— Поехали.
Мы подъезжаем к СТО и останавливаемся чуть в сторонке. Пусть машину будет видно, но если можно, чтоб никто не подходил и не рассматривал её на предмет аутентичности. Она, вообще-то в ремонте была, так что может отличаться от той, которую ожидает увидеть Сантехник.
— Так! — строго говорю я. — Сидите здесь и не вздумайте выходить из машины! Я скоро вернусь и мы поедем дальше. Понятно? Всё, я пошёл.
В фойе оказывается довольно многолюдно. А ещё здесь жарко, душно и пахнет неисправным туалетом. Я спрашиваю, кто последний и сажусь на диван для ожидающих. Незаметно осматриваюсь, пытаясь понять, кто же здесь человек Пьянова, вчерашнего прокурора. Хрен его знает… Непонятно.
Ладно, надеюсь, долго ждать не придётся. Долго, не долго, но проходит больше десяти минут, прежде чем в зале вдруг появляется… мой знакомый. Это Аркан. Мир тесен, ёлки-палки. В груди начинает немножечко скрести. И сердце заметно убыстряется. Больше всего меня сейчас напрягает Наташка Луткова, сидящая в машине.
— Здорово, — хмуро говорит Аркан, подходя ко мне.
— И тебе не хворать, — киваю я.
Он протягивает мне записку и ждёт, пока я прочитаю. Блин, ну, давай, иди уже, хрен ли ты стоишь… Капец! В записке адрес и рисунок, небольшой план. Надо проехать за пивзавод, свернуть налево и там проехать к конкретному гаражу.
Бляха-муха. Я внимательно фотографирую записку глазами. Сейчас бы пригодился смартфон. Очень бы пригодился. Сука, как здесь сориентироваться-то? Так… первый поворот направо, второй налево и третий направо. Собака… первый поворот направо, второй налево и третий направо, первый поворот направо, второй налево и третий направо.
Я повторяю несколько раз, шевеля губами, чтобы не забыть. Пока я заучиваю план, Аркан, всё же, решает уйти. Наконец-то, он двигает на выход, но в самых дверях сталкивается с… Ну, твою же маму и за руку, и за ногу! С Лутковой он сталкивается!
Он внимательно её рассматривает и не торопится выходить. Козёл! А она, дурочка с переулочка, шагает напрямки ко мне! Блин!
— Артём, чего так долго⁈ Ты же сказал пять минут!
— Да-да, — киваю я и, бросив последний взгляд на записку, аккуратно кладу её на диван рядом с собой. — Уже иду. Уже можно уходить…
Я встаю и делаю пару шагов ей навстречу, но она подбегает к дивану, хватает оставленную мной записку и подаёт мне.
— Держи, ты забыл!
Да чтоб тебя. Нет, честное слово, Наташ, чтоб тебя…
— Ага, — рассеянно говорю я и беру записку в руку. — Спасибо.
Всё это происходит на глазах у Аркана. Он смотрит на нас с Лутковой с удивлением. В принципе, я бы на его месте тоже удивился, если бы он на стрелку взял с собой девушку. Зато, кроме него, кажется, больше никто на нас внимания не обращает. Народу довольно много, кто разговаривает, кто молчит о своём.
Но блин, записка ведь осталась на диване неслучайно. Её должен взять человек Пьянова. Взять и срочно сообщить начальству, где будет проходить обмен иконы на деньги. А, на самом деле, машины на деньги.
Аркан выходит, а я, оглянувшись по сторонам, выпускаю записку из рук. Надеюсь, человек Пьянова сообразит, где теперь её искать… Мы садимся в машину и едем. Она тарахтит, рыскает, но двигается, в целом, заданным курсом. Я командую, выступаю штурманом и лоцманом.
Волнуюсь. Слишком мало времени займёт путь до места встречи. Боюсь, силовики Пьянова не успеют. Ох, точно не успеют. И значит нужно будет опираться только на свои силы.
Луткова засыпает меня кучей вопросов о цели нашей поездки, но я думаю о своём и не отвечаю. Когда въезжаем в гаражный массив, я немного подвисаю, вспоминая карту-план, но, сориентировавшись, выдаю заученное:
— Первый поворот направо, второй налево и третий направо…
— Как-то здесь очень глухо и безлюдно, — замечает Наталья, глядя по сторонам.
Ну, да, есть такое. Блин! Ну почему я не вышвырнул её из машины⁈ Ну, ёлки же палки!
Мы подъезжаем к триста семьдесят третьему боксу и останавливаемся.
— И что здесь? — спрашивает моя спутница.
— Я не знаю, Наташ. Ты, главное, ничего не говори. Вообще ничего и никому. Поняла?
— Правда, что дальше-то? — начинает нервничать Олег.
— Сейчас, — говорю я. — Сейчас всё будет…
И действительно, дверь гаража открывается, и из неё выходит Сантехник и ещё пара человек. Вид у них, мягко говоря, решительный.
— Выходим, — командует Сантехник и бьёт рукой по крылу. — Выходим, я сказал!
— И чего делать? — спрашивает Олег.
— Выходить скорей, — отвечаю я. — Быстро.
— Быстро! — кричит Сантехник, и в руке его появляется ствол.
Твою же мамочку! Это настоящий пистолет!
Олег открывает дверь и выходит. Я тоже.
— И девка пусть выходит, — говорит Сантехник.
Со стороны въезда раздаётся шум мотора и к нам подъезжает морковного цвета «москвич». Это Аркан. Он ставит машину, перекрывая выезд. Блин, ощущение «не айс». Не было бы тут хотя бы Лутковой… Блин! Блин, блин, блин!
