Но и китайцы не сидели без дела. По данным американской разведки, во время визита китайской торговой делегации в Мексику в январе 1963 года была предпринята попытка отколоть компартию Мексики от Москвы в обмен на финансовую помощь. В апреле того же года китайцы передали 27 тысяч долларов лидеру пропекинской фракции в эквадорской компартии, в том числе и для организации вооруженной борьбы[224].
В ЦРУ отмечали, что китайцы не ограничиваются расколом компартий Латинской Америки, а стараются оказывать влияние на самые разные левые группы, предпочтительно молодежные.
На этом фоне кубинская политика в Латинской Америке развивалась следующим образом.
До битвы в заливе Свиней, провозглашения социалистического характера кубинской революции и фактического вступления Кубы в социалистическое содружество кубинцы пытались помочь организации в странах Латинской Америки таких же революционных групп, как «Движение 26 июля». В них входили представители городских средних слоев, довольно далекие от социализма, но готовые к вооруженной борьбе по кубинскому образцу.
Уже в 1959 году такие группы попытались повторить опыт «Гранмы» в Никарагуа и Доминиканской Республике. Однако небольшие группы революционеров были быстро выслежены и разбиты. С этими группами стали активно работать китайцы.
Период 1959–1960 годов сопровождался ростом взаимной подозрительности между компартиями Латинской Америки и Гаваной.
После апреля 1961 года (когда Фидель провозгласил кубинскую революцию социалистической) в Москве попытались как-то примирить кубинцев с латиноамериканскими компартиями, так как и те и другие жаловались друг на друга КПСС. Такая «средняя» линия (как правильно предполагали американцы) после Карибского кризиса вылилась в советы из Москвы латиноамериканским коммунистам по возможности содействовать кубинцам в организации вооруженной борьбы на континенте.
Просто Хрущев не хотел портить отношения с Кубой, где и так едва улеглась обида на него за Карибский кризис. Однако в большинстве латиноамериканских компартий если и помогали кубинцам в их «партизанской линии», то очень неохотно, в основном чтобы не обижать советских товарищей. Все-таки почти все компартии региона продолжали считать, что никаких перспектив у партизанской борьбы нет. Они опасались, что любая попытка поднять восстание обречена на неудачу и будет воспринята правящими кругами как желанный предлог для запрета и разгрома кадров компартий.
КПСС тогда предложила следующую тактику, чтобы как-то примирить обе стороны. Партизанские движения следовало организовывать при помощи, но вне рамок компартий, чтобы кубинцы могли этим движениям помогать, но компартии не несли бы ответственности за их возможный провал.
Именно по этой модели Че позднее и попытается создать партизанский очаг в Боливии.
В 1960–1962 годах на Кубе при активном участии Че и под руководством Фиделя сложилась организационная инфраструктура поддержки партизанских движений в Латинской Америке. Во главе ее стоял министр внутренних дел Кубы команданте Рамиро Вальдес (1932 года рождения). Он вместе с Фиделем участвовал в нападении на казармы Монкада и первым ворвался на их территорию. Будучи раненым, последним покинул поле боя. Вместе с Фиделем Вальдес вышел из тюрьмы по амнистии в мае 1955 года. На «Гранме» Вальдес был назначен заместителем командира арьергарда (им командовал Рауль Кастро). Когда Че во главе колонны номер 8 вышел из Сьерра-Маэстры в направлении Санта-Клары, Вальдес был его заместителем.
Вальдесу подчинялась кубинская разведка — Главное управление разведки (транслитерация испанской аббревиатуры — ДГИ[225]). Ее возглавил Мануэль Пинейро по кличке Красная Борода[226]. Пинейро был еще моложе Вальдеса. Он родился в 1933 году и уже в 1952 году принял участие в студенческих демонстрациях против переворота Батисты. Его отец был хорошо оплачиваемым служащим кубинского концерна «Бакарди» и отправил сына «от греха подальше» на учебу в Колумбийский университет в Нью-Йорк. Но и в Штатах Мануэль не вышел из политической борьбы, протестуя против расовой и социальной дискриминации в Америке. В США Пинейро женился на американской балерине, с которой позднее развелся.
После возвращения на Кубу в 1955 году Пинейро вступил в «Движение 26 июля» и был арестован полицией Батисты. В Гаване он вел подпольную работу, но, находясь под постоянным присмотром полиции, решил отправиться в Сьерра-Маэстру. В составе Повстанческой армии Пинейро ведал кадрами, а затем возглавил контрразведку и военную полицию. Вместе с Фиделем Пинейро участвовал в борьбе за Сантьяго-де-Куба, после победы революции он стал военным комендантом этого города.
С 6 июня 1961 года Красная Борода возглавил так называемое «техническое вице-министерство» в составе МВД. Именно эта структура и курировала оказание поддержки партизанским движениям в Латинской Америке.
