Смит был потрясен двухсоттысячной демонстрацией в Сантьяго-де-Куба, которой сопровождались похороны Франка Паиса. С тех пор он постоянно предостерегал Вашингтон от недооценки Кастро и «Движения 26 июля». Недопущение этого движения к власти делало, по мнению Смита, задачу замены Батисты на более презентабельного лидера насущнее.
16 сентября 1957 года Смит сообщил в Вашингтон, что, несмотря на попытки Батисты представить Кастро несерьезной силой, «реальность совсем другая. Посольство получило информацию от целого ряда оцениваемых как надежные источников, что Фидель Кастро и его вооруженные сторонники в Сьерра-Маэстре в настоящее время адекватно вооружены легким стрелковым оружием и легкими пулеметами. У них нет тяжелого вооружения и весьма мало шансов на его приобретение… Некоторые оппозиционные силы считают, что повстанческие силы сейчас способны захватить и удерживать некоторое время какой-нибудь небольшой городок в Орьенте недалеко от гор…».
Смит ожидал, что партизаны вскоре перейдут от небольших засад и стычек к более крупным акциям, и делал вывод, что «кубинское правительство оказалось не в состоянии ликвидировать повстанческое движение в Сьерра-Маэстре, вероятность того, что оно это сделает в ближайшем будущем, мала, и эта операция будет продолжать ослаблять кубинские вооруженные силы с возможным серьезным воздействием на их боевой дух»130.
В отличие от Гарднера, который предлагал Батисте заслать к партизанам агента, чтобы убить Кастро, Смит всего лишь предложил директору ЦРУ Аллену Даллесу внедрить в ряды партизан осведомителя.
В начале сентября 1957 года, как бы подтверждая прогнозы Смита, колонны Фиделя и Че решили дать бой каскитос[91] в районе лесопилки Пино-дель-Агуа.
Лесопилка принадлежала испанцу, там постоянно жили несколько рабочих. Гарнизона батистовцев в Пино-дель-Агуа, по данным разведки, не было. Колонны Фиделя и Че 10 сентября вошли в поселок, где их радушно приветствовали местные жители. Партизаны распустили слух, что они уходят дальше в направлении Сантьяго-де-Куба, и колонна Фиделя отправилась именно этим маршрутом в роли «живца» для запланированной партизанами засады. Отряд Че тоже вышел из поселка, но той же ночью вернулся в окрестности Пино-дель-Агуа и замаскировался. Ждать пришлось целую неделю, пока на подъеме в гору не показалось пять натужно ревущих армейских грузовиков.
Планировалось огнем из автоматического оружия остановить машины на узкой дороге и перебить экипажи. Но группы недостаточно обученного отряда вновь не смогли действовать скоординированно. Когда началась стрельба, бойцы смогли остановить только один грузовик. Потом кто-то дал неправильный приказ отступать, и Че пришлось самому восстанавливать положение прямо на поле боя. Партизанам досаждал стрельбой укрывшийся под грузовиком солдат. Один из партизан с вызовом сказал Че, что вот шанс для командира проявить себя в настоящем деле. Че тон бойца, конечно, не понравился, но он как настоящий командир привык поступать по принципу «делай, как я».
Селия де ла Серна с маленьким Эрнесто. 1928 г.
В семье Эрнесто Гевары Линча и Селии де ла Серна, помимо Че, было еще четверо детей: дочери — Селия (слева) и Анна Мария, сыновья — Роберто и Хуан Мартин (на руках у отца). Около 1945 г.
Че-планерист. 1946 г.
Юный Че. 1943 г.
Эрнесто — студент медицинского факультета Университета Буэнос-Айреса
Че со своей первой любовью Мининой — Марией дель Кармен Феррейра
По воде и по суше с Миалем — Альберто Гранадо. Около 1952 г.
Президент Гватемалы Хакобо Арбенс, свергнутый ЦРУ в 1954 году. Именно в Гватемале Че стал настоящим революционером
Кубинский диктатор Фульхенсио Батиста
Президент Аргентины Хуан Доминго Перон с супругой Эвитой
Ильда Гадеа и Че на Юкатане. 1956 г.
Супруги Гевара с дочерью Ильдитой. Мехико. 1956 г.
Повстанцы во главе с Фиделем Кастро в горах Сьерра-Маэстра. 1958 г.
Именно со знакомства с Раулем Кастро (слева) начался путь Эрнесто Че Гевары к славе и бессмертию
Команданте на отдыхе
Пристрелка
Верхом на муле в лесах под Санта-Кларой. 1958 г.
После битвы за Санта-Клару. 1 января 1959 г.
Победа! Гавана. Январь 1959 г.
Че Гевара, кубинский президент Мануэль Уррутия (в темных очках) и Камило Сьенфуэгос (справа) встречаются с журналистами. Гавана. 1959 г.
Че со своей помощницей Алейдой Марч
Свадьба Эрнесто Гевары и Алейды Марч.2 июня 1959 г.
Два команданте на рыбалке: Фидель и Че. 1960 г.
С родителями в Гаване. 1959 г.
Че в Пакистане. 1959 г.
