром, который можно было только себе представить. Помимо гибели местных повстанцев были убиты четыре кубинца. Южноафриканские наемники, обеспечившие поражение нападавших, обнаружили тела погибших кубинцев и определили их происхождение вместе с соответствующей маркировкой оружия. Погибшие кубинцы не выполнили строжайшего приказа Гевары не иметь при себе документов и личных вещей и помогли обнаружить присутствие своего отряда в этом районе. Через несколько часов представители ЦРУ на местах уже знали об участии кубинцев в действиях конголезских повстанцев. Спустя некоторое время об этом уже писали газеты Танзании, а затем это стало известно всему миру.
Разгром в бою за Бендеру оказал сильное деморализующее воздействие на уже давно недовольных своим положением людей Команданте. Некоторые из них, включая его старого помощника, стали под разными предлогами просить отправить их домой. Настойчивость соратников вызывала взрывы недовольства с его стороны и лишь приводила к еще большим трениям. У