— За «запорожец»? — удивляется он, — ржавый и неисправный? Вернее, даже, не неисправный, а полностью разваленный? Ты откуда свалился?
— Но его можно легко починить, чем я теперь и занимаюсь.
— Машина к тебе попала по ошибке. Сначала к дядьке твоему, а потом и к тебе. Она моя и дорога мне, как память. Так что я делаю весьма щедрое предложение. И вообще, то что ты сейчас разговариваешь, торгуешься, а не хрипишь, захлёбываясь собственно блевотиной и кровью, уже подарок с моей стороны.
Он внезапно закашливается, отхаркивается и сплёвывает в сторону.
— А дядя мой хрипел и захлёбывался, когда ты к нему вломился? — обостряю я.
— Что? Да его пальцем никто не трогал, дурика твоего.
— Понятно.
На самом деле, не так уж много мне понятно. Ему нужна тачка. Значит, в ней что-то есть. Что? Деньги? Золото, бриллианты, как у Семён Семёныча?
— А Боцман? С ним как?
— Нет, пацан, нихера тебе не понятно, — подтверждает он мою мысль, игнорируя вопрос про Боцмана. — Ты, возможно, думаешь, что это типа приключение и всё по приколу. Ты молодой и дерзкий и всё тебе похеру. Но картина в натуре выглядит немного по-другому. Картина, сука, маслом. Мне нужна моя вещь. Эта вещь — старый «запор» со всеми потрохами. Въезжаешь? И если я её не получу завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, никаких бабок тебе не будет. А знаешь, что будет?
Он приближает своё лицо к моему и я отчётливо ощущаю густой запах табака.
— Нет, — пожимаю я плечами.
Если бы он хотел меня запугивать, действовал бы наверняка более театрально. А у него, такое ощущение, вообще нет эмоций, как у жидкометаллического терминатора.
— Пёрышко в брюхо. Ты про Боцмана спрашивал? Видел его, да? Значит, можешь всё представить. Сначала мать-старушка, потом безутешный папаша и, наконец, ты сам. Вкурил?
Ну, типа, вкурил. Страшно мне? Денёк у меня был богатый на эмоции. Алкоголь уже выветрился, но голова пустая, в теле усталость и вообще, будто всё это не со мной было и есть. В груди, конечно, пробуждается сосущий червь, и сердце ускоряется, но это не страх. И не Тёмный Доктор.
А он бы сейчас вполне мог пригодиться. Эй, аллё, док, где ты? Усладил плоть и спишь теперь, гад? Можно было бы, например, заставить этого Сантехника, рассказать, что там такое в этой тачке, что он даже тысячу рублей готов отдать. А потом можно было бы предложить ему как следует разбежаться и воткнуться головой в кирпичную стену. А что, было бы не плохо, да только этот козлина не реагирует. Эй, док!
— Машина в ремонте, — говорю я. — Это значит, завтра я её забрать не смогу. За ремонт бабки заплачен, к тому же и…
— Видишь ли, — перебивает он, произнося слова по-змеиному тихо. — Понимаешь ли, это не особо меня касается, не особо трогает и интересует. Если не будет машины, амбец матушке твоей. Думаешь это шутка? А как тебе вот это?
В темноте раздаётся щелчок и он вдруг, выбросив вперёд правую руку, хватает меня за ворот. Точно! Он же левша! Нож у него в левой. Боцмана он долбил тоже с левой стороны. Хочет меня пугануть, козёл. Но срыв захвата мы отрабатывали как раз на последней тренировке. Удачно, прямо в кассу.
Я резко жму на большой палец, срывая его руку и тут же выворачиваю кисть так, что его голова ныряет вниз, на уровень моего колена, а левая с ножом, которым он, судя по всему, хотел меня пощекотать, уходит далеко за спину.
— Не, дядя, так не договоримся, — назидательно говорю я. — Можем только по обоюдному согласию сторон. Брось свой тесак. Бросай-бросай.
Я чуть подкручиваю его руку и он, захрипев, выпускает «пёрышко». Оно тут же падает на асфальт и, судя по звуку, представляет собой довольно массивный инструмент.
— Отпускаю, — говорю я. — Тихонько. Давай, только без резких движений, лады? А то, кто к нам с пером придёт, тот от пера и погибнет, слыхал?
Я разжимаю пальцы, и он тут же отскакивает в сторону и начинает растирать руку.
— Сучёнышь… — хрипит он.
— Давай так. Тачку доставлю послезавтра. Но заплатишь ты не штуку, а две. Идёт?
— Больно ты алчный, щенок. Штука и точка и этого тебе слишком много. Если ментам стукнешь, денег не будет. И мамки не будет, и папки. И приёмчики дешёвые не прокатят. Мы знаем всё про родаков твоих — где работают, когда уходят, когда приходят. Адрес, телефон. Полная картина. Усёк?
Усёк, как не усечь? Только вот хрен тебе, козлина. Думаешь, что захочешь будешь делать?
— Усёк, — недовольно подтверждаю я. — Где будем передавать?
— Привезёшь машину, куда скажу. Там же и бабки свои получишь. Послезавтра.
Он наклоняется, поднимает орудие, складывает лезвие и, повернувшись, уходит. Тает в темноте. Я сейчас, честно говоря, посидел бы в ночной прохладе на лавочке, да надо идти домой. Ладно, два дня у меня есть, что-нибудь придумаю.
Утром я просыпаюсь позже обычного. Один из минусов юности — это то, что пяти часов сна явно недостаточно, и никакой кофе, особенно растворимый, их не восполнит. Сегодня вместо пробежки я дрыхну лишних два часа.
