Все кончилось кровавой расправой. Теперь-то уж горняки должны проникнуться безграничной ненавистью к властям. Солдаты расстреливали женщин и детей. Шахтеры пока еще были вооружены. Почему же они сейчас не сражаются? Они же заявили, что хотят биться бок о бок с партизанами. Почему же их борьба перешла в апатию? Что делают политические организации?
Че в эту ночь не спал и пытался получить на основе этой скудной информации ответ на свои вопросы.
Во время борьбы на Кубе они располагали мощной организацией, ведавшей не только привлечением новых бойцов, но также и снабжением их. Такая же организация вела политическую борьбу и проводила вооруженные акции. За ней стоял кубинский народ, который и помог завершить политическую и вооруженную борьбу.
Здесь планировалось нечто подобное. Партизаны хотели побудить левые политические организации выступить единым фронтом. Нужно было наладить взаимодействие между борьбой горняков и политической борьбой в городах. Когда шла подготовка, все, казалось, говорило за успех. Но как же мало было до сих пор сделано. Почему?
Но, может быть, это только вопрос времени. Он надеялся, что это так.
В эту ночь он очень хотел, чтобы под его началом было человек сто, чтобы интенсивнее вести вооруженную борьбу. Тогда было бы время заняться и другими проблемами.
Анисето и Луис заснули на посту. Жара. Изнурительные переходы. Комары.
Семь дней дежурства по кухне! — распорядился Че.
Оба провинившихся только ухмыльнулись. Они хорошо понимали, что их поступок в условиях партизанской войны ставил под угрозу жизнь всех бойцов. Так что наказали их еще очень мягко. Че вполне мог приказать их расстрелять.
— И день без жареной или печеной свинины.
Вот это уже посуровей. Неизменная похлебка всем уже осточертела. Не обращая больше никакого внимания на обоих, Че погрузился в свои мысли и вытащил из рюкзака дневник.
Ему уже тридцать девять лет. О своем будущем он думал как партизан. В настоящее время он партизан душой и телом. Подводя итог прошедшим неделям, он пришел к выводу, что от действий его маленького партизанского отряда режим в Боливии зашатался. США оказывали правительству все большую поддержку. До этого он никогда еще так четко не сознавал, что партизанская борьба может служить катализатором. Чего, конечно, им не хватало, так это поддержки со стороны крестьян и рабочих. С самого начала их экспедиции они были почти полностью предоставлены самим себе.
Тут Луис своей просьбой отвлек его от дальнейших размышлений. У нескольких бойцов болят зубы. Они хотят подлечиться. «Страдающие зубной болью раздражительны и плохо сражаются».
Че кивнул и отложил дневник в сторону. Он знал, что он очень дрянной зубной врач. Еще на Кубе он практиковался в этом ремесле и причинил некоторым товарищам муки и страдания. Теперь опять надо браться за это дело. Он уже примирился с этим. Он вновь займется удалением зубов. В этот раз хоть болеутоляющие средства под рукой. Он вспомнил эпизод, случившийся на Кубе, когда он мог смягчить боль своим пациентам только окриками.
Че последующие два дня был занят удалением зубов.
Паулино обязался установить контакт с городом и передать некоторые сообщения. Че непременно хотел дать знать жене Инти, что весть о смерти ее мужа всего лишь одна из пропагандистских фальшивок. Заодно он собирался передать донесение Фиделю. Контакт с Кубой нельзя было прерывать ни в коем случае.
Внезапно где-то неподалеку раздались выстрелы. Теперь следовало сменить несколько бойцов, организовавших засаду. Че тут же вскочил на своего мула. Он пытался как можно быстрее добраться до места, где шел бой.
Там уже царила тишина. Четыре убитых солдата лежали на отмели. Теперь у них легко можно было бы забрать оружие, но Че крикнул:
— Мы не знаем, где прячется враг. Оружие мы заберем, когда станет совсем темно.
Бойцы заняли позиции в джунглях и стали наблюдать за рекой.
Они услышали шум, похожий на треск ветвей. Кто-то работал мачете. Мигель уже хотел выстрелить. Но Че удержал его: «Не стрелять, пока не покажется противник».
Внезапно возле них оказались Антонио и Пако.
— Дружище, ребята, мы вас чуть было… В этот момент их начали обстреливать из винтовок. Партизаны ответили огнем.
Это сражение не отвечало правилам партизанского боя. Поэтому Че не хотел вести его. Они не видели врага и, следовательно, только понапрасну расстреливали патроны. И не они определяли место и время битвы. «Мы отступаем, — приказал он. — Отходим!» Но не все послушались приказа, а преисполненные боевого азарта, продолжали стрелять. К досаде Че, отход очень сильно затянулся.
Поступило сообщение, что ранено двое бойцов. Че вновь сделался врачом. Врач-перуанец также был готов помогать. Помбо был легко ранен, ему попали в ногу. Это здорово помешает ему во время предстоящих переходов, но пока еще у них имелись лошади и мулы.
Старого друга Че Туму также несли двое бойцов. На его лице уже лежал отпечаток смерти. Че был потрясен. Именно Тума. Товарищ, без которого даже не мыслилась борьба последних лет.
— Мы должны срочно оперировать! Они отнесли Туму в дом. Кровь хлестала из его раны в животе. Он схватил Че за руку. В его хватке пока еще чувствовалась сила.
