В целом реформа оплаты труда привела к ее росту в среднем на 5,2 процента, зато производительность труда в промышленности выросла на 21,7 процента. Себестоимость в расчете на единицу произведенной продукции упала на 19 процентов.
В то же время новая шкала ясно продемонстрировала по-прежнему низкий уровень квалификации занятых в кубинской промышленности — 71 процент неадминистративных работников МИНИНДа попали в три низших разряда новой шкалы.
Введение новой шкалы оплаты труда происходило на фоне весьма непростых отношений с кубинскими профсоюзами. Последние привыкли работать легально при всех предыдущих режимах потому, что никогда не выдвигали политических требований, но зато очень активно боролись за повышение оплаты труда. При новой власти профсоюзам пришлось привыкать к тому, что интересы рабочих отдельных предприятий надо было жестко увязывать с интересами развития экономики в целом. При социализме повышение зарплаты одним означало, что деньги на это придется взять у других, если это повышение не является результатом роста производительности труда.
Че, как и все руководство «Движения 26 июля», относился к дореволюционным кубинским профсоюзам, мягко говоря, скептически — все командиры Повстанческой армии помнили, как профсоюзы фактически проигнорировали призыв к общенациональной политической забастовке в апреле 1958 года.
Тем не менее, будучи министром, Че рекомендовал всем администраторам включить руководителей местных профсоюзных организаций в руководящие органы предприятий, хотя по закону этого не требовалось. Он считал, что через плотную работу с профсоюзными организациями можно лучше мотивировать рабочих к росту производительности труда. Людям, говорил министр, нужно кропотливо разъяснять связь между результатами их труда и ростом благосостояния в масштабах всей страны. Через профсоюзы Че хотел привить рабочим и вкус к добровольному труду на благо общества.
С принципиальной точки зрения Че был вполне согласен с Лениным, что после построения социализма профсоюзы в принципе не нужны. Ведь никаких классовых конфликтов между частным хозяином и его наемными работниками больше нет. Поэтому в первый год своего пребывания на посту министра Че рекомендовал своим сотрудникам внимательно прочесть работу Ленина «Государство и революция», в которой говорилось о постепенном отмирании профсоюзов. Советские профсоюзы Че считал забюрократизированными и в общем-то ненужными самим же рабочим.
Однако позднее министр промышленности пересмотрел свою же точку зрения на профсоюзы и фактически перешел на «советские» позиции. Че рекомендовал всем администраторам наладить тесный контакт с профсоюзными организациями и фактически, как и в СССР, профсоюзы на Кубе превратились в «приводной ремень» правящей партии и заводской администрации. Это было логично — ведь и правительство, и директора были не врагами рабочих, все вместе делали одно и то же дело.
Многие отраслевые профсоюзы были не согласны с главным принципом Че — упором на моральные стимулы. Например, докеры выступили категорически против ограничения размеров премии за перевыполнение норм. Не понимали они также, почему 50 процентов бонуса за перевыполнение идет государству. Че возражал — если все станут существенно перевыполнять нормы, то, значит, надо менять сами нормы, а не размер премий.
В системе БФС (и Че это прекрасно видел) была одна слабая сторона не только по сравнению с капитализмом, но и с советским хозрасчетом. При хозрасчете центральные государственные органы могли ослабить контроль за количеством и качеством продукции — все это контролировал рынок. Плохую и дорогую продукцию просто не покупали ни смежники, ни потребители. Но в БФС от рынка и товарно-денежных отношений отказались, и вопросы контроля количества и качества легли на плечи министерства промышленности.
Поэтому Че был своего рода «фанатиком» бухгалтерии и новых методов планирования и контроля. Он считал, что, автоматизировав с помощью компьютеров учет и контроль, можно добиться хороших результатов как по количеству, так и по качеству производимой продукции.
Но на Кубе поначалу не хватало даже нормальных бухгалтеров, без которых был невозможен любой учет. До 1959 года американские дочерние компании на Кубе, как правило, вообще не имели собственных бухгалтерий — весь учет проводился централизованно в материнской компании в США. Потом стало еще хуже. В первые два года революции из 1200 имевших лицензию бухгалтеров страну покинули 800.
Че считал бухгалтерию главным стержнем системы учета БФС и требовал от всех управленцев и директоров заводов овладеть этой специальностью (помимо конкретной технологии производства). Его первым заместителем был, как уже упоминалось, Орландо Боррего, и именно потому, что еще до революции получил диплом бухгалтера.