В рамках «вице-министерства» Красной Бороды непосредственно за партизанские движения в Латинской Америке отвечал Хуан Карретеро (Ариэль). Именно он работал с Че, подбирая кадры для будущего партизанского очага на континенте.
В начале 1960-х годов кубинцам с точки зрения налаживания подпольной работы в Латинской Америке были очень важны две страны — Чехословакия и Алжир.
В ЧССР, как и на Кубе, разведка входила тогда в состав МВД и называлась 1-м Главным управлением министерства. Начиная с ноября 1961 года им руководил полковник Йозеф Хоуска. Латинской Америкой занималось 2-е отделение 1-го отдела 1-го управления под руководством капитана Яна Стехно (псевдоним Скоржепа).
25 января 1960 года чехословацкая разведка предложила министру внутренних дел ЧССР Рудольфу Бараку создать в Гаване постоянную резидентуру. В качестве аргументации указывалось, что после свержения Батисты Куба превратилась в самое прогрессивное государство Латинской Америки. Задачами резидентуры были не только помощь кубинцам в борьбе против необъявленной войны со стороны США, но и противодействие американцам, стремящимся «содействовать росту национализма и стремлению к большей независимости стран Латинской Америки»373.
Таким образом, интересы чехословацкой разведки полностью совпадали с замыслами Че. Причем следует подчеркнуть, что все свои действия на Кубе Прага согласовывала с Москвой. В КГБ относились к работе с территории Кубы против стран Латинской Америки очень осторожно, в то время как чехи действовали более смело и энергично.
Первым резидентом чехословацкой разведки в Гаване был в июне 1960 года назначен капитан Зденек Квита (Петерка), которого перевели из резидентуры в Мехико. Петерка работал под «крышей» второго секретаря посольства ЧССР на Кубе374. Осенью 1960 года гаванская резидентура уже считалась в чехословацкой разведке «одной из политически самых важных, а с точки зрения оперативной работы одной из самых сложных»; в ней были задействованы семь человек. По объему переданной в центр информации гаванская резидентура к началу 1961 года вошла в число четырех самых результативных (наряду с Веной, Парижем и Лондоном).
С февраля 1961 года резидентурой руководил капитан Бедржих Кубеш (Рогл), а с июля 1962 года — капитан Зденек Врана (Велебил).
Чехи наладили прекрасные отношения с Вальдесом (Дин) и Пинейро (Аха), помогая молодой кубинской разведке практически во всех аспектах ее становления. Кубинцам было передано в дар много аппаратуры (в том числе для прослушивания и наружного наблюдения) и оружия (пистолетов калибра 6,35, 9 и 7,65 миллиметра)[227]. Примечательно, что кубинцы с самого начала сообщили чехам, что планируют использовать эти пистолеты в странах Латинской Америки, особенно оружие «несоветских» калибров — 6,25 и 7,65 миллиметра. Об этом Дин лично проинформировал чехословацкого резидента в Гаване.
Чехи наладили в МВД Кубы и кинологическую службу. В обмен кубинцы передали чехословацкой стороне часть захваченного во время битвы в заливе Свиней оружия американского производства.
Чехословацкая разведка щедро делилась с кубинскими коллегами и добытой информацией. В 1961 году кубинцам были переданы 220 разведсообщений.
С самого начала к задачам гаванской резидентуры чехословацкой разведки относилась «реализация активных мероприятий, нацеленных на подрыв позиций и дискредитацию политики США в Латинской Америке375. Все эти мероприятия должны были служить цели «углубления существующих противоречий между отдельными странами Латинской Америки и США, поддержки роста национально-освободительных сил во всем данном регионе. При проведении активных мероприятий, прежде всего, следует нацелиться на те страны Латинской Америки, где позиции США наиболее уязвимы, а именно на Венесуэлу, Гватемалу и Боливию…»376.
Именно эти три упомянутые чехословацкой разведкой страны Латинской Америки были наиболее пригодны с точки зрения развертывания партизанской войны и по мнению Че. Складывается впечатление, что чехи обстоятельно координировали свою тактику в Западном полушарии с Вальдесом, Пинейро и самим Че. В то же время советский посол в Гаване Алексеев (сам выходец из спецслужб), по оценкам гаванской резидентуры разведки ЧССР, относился к кубинской работе в странах Латинской Америки снисходительно, называя ее «любимым хобби Фиделя».
Наиболее активную помощь в развертывании революционного движения в Латинской Америке чехословацкая разведка оказывала кубинцам в рамках акции «Мануэль»[228], стартовавшей в 1962 году как часть кубинской секретной программы «Двойная игра» («Doble Juego») — так в ведомстве Красной Бороды именовали поддержку революционного движения в Латинской Америке.
К 1962 году американцам удалось практически полностью изолировать Кубу в Западном полушарии. Все страны континента, за исключением Мексики и Боливии, прервали с Гаваной дипломатические отношения и транспортные связи (что особенно мешало развитию революционного проекта Че). Кубинцы и подготовленные на Кубе революционеры из стран Латинской Америки никак не могли попасть с острова на континент.