Рукопожатие с «великим кормчим» Мао. 1960 г.
В Корейской Народно-Демократической Республике. 1960 г.
Властители дум: Жан Поль Сартр и Эрнесто Че Гевара. 1960 г.
Че учился всю жизнь, его лучшим другом была книга
Он постоянно находился в центре внимания, хотя всегда оставался скромным и даже застенчивым
«Я собрал все свое мужество, в глубине души будучи обиженным такими словами, которыми выражалось сомнение в моих качествах. Но как только мы попытались приблизиться к этому невидимому нам солдату, стрелявшему по нам из-под грузовика из автоматической винтовки, мы были вынуждены признать, что цена, которой мы хотели продемонстрировать свою бесшабашность, может оказаться слишком высокой; ни тот, кто усомнился во мне, ни я сам не выдержали этого испытания. Солдат со своей автоматической винтовкой отполз назад и спасся…»131
Наверное, далеко не каждый военный так напишет о себе в мемуарах, особенно после победы в войне.
Все же солдаты в беспорядке бежали на двух грузовиках, бросив часть оружия и снаряжения. Прямо на поле боя к бойцам Че перебежал ранее попавший в плен партизан Хильберто Кардера. Батистовцы готовили его к отравлению Фиделя Кастро, вручив пузырек с ядом.
В одном из грузовиков обнаружили тяжелораненого солдата, и один из партизан пристрелил его, чтобы избавить от лишних мучений. Че был возмущен тем, что солдату сначала не предложили сдаться, и стал громко отчитывать подчиненного (хотя у того батистовцы убили всю семью). Тут неожиданно из-под одеял на дне кузова выбрался еще один раненый солдат и попросил не убивать его. Ему оказали медицинскую помощь, и каждый раз, когда мимо проходил кто-либо из партизан, пленный кричал: «Не убивайте меня! Не убивайте меня! Че сказал, что пленных убивать нельзя».
На поле боя были захвачены одна автоматическая винтовка, пять самозарядных винтовок и пулемет на треноге. Противник потерял трех человек убитыми, партизаны — одного.
Бой закончился победой партизан, но Че, как обычно, был весьма критичен: «Оценка боя выявила, что, хотя это был военный и политический успех, у нас все еще были большие недостатки. Мы должны были лучше использовать момент внезапности, чтобы полностью уничтожить экипажи всех трех первых грузовиков… Все это говорило о том, что было срочно необходимо улучшить боевую готовность и дисциплину наших сил. Это была та задача, которой мы и посвятили себя в последующие дни»132.
О характере Че как командира и как человека дают представление еще два эпизода того периода.
В его отряде воевал некто Роберто Родригес, экзальтированный городской юноша. У него было плохо с дисциплиной, и командир группы приказал ему на время сдать оружие. Родригес вспылил, выхватил у одного из бойцов пистолет и застрелился. Че распорядился похоронить его без воинских почестей, расценив самоубийство в трудное время как дезертирство. Возник спор с товарищами, и в конце концов был достигнут компромисс — воинские почести свели к почетному караулу у могилы.
Таким образом, Че не боялся отступать от своего первоначального решения, если чувствовал, что не совсем прав.
Второму эпизоду Че посвятил отдельный раздел своих воспоминаний, что говорит о том, насколько сильно он его впечатлил.
К отряду привязался маленький щенок (ему было всего несколько недель), ставший любимцем всех партизан. Че и Камило Сьенфуэгос в то время преследовали колонну врага во главе с особенно жестоким командиром Санчесом Москеррой, на совести которого было много убитых крестьян и сожженных домов. Щенка оставили в лагере вместе с поварами, но тот незаметно увязался за выдвинувшимися на боевую позицию партизанами. В самый ответственный момент — в засаде — собачонка радостно залаяла, увидев своих друзей.
Че не мог рисковать успехом операции и скрепя сердце приказал одному из партизан задушить щенка: «Феликс посмотрел на меня пустыми глазами. В кругу обессиленных партизан он с щенком, естественно, оказался в центре внимания. Очень медленно он взял веревку, обмотал ее вокруг шеи собачонки и начал затягивать петлю. Так любимое нами подрагивание хвостиком вдруг перешло в судороги, чтобы постепенно затихнуть вместе с последним жалобным звуком… Я не знаю, сколько времени все это продлилось, но всем нам это показалось бесконечно долгим…»133
Че страшно переживал, тем более что засада сорвалась и смерть беззащитного любимца оказалась напрасной.
На обратном пути отряд сделал привал в одном из поселков, где Феликс играл на гитаре грустные песни. Во время ужина он бросил на пол небольшую кость. Че вспоминал: «Какая-то собака из дома доверчиво подошла ближе и подняла ее. Феликс положил ей руку на голову, и собака посмотрела на него. Феликс тоже взглянул на нее, и потом наши с ним взгляды, в которых отражалось чувство вины, встретились. Мы вдруг затихли. На нас нахлынули одни и те же чувства. Перед нами как будто возник удавленный щенок с его доверчивым, ребячьим и немного укоризненным взглядом. Это был он, хотя и смотрел сейчас на нас глазами другой собаки»134