Литографии или что-то из этой оперы. Со вкусом, в общем, и с намёком на эстетическую уникальность хозяйки. Одним словом, обстановка не роскошная, но современная. Родители, или муж? Учитывая, что и учёба у английского профессора превышает «стандарт», наверное, родители…
— Хочешь что-нибудь? — спрашивает хозяйка.
Кажется, да, хочу.
— Может быть, воды, — улыбаюсь я. — Если нет шампанского.
— Говори по-английски, — усмехается Лилия Юрьевна.
— В такую погоду подошло бы хорошо охлаждённое шампанское, не правда ли? — говорю я по-английски.
На улице жарко, дома тоже жарко, за день всё нагрелось. На ней лёгкий льняной сарафанчик чуть выше колена. Она босая, разогретая, немного, может быть, уставшая…
— Сейчас, принесу кое-что, — усмехается училка.
Я падаю на диван и беру со стола журнал. «Вог», британский, ну надо же. Здесь выпуски за несколько месяцев. Красиво. Барышни привлекательные, раскованные, модные.
Пролистав журнал, подхожу к проигрывателю. «Вега», на такой я и коплю, копил, то есть. Да вот не знаю теперь, покупать или нет… Может, да, а, может, и не да… Провожу рукой по пластинкам стоящим рядом. Беру первую попавшуюся. «Мелодия», «Лучшие итальянские песни 1982 года». Почему бы и нет?
Включаю проигрыватель, поднимаю прозрачную крышку и кладу пласт на резиновый коврик толстого диска. Игла звукоснимателя опускается на край, чиркает по кромке и в колонках раздаётся щелчок, а потом волнующий шорох. Магия начинается. Я делаю звук потише и комната наполняется голосом Риккардо Фольи.
— О, — восклицает, входя Лилия Юрьевна. — А ты не теряешься, я смотрю. Давай-ка мы веселье приостановим и займёмся делом. Хорошо?
— Можно просто тише сделать, пусть для фона мурлычет, — предлагаю я.
— Ну, у нас вообще-то не свидание, а рабочая встреча, — пытается выглядеть строгой она, но с вазочками с мороженым в руках это получается не слишком убедительно.
— Ну, — подстраиваюсь я под её голос, — у нас здесь завкафедрой нет, так что встреча может быть, как рабочей, так и не очень. Всё от вас зависит.
Я улыбаюсь. Блин… Хорошая какая Лилия эта. Юрьевна…
— Так, ладно, делай тише, бери мороженое и садись.
Она ставит предназначенную мне вазочку на журнальный столик и садится на диван, а мне показывает на кресло напротив.
— Давай, доставай свои тетради, учебник и начнём.
— М-м-м… как здорово! — говорю я. — Классное мороженое. Это вы отлично придумали, спасибо большое. А куда ваш муж уехал? В какие края?
При упоминании мужа она поджимает губы и едва заметно хмурится.
— Не отвлекайся, пожалуйста. Муж к делу не относится.
Что ж, это и к лучшему, я тоже так считаю, муж к делу не относится. Начинается урок. Я подготовлен хорошо, и Лилю это радует, она прямо расцветает, когда я закручиваю мудрёные фразы и правильно отвечаю почти на все вопросы. Отвечаю, а сам поглядываю на её коленки. И на грудь поглядываю. А она на меня поглядывает и хмурится. Эх, Лиля-Лиля…
Занятие подходит к концу, когда раздаётся звонок.
— Слесарь! — подскакивает моя училка.
Она бежит в прихожую и открывает дверь. Я иду следом. Точно, слесарь. Ну, это можно было определить уже по словоупотреблению и по громкости восклицаний. Судя по всему, он ещё и в хорошей кондиции.
Идёт бычок шатается, качаясь на ходу…
Наш «бычок» никуда не идёт, но шатается конкретно. Он тупо смотрит на открытую дверь, вернее, на старый замок, потом переводит мутный взгляд на новый замок, лежащий в руке, снова на старый, потом на хозяйку, потом на меня. И так по кругу.
— Налей, хозяйка, — кивает он. — Иначе никак, бляха… Вдохновения не будет. А без вдохновения, е*и его матерь, и добра не будет. Понимаешь, ты меня? А как без добра рабочему человеку?
Он машет на Лилию рукой и поворачивается ко мне:
— А ты, понимаешь? Ты муж ейный будешь? Сам-то штож, не можешь? Руки из жопы? Э-х, народ…
— Шампанское что ли вам нести? — разводит руками Лилия. — Нет ничего другого.
— Всё, што шипит… Давай хыть его. Как вы пьёте только гадость эту?
Пока хозяйка уходит, слесарь извлекает из деревянного ящика отвёртку и выкручивает шурупы. Не с первого раза, конечно, но выкручивает. А потом снимает замок.
Возвращается Лиля и приносит высокий бокал с шампанским. Я начинаю ржать. Слесарь смотрит на него, как на чудо света, даже понять не может, что это такое. Замирает и не шевелится, но потом, очнувшись, бросает настороженный взгляд на хозяйку, качает головой и, решившись, уверенно протягивает руку за «рюмкой». Подносит её ко рту и залпом выпивает.
Это просто сюр какой-то. Выпивает, громко отрыгивает и, вероятно, чувствуя себя посвящённым в рыцари, отвешивает поклон. Лиля ничего не понимая смотрит на меня, а я хохочу уже в голос.
— Ну, сердечный, — говорю я слесарю, — теперь, когда с вдохновением всё наладилось, поставь замок, будь любезен.
Он кивает поднимает новый замок с пола и начинает прилаживать к двери. Ничего не получается, потому что он делает это с внешней стороны.