Довольно быстро министерство промышленности выпустило своего рода справочник для администраторов заводов, в котором описывались их обязанности, в том числе и в сфере бухгалтерского учета. Че постоянно требовал от директоров изучать аналитическую статистику — ведь без нее был невозможен четкий административный контроль производства. А без административного контроля была невозможна и сама БФС. Ведь в отличие от хозрасчета с его экономическими рычагами в БФС действовали только рычаги административные.
К тому же центром всей БФС был постоянный анализ издержек, себестоимости, а без четкого бухгалтерского учета это было невозможно.
Причем Че считал, что американцы оставили на своих дочерних предприятиях на Кубе (перешедших государству) прекрасную систему контроля и учета, гораздо лучше советской бухгалтерии. Поэтому он постоянно изучал труды западных теоретиков и практиков менеджмента, например Анри Файоля или Ли Якокки, и рекомендовал своим сотрудникам делать то же самое. Че выписал для министерства несколько американских экономических журналов (например «Форчун»).
Особенно внимательно Че изучал популярную тогда в США систему организации производства в компании «Дженерал моторе». Ведь на всех предприятиях концерна был единый централизованный бюджет, как и в «консолидадос» БФС.
Вопреки мнению советских советников он создал в структуре министерства промышленности департаменты, организации и инспекции. Че говорил, что верит в человека, но все же пока этого человека надо контролировать. Ведь этот человек — еще не новый.
При этом Че был отнюдь не принципиальным сторонником жесткого централизованного контроля над предприятиями «сверху». После того как для предприятия утверждался финансовый и производственный план, администратор нес полную и единоличную ответственность за его выполнение. Че посмеивался над советской системой, в которой заводом фактически руководила «тройка» — директор и секретари партийного и профсоюзного комитетов. Эту, по мнению Че, «святую троицу» ни в коем случае нельзя было копировать, так как она размывала принцип единоличной ответственности директора.
Со временем, полагал Че, система автоматизированного контроля в режиме реального времени позволит министерству отказаться от вмешательства в повседневную жизнь предприятий, и оно сосредоточится на подборе кадров и формулировании общенациональных планов развития промышленности. Именно поэтому Че был сторонником повсеместного внедрения компьютерной техники и современных систем связи, типа телексов и телетайпов.
Но любая техника не решала свойственную и для капитализма, и для социализма проблему приписок и фальсификации отчетности человеком (умышленную или случайную). Ведь в машину можно заложить любые данные — она стерпит.
Поэтому Че и ввел регулярные инспекции на заводах как для себя самого, так и для всех руководящих сотрудников министерства. Директоров «консолидадос» экзаменовали на владение реальными данными и на регулярных двухмесячных совещаниях в министерстве.
Например, однажды они должны были по памяти ответить министру на 15 вопросов. Все ответы анализировали специально приглашенные эксперты. Особое внимание уделялось себестоимости продукции. Например, если директор называл стоимость одной единицы произведенной на его заводе продукции, он должен был обосновать эту цифру. Три неправильных ответа означали автоматическое отстранение от должности, хотя в реальности этого ни разу не произошло.
К 1963 году в промышленности удалось наладить неплохой статистический учет, однако слабым местом пока еще оставался анализ того моря цифр и графиков, в котором «купались» директора. Министр настаивал на жесткой исполнительской дисциплине: определенные данные должны были предоставляться в конкретные дни. Причем если в отчетах содержались отклонения от плановых цифр, то надлежало объяснить причину этих отклонений и описать принятые для их устранения меры. Отчет за месяц, например, надо было сдать в министерство не позднее пятого дня следующего месяца.
Че сам читал практически все отчеты и иногда вызывал директоров «консолидадос», чтобы они разъяснили ему те или иные цифры. Любые приписки или неточности означали наказание или увольнение.
Задолго до того как весь мир в 80-е годы XX века стал восторгаться японской системой «just in time», Че ввел эту систему на Кубе. Он считал, что любые запасы на складах — это выброшенные из процесса производства народные средства. В БФС продукция на складах была равносильна чрезвычайному происшествию.
Кстати, в этом вопросе Че также прилежно изучал опыт ведущих американских корпораций. Особенно ему понравилась внедренная американцами на никелевом руднике «Никаро» система карточек, показывающих, где и почему находится конкретный товар на каждом складе. На карточке содержались сведения, сколько единиц данной продукции было использовано в текущем году, что сразу же могло дать представление, сколько еще таких единиц надо (или не надо) закупить в будущем.
Система таких карточек была введена на всех «консолидадос» МИНИНДа. Даже в туалетах были карточки, показывавшие, когда были заменены те или иные сантехнические приборы и когда надо их менять в следующий раз.