В общем, она ему что-то рассказывает, он слушает и тоже что-то такое говорит в тему. Но без особенной романтики. Так только, взгляды у них и улыбки. А разговор самый обычный, бла-бла-бла. Если дальше от них отойти, то так и слышится. У него резкий как бы бас, у неё более тонкий голос, но не особенно нежный, грубоватый немножко для женщины.
Погуляли по парку и зашли в Пушкине в открытое кафе, потому что Ваня захотел кушать. Петров купил Ване и Эльвире по батончику «Bounty» и по чашке земляничного чая из пакетиков.
Ваня сразу смолол и свой «Bounty», и мамин, а два чая ей оставил. Петров сидит и объясняет ему, что маме тоже нужно что-то иногда как бы кушать, что нужно хотя бы у неё спросить, можно ли съесть и её «Bounty», а потом только съесть, если мама не будет особенно против.
Петров хотел Эльвире ещё одно «Bounty» купить, в компенсацию утраченного, но она не захотела. Ей понравилось, что у её ребёнка появился как бы отец, который говорит ему правильные вещи воспитательного значения, что нужно думать о маме. Она так улыбается и говорит: «Поехали домой, а то здесь холодно». А на пластмассовых стульях уже действительно холодно сидеть в это время года.
– Сейчас, пиво допью, – говорит Петров и допивает пиво.
Сам Петров купил себе банку пива «Невское», жёлтую, и выпил её в кафе. Хотел ещё одну банку взять, чтобы тянуть в машине потихоньку по дороге, но постеснялся.
Это кафе совсем не достойно описания в художественной литературе. Обычное кафе открытого типа с пластмассовыми стульями. Часть стульев стоит в помещении, стеклянный такой небольшой павильончик, а часть, изумрудных и красных стульев, стоит на улице под зонтиками.
Они сели на улице, чтобы Петрову можно было курить. Курить очень вредно. Сейчас даже на пачках сигарет пишут крупными буквами, что курение убивает, но Петров всё равно курит. А Эльвира курит реже и может долго не курить, это позволяет ей считать себя некурящей, но когда она встречается с Петровым, то курит его сигареты. Поэтому у Петрова быстрее кончается пачка, чем обычно.
В это время Ваня уже съел «Bounty» и куда-то убежал.
Нашли Ваню. Он уже с какой-то маленькой девочкой познакомился, стоит с ней, кокетничает. Активный ребёнок и уже интересуется женским полом – любознательный. Нашли машину, где Эльвира её бросила. Сели в машину и поехали обратно в Питер. Пушкин не так далеко от Питера, это как бы пригород.
3
Снова им пришлось стоять в пробке, но Эльвира не особенно нервничает, машину вперёд продвигает, а сама радостная после романтической прогулки. Может быть, ей понравилось ходить по аллеям в парке, или она предвкушает будущую ночь с Петровым. Думает, какая у них будет сегодня возвышенная любовь.
Петров тоже в хорошем настроении, думает про бутылку вина, которую она обещала открыть сегодня вечером, и жалеет, что постеснялся взять пиво в дорогу. В пробке всё равно скучно стоять без пива, если не за рулём.
Пока стояли в пробке, потемнело. Едут уже в Петербурге. Огни горят, мосты везде, BMW мягко стелется по дороге. Очень красиво и удобно ехать. Петербург вообще очень красивый город, только мрачноватый и холодный.
Заехали со стороны Пулковских высот, проехали уже монумент со скульптурами защитников города и идут теперь по Московскому проспекту.
От скуки включили магнитолку, Эльвира хотела музыку, но попалась передача, Петров заинтересовался передачей и не дал ей переключать на музыку.
В передаче говорилось, что под Московским проспектом, как раз по которому они сейчас едут, проходит меридиан силы. Этот меридиан якобы идёт от Пулковских высот через Московский проспект к Казанскому собору, или к Исаакиевскому. Петров не расслышал, к какому именно собору, потому что Ваня начал задавать вопросы. А с другой стороны глобуса как раз точно находится Бермудский треугольник – самое неблагоприятное место Земли. Там терпят крушения корабли, а самолёты – авиакатастрофы. Самолёты вообще как бы исчезают, если там пролетают. Сейчас уже стараются маршруты так составлять, чтобы огибать это злополучное место, а раньше не понимали этого.
Поэтому Пётр I построил Петербург именно в этом месте, а не в районе Бермудского треугольника на островах, у него были хорошие специалисты, сейсмологи. И белые поэтому не смогли взять Петербург в семнадцатом году, их остановили перед Пулковскими высотами, как и немцев в сорок первом – на Московский уже они не прошли. И вообще, это обеспечило России рывок в развитии – местоположение столицы.
Столицу, говорили в передаче, неправильно перенесли в Москву, с этого времени и начались все проблемы. Нужно столицу вернуть обратно в Петербург.
– Правильно, – говорит Петров, когда передача закончилась и Эльвира переключила на музыку, – Москва эта уже всем надоела… Ага! Менты тогда и в Питере будут чинить беспредел, пусть лучше она там остаётся… Бегу, короче, на поезд опаздываю, минута остаётся. Останавливают. Начинают, скажем так, долго проверять паспорт. Внимательно все записи читает, страницы листает, туда и обратно. «А вы откуда?», «А это Воронежская область?» Там, блин, написано, какая это область!.. Короче, денег хотят.
– Ты из Воронежской области?