— Че, команданте, возьми мои часы!
— Нет, ты будешь жить. Или ты не доверяешь мне как врачу?
Тума попытался улыбнуться.
— Возьми мои часы.
Че знал этот жест. Многие товарищи, умирая, отдавали свои часы, чтобы жена, дети или родители сохранили их как последнюю память о погибшем. Че не хотел лишать его мужества и потому отказался принять часы. Но он сам сознавал, как мало шансов у Тумы выжить.
— Че, сними у меня с руки часы. Я знаю, что все кончено. Ты врач, а не волшебник. Моему сыну — я не повидал своего сына — скажи, что его отец был революционером и что революция — это самое важное в жизни и…
— Молчи! Ты будешь жить, и мы вместе выдержим еще много боев. Перу. Аргентина. Венесуэла. Гватемала.
Тума покачал головой, сам снял часы и протянул их Че. Тот молча взял последний дар.
Че осмотрел своего друга и констатировал, что пуля почти полностью разорвала печень. Его охватило ужасное чувство потери незаменимого человека. Оно целиком заполнило его и заставило даже забыть про астму.
Тума видел горе на лице своего друга и попытался пошутить.
— Я всегда думал, что меня такой крохотной пулей не убьешь.
Он умер во время операции.
Че вышел из дома. В глазах потемнело, он боялся упасть в обморок. Он тщательно застегнул на руке часы, и сказал самому себе:
— Я буду носить их на протяжении всей борьбы. Вплоть до освобождения Боливии.
Удар за ударом обрушивался на Че. Хоаким со своим отрядом попал в засаду. Он погиб. Вместе с ним пали Таня, Эль Негро, Браулио, Алехандро, Моисес, Вальтер, Торо и Маймура. Смерть Тани особенно потрясла его. Она проделала такую важную работу в Боливии. У нее был веселый нрав, всепобеждающая воля к жизни. Множество пуль пробило ее тело во время переправы через реку.
Он не успел еще прийти в себя, когда погибли Коко, Мигель и Хулио.
Вилли сидел рядом с Че на каменистой земле.
— Все идет вкривь и вкось, команданте. Мы потеряли наших лучших бойцов. Контакт с крестьянами устанавливается еле-еле. В отряд не поступает пополнения. А в этой местности вроде бы находится от тысячи восьмисот до двух тысяч правительственных солдат. Это значит, что они нас взяли в кольцо.
Че набил свою трубку. Его лицо было усталым. Глаза глубоко запали.
— На Кубе, — сказал он, — мы постоянно находились в окружении. За спиной у нас было море, а впереди равнины и рисовые поля. Мы долгое время передвигались по местности шесть миль в длину и столько же в ширину. Так что здесь, в Боливии, дела наши не так уж плохи. Во много раз лучше, чем на Кубе.
Вилли, ничего не понимая, поглядел на Че.
— В проклятом месте, которое весьма удачно назвали Алегрия-де-Пио — Святая радость — нас застигли врасплох солдаты Батисты. Меня тут же ранили, а группа рассеялась. Двадцать пять наших людей погибло. Только пятнадцать партизан живыми добрались до Сьерры. Пятнадцать! И все же через два года мы победоносно во главе Повстанческой армии вступили в столицу. Тогда все было гораздо труднее. Мы не имели боевого опыта. Здесь, в Боливии, мы сперва спокойно обоснуемся. Мы исходим из того, что борьба будет долгой и мы получим помощь в международном масштабе. Наш первый бой на Кубе сразу же превратился в катастрофу для армии. Там мы добились чего-то гораздо более важного. Мы на Кубе доказали, что марионеток янки в Латинской Америке вполне можно победить.
— И, — прибавил Че, — если бы мы тогда, при первом столкновении с врагом, все погибли, разве это означало бы, что наша концепция борьбы была неверной?
Подбежал Бенигно.
— Команданте! Ложбина окружена. Боюсь, что мы зажаты в тиски.
Местность просто на редкость не подходила для боя. В каньоне почти никакой растительности. В основном камни и небольшие терновые кустарники. Несколько деревьев с кривыми стволами вцепились корнями в склоны. Здесь нельзя было ни укрепиться, ни устроить засаду. Здесь их сразу обнаружили бы. В самом глубоком месте ложбины листва на деревьях, растущих по берегам узкой речушки, была чуть погуще.
— Мы должны добраться до деревьев у реки! Продолжать наблюдение за вражескими войсками! А затем осторожно отходим. Мы засядем внизу у реки.
Приказы Че были немедленно выполнены. Оказавшись в относительной безопасности у деревьев, Че от души выругался, потому что обойма его пистолета была пуста. Быть может, сегодня ему удастся захватить новое оружие. Во всяком случае, это не исключено.
Поступило новое сообщение: «Солдаты продвигаются к холмам вокруг ложбины. Они пытаются взять нас в клещи».
Че приказал сохранять спокойствие.
— Положение пока еще не критическое. Если солдаты атакуют под вечер, мы сможем задержать их огнем до наступления темноты. Под покровом ночи мы попробуем прорваться сквозь кольцо окружения. Одна группа должна остаться здесь, чтобы задержать солдат. Другая группа попытается прорвать кольцо по направлению к Рио-Гранде.