— Так это ты скажи.
— Ну, ладно, об этом тоже подумаю, — трёт она виски.
— Кать, бабки поделим. Я думаю, по соточке точно можно будет загонять, если, конечно сшито будет качественно. Сможешь?
— Смогу, я думаю, — кивает она. — Думаю, да. Но я не за деньги, просто тебе помочь.
— Не, так не пойдёт. В Москве тебе деньжата пригодятся. У нас коммерческое предприятие, кооператив. Поняла? Ну и не говори пока никому, ладно? Особенно Антохе.
Она фыркает, в смысле, нашёл о чём просить. И так всё ясно.
— Тёма, я всё поняла, если что, позвоню. Я побегу тогда, ладно? Надо успеть переодеться и с девчонками в «Льдинку» идти, экзамен отмечать.
— О, класс! — говорю я. — Поздравляю тебя с пятёркой. Ты молодчина. Погоди, я тебя провожу. Договорим заодно.
Она чуть сдвигает брови. Что? Обычно я её не провожаю? Не понял…
Она выходит в прихожую, а я быстро натягиваю футболку и брюки. По дороге мы возвращаемся к нашему проекту, и я чувствую, что Катька загорается. Она всю дорогу накидывает варианты. Тут отстрочим, а вот тут защип сделаем, хотя нет, лучше не надо… В общем, пошло дело.
— Давай тут через двор срежем, — предлагает она, когда мы проходим мимо «Космоса». — Там тропинка.
Взгляд проскальзывает по рисованным афишам… Повторный показ. Четыре мушкетёра. Франция… Мы сворачиваем, идём по тенистой аллее из акаций, пересекаем двор, выходим на поляну, огибаем большущую сирень и… И натыкаемся на двух парней. Они что-то сосредоточенно обсуждают. Стоят прямо на нашем пути. Тут кругом кусты и обойти их довольно трудно. Естественно, они замечают, что кто-то идёт и одновременно поворачивают к нам головы. И оказывается, что я знаю их обоих.
Это Аркан и Цепень.
Здрасьте…
9. Дело пахнет керосином
Аркан сплёвывает сквозь зубы и машинально потирает ключицу. Ту самую. Похоже не сломал я её. Исподлобья смотрит на меня и во взгляде его нет ни доброты, ни эмпатии, вообще ничего хорошего. Только неприязнь и злоба.
Цепень же глядит с интересом. То на меня, то на Катю. То на меня, то на Катю. Но останавливает свои наглые глаза на мне. И по роже его расплывается улыбка.
— Ну чё, поел говна? — ухмыляется он.
— Нет, — отвечаю я. — Это ведь ты утверждал, что вкусно. У нас никто пробовать не стал. Так что ешь смело, в этом деле конкуренции у тебя нет.
Глаза у Алика тут же прищуриваются, но он не успевает ничего ни сказать, ни сделать.
— Ты чё, знаешь его? — тихонько спрашивает Аркан.
— Ага… к бабе моей подъезжает. Да он чмошник, в моём классе учится. Фонарь видал? Моя работа.
Я делаю растерянное лицо и начинаю хлопать себя по карманам.
— Ой, Кать, — удивлённо говорю я. — Я кажется в кинотеатре кошелёк выронил. Сбегай, пожалуйста, посмотри…
Катька соображает быстро. Молодца.
— Да, — говорит она, — точно, больше негде…
Она пятится, делает несколько шажков, а потом поворачивается и быстро двигает в сторону, откуда мы только что пришли.
— Эй, Катя! — бросает ей вслед Цеп. — Ты куда? Подожди. Да подожди ты!
— Догони… — тихо, но веско, создавая ощущение абсолютной неотвратимости, говорит Аркан.
Он по-волчьи наклоняет голову вперёд и поочерёдно поворачивает налево и направо, бросая короткие взгляды. От этого голоса и от его хищных животных движений по спине пробегают мурашки, а волосы на затылке будто электризуются. Я внутренне собираюсь. Несколько тренировок с физруком, конечно, уже начали превращать меня в непобедимого бойца, но сегодня вряд ли это мне поможет.
— Чё стоишь? — так же тихо и не глядя на Цепа, роняет Аркан и тот мгновенно подрывается и бросается в погоню за Катей.
Дело пахнет керосином, как говорит дядя Петя из Москвы… Цепень бежит мимо меня, но я успеваю подставить ногу. И всей своей немаленькой тушей он обрушивается на земляную тропинку, вытоптанную в плотном ковре из спорыша и одуванчиков.
Я подаюсь в сторону, чтобы не подставлять Цепню спину и расправляю плечи. Двигаю ими, разминаю. Дело пахнет керосином. Ну, дохтур, давай! Моя тёмная половина не единожды бывала вовлечена в разборки, накатив на грудь пёрла напролом, не обращая на эти самые проломы внимания, и удивляясь по утру их количеству.
Дохтур не привык побеждать, но и пощады просить тоже не привык. Так что, сломить его нельзя, можно только убить. Или вырубить.
Смешно думать, что этот жиган будет меня убивать посреди дня во дворе жилого дома, тут людей полно, вдруг пройдёт кто-нибудь. Я тоже бросаю короткие взгляды по сторонам но, кроме кустов и небольшого прогала в них, ничего не вижу.
Убивать не будет, но вот покалечить может, особенно с помощью этого придурка Цепа. Ладно, хотя бы Катька убежала не стала из себя мученицу делать…
Я ловлю на себе взгляд расчётливых, маслянистых и чуть раскосых глаз. Щёлк. В руке Аркана появляется нож — короткий блик и короткий стальной щелчок. Цеп разражается матерной тирадой.
