Расположенные с другой стороны гарнизона и не имевшие с авангардом никакой связи главные силы партизан стали уже беспокоиться, когда наконец раздался первый выстрел. По врагу выпустили шесть «спутников», как вспоминал Че, с «весьма посредственным результатом».
Бойцы Камило быстро сломили сопротивление охраны, захватив 11 единиц столь ценного для партизан стрелкового оружия (в том числе два пулемета). Семь человек из рядов неприятеля были убиты, трое взяты в плен. Однако засевшие в казарме солдаты оказали ожесточенное сопротивление, и у партизан вскоре появились первые потери. Сам Камило был ранен, когда безуспешно попытался подобрать брошенный одним из бойцов пулемет. Пулемет вместе с головным убором Сьенфуэгоса (на нем было помечено имя владельца) достался врагам, и те открыли огонь, насмешливо крича: «Ну как вам пулемет, Камило?»145
Между тем, как и предполагал Фидель, на помощь гарнизону Пино-дель-Агуа на грузовиках выдвинулась целая рота. Ее передовой отряд попал в засаду и был практически полностью уничтожен — погибли 11 солдат и пять были ранены. Повстанцы захватили 12 винтовок и легкий пулемет.
Отступившая подмога, в свою очередь, запросила подкрепление, выслав вперед двух разведчиков, переодетых крестьянами. Партизаны «купились» на эту хитрость, и лазутчики выявили их позиции. Повстанцев стали обстреливать с самолета Б-26, а основной удар был нанесен по участку, который прикрывал отряд Рауля Кастро. Положение стало настолько отчаянным, что Че и другие командиры написали «ребяческое» (по выражению самого Че) письмо Фиделю, в котором просили его больше не принимать непосредственного участия в боях, опасаясь за жизнь командующего Повстанческой армией.
Ночью Че предложил провести внезапную атаку гарнизона в Пино-дель-Агуа и забросать деревянную казарму бутылками с горючей смесью. Пожар, по его мнению, быстро заставил бы солдат сдаться. Фидель долго противился, потом неохотно согласился — он считал, что риск неудачи и больших потерь был очень велик.
Когда бойцы Че выдвинулись на позиции для решающего штурма, ему доставили записку Фиделя:
«16 февраля 1958 года.
Че! Если все зависит от успеха нападения с твоей стороны без всякой возможности помощи от Камило и Гильермо, то я не думаю, что надо предпринимать самоубийственные действия, так как они могут привести к многочисленным потерям и все равно не достигнуть цели. Поэтому я очень рекомендую тебе быть осторожным. Я решительно приказываю тебе не принимать личного участия в бою. Позаботься лучше о том, чтобы хорошо командовать своими людьми, ибо сейчас необходимо именно это»146.
Конечно, Че был очень тронут такой заботой командующего. Но он не хотел бросать своих бойцов в опасный бой и оставаться в тылу. Подумав, Че решил полностью отказаться от своей затеи — он не мог бы смотреть в глаза своим людям, часть из которых вряд ли вернулась бы живыми с этой именно им задуманной операции.
На следующий день под непрерывными бомбежками был дан приказ отхода всех партизанских сил.
В целом этот тяжелый бой оказался весьма успешным для Повстанческой армии — были убиты 18–25 солдат противника и захвачено много оружия (33 винтовки, 5 пулеметов и много боеприпасов). Правительственные газеты, естественно, сообщили о полном разгроме партизан, которые якобы потеряли 16 человек убитыми. Собственные потери правительственная армия оценила в пять человек. Несколько туманно говорилось о ранении «известного аргентинского коммуниста» Че Гевары, правда, этому еще требовалось подтверждение.
Фидель пришел к выводу, что бой против сильного отряда правительственной армии в целом продемонстрировал неплохую боевую выучку партизан. Поэтому было принято стратегическое решение о расширении района вооруженной борьбы.
Основную, 1-ю колонну Фиделя разделили на три. Сам главнокомандующий Повстанческой армией так и остался в Сьерра-Маэстре. Отпочковавшаяся колонна номер 3 во главе с капитаном Альмейдой выдвинулась в район севернее Сантьяго-де-Куба (Третий фронт). Еще дальше на восток в район горного массива Сьерра-Кристаль ушла колонна номер 6 имени Франка Паиса во главе с капитаном Раулем Кастро. Район действий 6-й колонны официально стал называться Вторым фронтом. Капитанов Альмейду и Рауля Кастро повысили до команданте.
Небольшая рейдовая группа Камило Сьенфуэгоса была выслана на равнину в предгорья Сьерры. Ей предстояло совершать налеты на города и мешать транспортным коммуникациям противника.
Таким образом, партизанская война охватила практически всю провинцию Орьенте.
Че был освобожден от командования 4-й колонной. Ему предстояла самая трудная задача. Он должен был подготовить новый отряд и, возглавив его, выдвинуться в самый центр Кубы — провинцию Лас-Вильяс. Это был марш в несколько сотен километров по практически открытой равнинной местности. Там Че должен был обосноваться в горах Эскамбрай и полностью перерезать все пути снабжения правительственных войск между Гаваной и Орьенте.