– Из Воронежской.
– А у меня никогда не проверяют паспорт.
– Женщин они не проверяют, – говорит Петров с раздражением, как бы таких простых вещей не понимать.
– А чё ты в Москве делал?
– Да по бизнесу же этому, пытался заниматься когда.
– Ты как бы скрываешься здесь, что ли?
– …Да. Но уже это прошло, скажем так.
И такой у них примерно идёт самый обычный разговор. Ваня тоже постоянно включается, спрашивает, разрешит ли ему мама сегодня смотреть мультики, или там какой мотоцикл лучше: «Судзуки» или «Ямаха». Петров отвечает, что мама мультики разрешит посмотреть полчаса, если он потом сделает уроки и вовремя ляжет сегодня спать, и что мотоциклы должны быть примерно одинаковые, потому что они японские.
– А ты сегодня останешься? – спрашивает Ваня.
– Останусь.
Мальчик вздыхает, поворачивается к окну, а Петров продолжает вскипать на московских ментов. Наверное, они ему много вымотали нервов, когда он опаздывал на поезд, никак он не может успокоиться. Или так сильно задела его передача про меридиан силы. Пока он её не послушал, он сидел спокойно и думал о бутылке вина, а тут в него, действительно, словно какая-то сила вошла от меридиана. Закончив крошить московских ментов, он перешёл на питерских.
На его взгляд получалось, что в Питере менты лучше. В Москве они проверяют документы у всех, а в Питере только у гастарбайтеров. Но у него иногда тоже проверяют, потому что у него морда немножко нерусская, особенно если он небритый или в шапочке. Когда он идёт в плохом настроении, чаще проверяют, когда в хорошем или трезвый – реже. Но у него как бы прописка в паспорте, всё нормально.
Эльвира улыбается, ей понравилось про морду как у гастарбайтеров. Она ведёт машину, смотрит на знаки дорожного движения, на общую ситуацию на дороге, и не так много может разговаривать, только улыбается в нужных случаях, когда Петров говорит что-то смешное. Ваня тоже слушает с интересом, но уже уснул.
В магнитолке играет классическая музыка. Какой-нибудь «Путь в Вальхаллу» Вагнера. Эльвира любит классическую музыку, она думает, что это возвышенно – любить классическую музыку. Поэтому, когда Петров включает попсу, Эльвира морщит губки: типа, фи, как ты это слушаешь? А потом ничего, когда расслушается, и ей нравится.
Вагнер закончился, и Эльвира стала крутить ручку магнитолки, заиграла песенка: «Если мент, мент, мент спросит документ…»
– О! – сразу оживился Петров. – Оставь, как раз в тему!
– Да ну тебя! С тобой невозможно музыку слушать, – говорит Эльвира и оставляет песенку, а сама тоже улыбается.
Когда проезжали мимо его метро «Парк Победы», Эльвира спросила, не нужно ли ему заехать домой. А чего ему там нужно? Только таракана будить. Петров сказал:
– Нет, не нужно.
И добавил: «Всё своё ношу с собой». А Эльвира улыбнулась.
В общем, едут они, согласно данным радиопередачи, по самому благоприятному месту в мире, по Московскому проспекту, это длинный проспект. В передаче говорилось, что на Московском проспекте никогда не случаются аварии. И действительно, они тогда проехали без аварий, благополучно.
4
На самом деле особенной идиллии у них не было и в первое время знакомства. Петров несколько раз порывался с ней расстаться. Он хотел обрубить это раз и навсегда, пока ещё не поздно. Что-то в ней отталкивало его. Какой-то холодок, что ли, чувствовался смутно.
Поэтому он мог долго не звонить после какой-нибудь незначительной размолвки – совсем стирал её номер в своём сотовом. И тогда ему, действительно, становилось лучше, настроение повышалось, а на душе теплело. Такое было ощущение.
«Ну, был в жизни такой эпизод, трахнул ты ещё одну бабу, очень красивую, ну и что теперь с этого? Что тебе, собака, ещё надо? Надо же и головой соображать когда-то – куда ты лезешь… Не такая она и красивая, скажем так. Симпатичная просто, были и получше…» – так примерно рассуждал Петров, потягивая в своей квартире пиво у зомбоящика после рабочего дня. В зомбоящике две размалёванные барышни весело рассказывали, в каких позах они любят заниматься любовью. Петров пытался узнать что-то новое для себя, ничего нового не узнавал, ему становилось противно, он переключал на какой-нибудь сериал из жизни состоятельных людей, зевал, переключал на сериал с выстрелами и усыпал под выстрелы. Он часто усыпал с включённым зомбоящиком, а потом ругал себя за бесполезную утрату электроэнергии.
Через пару дней от неё приходила эсэмэска, и всё так и продолжалось, как было. В общем, не получилось у него вовремя расстаться. Это можно понять. Она его очень привлекала в любовном плане, как женщина. Женщине трудно противостоять, если она что-то хочет. Очень трудно противостоять.
Когда Эльвира первый раз собиралась приехать к нему домой, чтобы остаться до утра, она заявила по телефону: «Так. Купи бутылку вина, только не опять в коробках, кусочек сыра „Маасдам“, который с дырками, и кусочек сыра „Дорблю“, который с плесенью, банку маслин, только без Е-621». И так далее. А он сначала с этим со всем согласился, с этим изысканным как бы списком, ответил: «Хорошо».