Наши взгляды с Арканом снова пересекаются, как тогда в дядькином дворе. И снова в голове появляется электрический гул, сначала незаметный, но становящийся всё более явным. Как световой меч. Это тёмный доктор включает его. Ага…
Сердце стучит, как сумасшедшее, а в ушах раздаётся звон, будто у меня не голова, а колокольня, и сейчас в неё забрался сумасшедший звонарь, беспорядочно и сильно дёргающий за верёвки.
Ситуация разгоняется мгновенно. Напряжение становится невероятно высоким, а в пересечении взглядов чуть ли не огонь вспыхивает…
— Убери нож, — хриплю я.
Губы становятся сухими, непослушными и едва шевелятся…
— Убери нож…
В его глазах происходит короткая вспышка, и… руки медленно складывают лезвие, а затем посылают нож в карман. Охренеть! Охренеть! Охренеть! Он второй раз меня слушает и исполняет приказ! Охренеть!
Ладно… Попробуем… Мысль скачет, теряется, разбиваясь о бешеный колокольный звон в голове. Так… Так… А, ну!
— А, ну… — начинаю я, но в этот момент на нашу маленькую полянку, продираясь сквозь заросли, врывается жёлтый «уазик» с синей полосой.
Звенящая и дымящаяся от напряжения зрительная связь рвётся и мы буквально отскакиваем в стороны, будто кто-то перерубил канат, который мы перетягивали. Хлопают дверки, и из машины выпрыгивают Катька, Хаблюк и тот самый лейтёха.
— Так, что это у нас тут происходит? — строго спрашивает лейтенант.
Эх, блин, знал бы, не стал бы заставлять нож убрать. А так просто стоят три человека… Катька подбегает ко мне.
— Ты цел? — тихонько спрашивает она.
Я ничего не отвечаю, только подмигиваю.
— Это он что ли тебя? — недовольно спрашивает Хаблюк, глядя на Цепа.
Цеп понуро осматривает свою белую футболку. Вернее, уже не белую, а пыльно-серую с неприятным тёмно-коричневым пятном на груди.
— А ты прям любишь это дело, да? — киваю я на пятно. — Сладкоежка.
— Чё⁈ — как слон ревёт Цеп. — Ты щас у меня…
— Тихо-тихо! — охлаждает его лейтенант. — Грозный какой. С инспектором хочешь познакомиться? По делам несовершеннолетних.
— Иди домой! — недовольно и, как всегда, с наездом и поднятыми бровями крутого перца, говорит Хаблюк. — Борец-огурец. В порядок себя приведи.
— Расходимся все! — командует лейтёха. — А девушке спасибо за бдительность.
И от меня тоже.
— Давайте-давайте!
Аркан молча, ни на кого не глядя, разворачивается и идёт прочь. Цепень тоже. Он стягивает с себя футболку и плетётся в другую сторону. Он, вообще-то живёт где-то здесь, может быть, прямо вот в этом доме.
— Костров, — подходит ко мне Хаблюк. — Я не пойму, тебе больше всех надо что ли? Ты чё нарываешься? Надоело уже спасать тебя! Ты понял меня? Заканчивай!
Расправив плечи, независимой и гордой поступью он шагает в сторону машины и возвращается на рабочее место — за баранку.
— Это кто такие? — интересуется Катя.
— Тот, что здоровый — мой одноклассник, а тот, что поменьше — хулиган какой-то, толком не знаю. А как ты так быстро ментов подогнала? Ты прямо молодец.
— Так мы когда мимо «Космоса» шли, они там в глубине у выхода стояли.
— Ну, ты даёшь. Ещё и наблюдательная. Просто супергёрл.
Она улыбается:
— Хочешь со мной в кафе?
— У вас же там девичник вроде, — пожимаю я плечами.
— Да, фигня, — машет она рукой. — Какая разница!
— Не, — отказываюсь я. — Ты переодевайся, я тебя подожду и провожу до «Льдинки». А потом домой пойду. Мне надо английский делать, меня мама к репетитору пристроила.
Мы доходим до её дома. Он, кстати, стоит рядом с «Домом моделей», ей наверное оттуда и надуло интерес к моде. Катя заходит в подъезд, а я остаюсь во дворе. Настроение у меня приподнятое. Меня прям-таки прёт!
Это что же получается? То есть… когда включается этот «меч джедая» Аркан выполняет мои приказы? Или это совпадение? Или мне почудилось? А только Аркан или нет? А как этот меч включить? А может я ку-ку? В общем, сто тысяч почему живут на белом свете…
Появляется Катя.
— Ух-ты! Сама сшила⁈
— Да… — чуть смущается она.
Я внимательно рассматриваю платье с отложным воротником, как у батника. Наклоняюсь низко-низко, изучая строчку. Беру её за руку и выворачиваю манжет.
— Слушай, класс! Вот это да! Ты вообще золото, Кать! Может, ну его нафиг, Текстильный твой? Может, не поедешь? Мы с тобой здесь таких дел наворотим, я уже чувствую.
— Ну, попроси как следует, может и не поеду, — отвечает она и тут же переключается на платье. — Правда, нравится?
— Конечно!
Я присаживаюсь на корточки и чуть отгибаю подол. Поднимаю взгляд — не слишком ли обнаглел? Но нет, ничего, она просто улыбается. Немного смущённо, да, но не возражает. Я смотрю, как подшит край. Очень качественно. Я доволен.
Мы выходим на улицу и двигаем в сторону кафе.
— Это ты дома сшила, на обычной машинке? — спрашиваю я.
— Ага… А это тот амбал тебе?
Она трогает себя под глазом там, где у меня ещё осталось немного желтизны.
— Он. Мы в одном классе учимся. Это Цепень, редкостный придурок.