Поднимаюсь, когда родителей уже нет. Мама вчера была крайне недовольна моим поведением. Она позвонила Юрику, и тот сообщил, что я отправился на день рождения к Вике. Тогда мама позвонила Вике, поговорила с ней и узнала, что со дня рождения я ушёл давным-давно.
А заодно и Вика узнала, что не приехав к мотоциклисту Игорьку, я пошёл не домой, а хрен знает куда. Это, как раз, не беда, это, может, даже и к лучшему. Но вот то, что мама пережила пару часов, пребывая в смятении и волнении, конечно, нехорошо.
Я, разумеется, пообещал в будущем держать её в курсе своих перемещений, но лучше было бы постепенно научить её, да и папу, ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения.
Я делаю зарядку и решаю, раз уж не побежал, немного помедитировать. Иногда я это делал во взрослой жизни. Неплохо, кстати, помогало от похмелья. Нет, сейчас у меня никаких последствий вчерашнего не наблюдается. Молодость — это сила, да и много не пили. Просто, чувствую, было бы неплохо сконцентрировать энергию своей мысли для решения задачки с Чебурашкой.
А подумать, в этом смысле, есть о чём. Моя медитация проходит без мантр и религиозного подтекста, без Будды, Кришны и не знаю, кого ещё. Всего лишь отрешённый взгляд внутрь себя. Я просто максимально расслабляю тело и, не анализируя, даю мысли свободно течь.
Ложусь на пол, расслабляю руки и ноги, закрываю глаза и смотрю внутрь себя. Сначала мне кажется, что я вижу себя так, будто лечу внутри своего тела на маленьком аэростате. Лечу и рассматриваю. Вот сердце. Тук-тук, тук-тук. Большое, сильное, здоровое и молодое. Лёгкие, сосуды, трахея, кости, позвоночник.
Я провожу санацию, проверяю и контролирую. Дыхание становится ровным, а видение более чётким и реалистичным. Если сначала всё это кажется похожим на рентгеновский снимок, то теперь больше напоминает компьютерную анимацию.
Вот желудок, печень, селезёнка… А это… А что это? Спокойно, дышим ровно, остаёмся в потоке… Просто какой-то кокон. Вся эта картина чисто умозрительная, так что в действительности внутри меня нет никакого кокона. Он просто обозначает какую-то психическую или психологическую проблему. Сейчас разберёмся. Нужно подобраться поближе и посмотреть…
Я облетаю вокруг кокона и понимаю, что это никакой не кокон, а спящий в позе эмбриона человек. Ба… А это я… Точно, это же я… А что ж такой небритый, сморщенный и старый?..
Спокойно-спокойно, главное не дёргаться и не психовать, чтобы не разрушить видение. Это лишь визуализация моих чувств, ничего больше, тихо… тихо…
«Я» открывает глаза и смотрит на меня. Я — на него, а он — на меня. Привет, «Я»… Кукушечка, ку-ку, вот я уже и сам с собой разговариваю… Тихо, не вздумай засмеяться.
— Просыпайся! — говорю я себе. — Что ты тут делаешь?
«Я» не отвечает, но расправляет плечи и начинает увеличиваться в размерах, охватывая органы. Он оказывается проницаемым, как облако, поглощающее всё внутреннее пространство. Он расширяется, расширяется и вдруг…
Вжжж-вуум!
Раздаётся тот самый звук и вспыхивает бледное неоновое свечение. Меч джедая. Вау! Включился! Ну давай, спроси: «Что, новый хозяин надо?», как три человечка из «Волшебного кольца». Ну…
Нет, не спрашивает, но я и так вижу, что он готов выполнять мои команды, как голем. Хорошо… сейчас мы с тобой поупражняемся.
— Выключись! — командую я вслух и в тот же миг видение рассыпается.
Тьфу! Я открываю глаза. Блин, спугнул. Но, вообще-то… Но, вообще-то это круто. Я разбудил Тёмного Доктора по своей воле! Он появился не потому, что возникла стрессовая ситуация, я сам пробудил его. А это… а это значит, что им можно научиться управлять!!! И это очень хорошая новость.
Я даже на некоторое время забываю про Сантехника. Блин, да и какой, нахрен, Сантехник? Если я сейчас натренируюсь, то не надо будет ничего придумывать, я просто пойду на стрелку и заставлю его сделать всё что захочу! Капец! Это круто! Я становлюсь суперменом, ё-моё!
Снова закрываю глаза, но волнение не даёт сосредоточиться и проходит чуть ли не полчаса, прежде чем я снова начинаю видеть рентгеновский снимок. Вот он кокон, спящий док. Я его бужу, но на этот раз, он не просыпается. Я начинаю его расталкивать. Расталкиваю, расталкиваю и, наконец, он открывает глаза. Я облегчённо выдыхаю, и… картинка тут же рассыпается. Блин! В третий раз у меня уже не выходит вообще ничего. Я бешусь, а это совсем не то, что способствует медитации.
Убив кучу времени на безрезультатные попытки, я бросаю это дело до следующего раза и собираюсь идти к Виктору Фёдоровичу. У меня есть два знакомых мента — дядя Витя и дядя Хаблюк. В вопросе с Сантехником, разумеется, логичнее положиться на Витю, тем более, он уже в курсе всех этих дел.
Хреново, конечно, что он узнает, что в машине есть что-то очень ценное, превышающее по стоимости тысячу рублей и, разумеется, в несколько раз, это точно…
Я быстро одеваюсь и уже подхожу к двери, как раздаётся трель звонка. Здрасьте! Вот это неожиданность… И как это понимать прикажете? Наташка Луткова. Стоит, чуть отставив ногу и уперев руку в бок. Бровь приподнята, в глазах не то вопрос,