К решающему удару против повстанцев готовилась и диктатура. Батиста поставил задачу ликвидировать партизанский очаг еще до президентских выборов. В Объединенном генеральном штабе правительственных вооруженных сил рассматривалось три варианта боевых действий:
«План населенных пунктов»: требовалось ввести крупные гарнизоны в 33 ключевых населенных пункта района Сьерра-Маэстры, чтобы связать маневренность повстанцев на их же территории. Места возможной дислокации партизан надо было бомбить беспрерывно, хотя бы и из чисто психологических соображений;
«План секторов»: Сьерра-Маэстру предполагалось разделить на три сектора — восточный, центральный и западный. Группировки армии в каждом из секторов не должны были давать партизанам покоя, сжимая кольцо окружения и опять-таки лишая Повстанческую армию маневра;
«План демобилизации»: вывод войск из Сьерра-Маэстры при сопровождении этой «демобилизации» мощной пропагандистской кампанией о разгроме основных сил партизан. Бомбежки Сьерра-Маэстры планировалось не прекращать, а самые боеспособные части сконцентрировать рядом с Сьеррой и, когда удастся выманить партизан на равнину, разбить их.
Хотя наиболее результативным явно был «План секторов», Батиста по политическим соображениям выбрал третий вариант. И вроде бы даже угадал — ведь Фидель как раз собирался вынести боевые действия за пределы Сьерра-Маэстры. Однако партизаны не собирались штурмовать крупные города, на что так рассчитывал Батиста. Наоборот, их цель состояла в том, чтобы, оперируя в сельской местности, отрезать городские гарнизоны друг от друга.
Выгоды от реализации третьего варианта контрпартизанской борьбы в штабе вооруженных сил Батисты суммировали следующим образом:
«а) сразу же упадет значение личности Ф. К. [Фиделя Кастро] в народе, который сделает логичный вывод: если правительство демобилизует такое количество солдат, то значение повстанцев падает;
б) это сократит до минимума экономические расходы и сохранит жизнь солдат…
в) при умелом выполнении этого плана, возможно, Ф. К. потеряет терпение и подталкиваемый обстоятельствами, которые будут диктовать вооруженные силы, ради поддержания ореола вокруг своей личности или начнет рисковать сам или рискнет послать большую группу на равнину, где повстанцы никогда не смогут победить наши войска…»147
Анализ был неплох, но в нем содержался и главный недостаток всего плана — отступление армии из Сьерры даст партизанам возможность установить более плотный контакт с другими провинциями Кубы.
Высылка в марте 1958 года отрядов Повстанческой армии в другие части провинции Орьенте была, конечно, обусловлена не тем, что Фидель потерял терпение или был озабочен своим «ореолом». Тем более что два новых фронта оперировали отнюдь не «на равнине» и в бои с превосходящими силами противника не ввязывались. Просто на тот момент руководство «равнинного» «Движения 26 июля» сделало неправильный вывод, что диктатура на краю гибели и ее стоит только подтолкнуть.
На первый взгляд так оно и было. Даже посольство США в Гаване отмечало, что вся Куба находится в состоянии каждодневного восстания. Кубинский журнал «Боэ-мия» в феврале 1958 года писал: «В городах, поселках, на фермах и хуторах идет непрерывная борьба. Используется любое оружие: динамит, бензин, дробь охотничьих ружей, веревка, свинец…»148
На железных дорогах саботаж достиг такой степени, что поезда опаздывали на 18–20 часов. Когда на них посадили вооруженную охрану, рабочие поездных бригад со ссылкой на безопасность отказывались выходить в рейс. 19 февраля группа «равнины», сняв с поезда охрану, устроила крупную железнодорожную катастрофу, ущерб от которой оценили в 100 тысяч долларов.
Все пассажирские автобусы в Орьенте тоже стали сопровождать солдаты. Это создавало среди населения обстановку нервозности.
21 февраля оппозиционеры проникли в Национальный банк и сожгли архивы и ценные бумаги на сумму 16 миллионов долларов.
В феврале — марте 1958 года объявили политическую забастовку студенты и ученики старших классов.
Городская милиция «равнины» (в ней насчитывалось около двух тысяч, правда, очень плохо вооруженных людей), «Революционный директорат 13 марта» и другие оппозиционные группы прибегали и к покушениям на наиболее одиозных функционеров режима. В середине марта в своем собственном ресторане был убит почетный майор, близкий друг начальника национальной полиции Борис Колманович, который возглавлял большую сеть полицейских осведомителей. Колманович был агентом Бюро расследований и, по некоторым данным, работал еще и на израильскую разведку149.
Гаванская организация «Движения 26 июля» похитила известного аргентинского автогонщика, чемпиона мира Хуана Фанхо. Ему сказали, что, несмотря на все восхищение его спортивными результатами, Кубе сейчас не до праздников. Аргентинца отпустили сразу же после окончания соревнований, и он отнесся с пониманием к своему непродолжительному плену.