— Странная машина, — хмурится Сантехник. — А это именно та, которую тебе дядька отдал? Эй, девка, вылезай!
Наташка выбирается с заднего сиденья и выглядит обескураженной и испуганной.
— Артём, а что здесь такое происходит? — тихонько спрашивает она.
— Деньги, отдай, — говорю я Сантехнику и делаю успокаивающий жест Наталье.
— Деньги? — усмехается он. — Ты дурачок что ли? Кто будет за такую рухлядь деньги платить? Давайте, внутрь заходите, в бокс. Да не стойте вы, заходите я сказал!
Я скептически смотрю на небо.
Сил быстрого реагирования не наблюдается…
22. Поедем, красотка, кататься
Не торопятся вертолёты, не падают с небес десантники и даже по дорожке не мчатся к нам милиционеры с рвущимися с цепей собаками. Нет, ничего такого не происходит.
Вместо этого трое бандитов, вернее, с Арканом уже четверо, приглашают нас в прохладный полумрак гаража.
— Живей, живей, если не желаешь маслину схлопотать, — хрипит Сантехник, кивая на гараж. — Тут посидите, пока мы машину проверим. Что-то кажется мне, ты лажу мне втюхать желаешь. Вниз давайте, в яму.
Блин, даже не знаю, как его зовут. Ну и ладно.
— Сейчас, — киваю я, понимая, что кричать, мол, вы не имеете права и мы так не договаривались не имеет смысла. — Сейчас-сейчас… Минуточку… Одну…
В яму-то не слишком хочется, потому как дорога эта, боюсь, лишь в один конец. Волнительный момент, конечно. Но я сосредоточен и не паникую. Лутковы, понятное дело, рты пораскрывали. Ничего жёстче, чем «Следствие ведут знатоки» не видели, а тут настоящий криминал, да ещё и волына, и рожи, что кирпича просят. Ну и что тут остаётся? Только глазами хлопать.
Ситуация, честно говоря, неважнецкая. Поэтому я и прошу минуточку и, не дожидаясь ответа, закрываю глаза.
— Парус, да кончай ты их! — нетерпеливо бросает один из бандосов, вероятно Аркан. — А этого гипнотизёра вообще без разговоров надо!
Парус, значит, вот ты кто… Парус… Я представляю, как мчусь по огромному озеру под парусом, по хрустальной глади воды, под синим летним небом. Ветра нет, но парус надувается и мчит меня к острову. Только, подойдя ближе, я вижу, что это не остров, это человек, покачивающийся на водной глади.
Я его знаю. Более того, именно его я и ищу. Он-то мне и нужен. Доктор, доктор, просыпайся! Я закладываю резкий вираж и поднимаю волну и кучу брызг. Вода попадает доктору на лицо и он просыпается.
Безмятежная картина, яркий свет и сладкая мелодия «Баккары» где-то высоко над головой. Доктор беззаботно улыбается и поворачивает голову ко мне.
В это время там, снаружи этого мира меня толкают и злобно говорят какие-то слова. Вскрикивает девушка…
Давай, давай, соображай скорее! Увидев меня, док мгновенно делается серьёзным.
— Пошёл, щенок! — над самым ухом раздаётся голос Сантехника-Паруса.
Солнце тут же гаснет, поднимается волна и раздаётся «Вжжж-вуум». Вот так, вот так… Давай, голубчик, что ж так медленно! Адреналину тебе не хватает? Так вот же он, винной струёй бьёт из-под глади моря-океяна…
Меня снова толкают и я, теряя равновесие, лечу на бетонный пол, да только это не имеет больше значения. Я открываю глаза. Как, говорится, отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы… Очень надеюсь, что они светятся рубиновым цветом, потому что внутри моей черепушки звенит и горит кровавым огнём меч Дарта Вейдера. Ещё бы научиться дышать и говорить так же красиво и внушительно, как он.
Впервые я чувствую подъём, что-то вроде кайфа от этого состояния. Батюшки! Да меня прёт просто! Вау! Другое дело, что при других обстоятельствах, пока включался мой меч, нас всех успели бы пострелять, порубить в капусту или просто побросать в яму.
Ух-ты! Как круто! Я поднимаюсь и… улыбаюсь. Широко, как Джокер, зловеще, как Николсон и обаятельно, как Сергей Безруков.
— Положи пушку на пол, — говорю я, подмигивая Парусу.
Он не понимает, что происходит, хмурится, но беспрекословно подчиняется.
— Отойди.
Отходит.
— Ты, ты и ты, — показываю я пальцем на троих его подельников. — Отойдите вон к тем гаражам и стойте смирно, пока вам не скажут отойти.
Убивать друг друга я им не приказываю, вдруг ещё менты прискачут. Да и что за кровожадность?
— Олег, Наташа, забудьте всё, что было после того, как вы вышли из машины.
Заодно и проверим, работает ли это так.
— Забирайтесь в машину.
Они послушно делают то, что я говорю. А я подхожу к Парусу. На лице его читаются весьма противоречивые эмоции.
— Рассказывай, что находится в машине. Что там?
— Там…
В этот момент воздух пронзают яростные завывания милицейских сирен.
— Говори! — требую я.
— Там…
Я вижу, как он сопротивляется, как его ломает, как ему не хочется говорить. Лицо искажается, на лбу вздуваются вены и выступает пот, из глаз текут слёзы.
— Говори, что ты хочешь найти в «запорожце»!
— Там… целое… состояние… там…
— Быстрее! — ору я. — Говори быстрее!