— Погодите, это же не та сторона!
— Лиль, — смеюсь я, — ну что ты, это же школа пьяного мастера. Сейчас всё будет.
Пьяный мастер матерится, поняв что делает что-то не то, пытается приткнуть замок по-другому, опять матерится, раздражается, и начинает сначала. Это длится минут пять, а потом он сдаётся.
— Еб**есь вы конём! — в сердцах посылает он проклятье, машет рукой, уходит в подъезд и растворяется в темноте.
— Погодите! — кричит ему вслед Лилия Юрьевна. — Да что ж это! Я теперь вообще без замка осталась! Арт, что делать-то?
— Сейчас что-нибудь придумаем, — пожимаю я плечами. — Инструменты же остались у нас. Принеси мне карандаш, пожалуйста. И шампанского, а то без вдохновения, сама понимаешь, и прыщ не вскочит.
Она убегает и приносит карандаш, а потом бокал шампанского.
— Серьёзно? — усмехаюсь я. — Ну, и себе налей тогда.
Новый замок оказывается чуть больше старого и мне приходится поработать стамеской и молотком. Всё это находится в ящике исчезнувшего слесаря.
— Где ты купила такой замок, ёлки… — ворчу я.
Жарко, пот струится, я расстёгиваю рубашку и стучу, примеряю, подстукиваю, прикручиваю, ослабляю, шурую ключом, проверяя, ход язычка. Лилия стоит, привалившись к стене, пьёт шампанское и следит за моей работой.
— Так, уже почти, — говорю я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
— Жарко? — сочувственно спрашивает училка.
— Есть немного… так…
В подъезде ездит лифт, мотается туда-сюда, люди приходят, уходят, хлопают дверьми. Двери лифта в очередной раз раскрываются с космическим шумом, раздаются шаги и стихают передо мной.
— А это что такое я не понял?
Я поднимаю голову. Передо мной стоит парень лет тридцати. Ну, то есть, не парень, а мужик.
— Ты кто такой? — спрашивает он.
Худосочный, чуть выше меня, в очках, с усиками. Глаза выпуклые, волосы длинные. Хиппи. Нет, этот ей точно не подходит.
— Слесарь, он же плотник, а ещё автослесарь, — отвечаю я с гордостью за свои незаменимые профессии. — А ты кто такой?
— А я муж! — отвечает он, будто право на собственность объявляет.
— Муж объелся груш, — равнодушно пожимаю я плечами, вкручивая шуруп. — Чей муж-то?
— Я здесь прописан! — заявляет муж.
— Да мне по барабану, где ты прописан. Отойди-ка.
Я чуть отодвигаю его от двери, и закрыв её, проворачиваю колёсико. Оглядываюсь на Лилю. Она стоит ни жива, ни мертва.
— Вернулся невовремя? — шёпотом спрашиваю я и киваю на дверь.
— Не впускай, пожалуйста, — одними губами произносит она. — Не впускай его!
Муж стучит в дверь. Я открываю, но не обращаю на него внимание, занимаюсь спокойно замком.
— Где Лилия? — требовательно спрашивает он.
— Мы люди маленькие… — пожимаю я плечами и снова захлопываю дверь.
Тотчас раздаётся стук.
— Ты достал, патлатый! — говорю я, открывая через некоторое время. — По тыкве себе постучи. Ещё раз стукнешь, я тебе так стукну…
— Позовите Лилию!
Я снова закрываю дверь перед его носом и, повернувшись к училке беззвучно смеюсь. Не стучит, ждёт. Я беру бокал и отпиваю.
— Ну всё вроде, готово, подвожу я итог своей работе.
Снова открываю дверь.
— Так, тебе что надо, человече?
— Лилию! — с нотками истеричности заявляет незваный гость.
— Нет здесь никакой Лилии. Моя квартира, разменялись мы. Она в деревню жить поехала, в Красновку, а я сюда. Вот замки меняю.
— Что вы несёте⁈ — вскипает он. — Я сейчас милицию вызову.
— Валяй, — соглашаюсь я. — Жена моя уже вызвала. Едут, говорит, паковать надо нарушителя спокойствия.
— Что вы несёте? — снова восклицает он. — Какая жена? Где Лилия⁈
— Слушай, — говорю я и наклонившись к ящику, достаю выглядящий очень серьёзно молоток. Иди в жопу, ладно? Давай!
Муж резко активизируется и идёт в атаку, но встречает с моей стороны непреодолимую решимость. Оттесняя его, я выхожу на площадку.
— Слушай муж, — говорю я, — иди-ка ты подобру-поздорову. Сечёшь, что я говорю?
— Кто вы такой⁈ — немного истерично восклицает он.
— Смерть твоя, — хмурюсь я. — Иди, пока ментов не вызвали.
— Мне надо с Лилией поговорить, — переходя на доверительный тон, сообщает он.
— Ничем не могу помочь. Позвони по телефону и…
— Да пошёл ты, щенок! — взвивается он и бросается ко мне, но тут же получает кулаком в пузо.
Я ж уже кое-что умею. В этот момент снова открываются двери лифта и выпускают женщину лет сорока. Она подозрительно на нас смотрит и быстро прячется за дверью своей квартиры. Я, между тем, заталкиваю мужа в лифт и нажимаю кнопку первого этажа.
— Больше не надо, — качаю я головой. — Больше сюда не приходи. Не хочет она тебя видеть. Сам виноват, наверное, да?
Он что-то пытается объяснить, но выслушать его я не успеваю. Лифт закрывается и увозит бедолагу вниз.
Я возвращаюсь в квартиру.
— Ты чего, босой-то…