ось увидеть его лишь однажды, но впечатление он произвел сильное. Репутация у парня была такая, что, увидев, забыть его трудно. Я разом вспомнила все рассказы о его подвигах и захотела упасть в обморок… Боже ты мой…
Я попыталась сообразить, что мы должны Ленчику… Много чего. Он, конечно, очень сердит, и на ласковый прием рассчитывать не приходится. С Танькой мы изрядно потрясли Аркашу, весьма некстати, надо сказать. Еще вопрос, захочет ли он что-то для меня сделать. Если я и смогла сохранить кое-какие остатки оптимизма до этой минуты, то сейчас они исчезли безвозвратно.
Между тем мы затормозили возле облезлой девятиэтажки.
— Ну вот и приехали, Ладушка, — ласково сказал Мясо, которого по-настоящему вроде бы звали Сашкой, и плотоядно мне улыбнулся:
— Выходи.
— Подожди секунду, — попросила я. — Дай отдышаться.
— Ты, Ладушка, не мудри и меня не волнуй. Пойдем, маленькая, прогуляемся.
«Чтоб ты сдох», — хотелось сказать мне, но открывать рот я поостереглась и поплелась к подъезду следом за ним. Двое парней увязались с нами, а еще один, тот, что сидел за рулем, отбыл восвояси. Мы поднялись в лифте на пятый этаж. Я смотрела в стену перед собой, боясь пошевелиться. Парни выглядели довольными, а про Мясо и говорить нечего. Он взирал на меня, прицениваясь, и уже слюну пускал. Если Аркаша не пошевелится, завидовать мне не придет в голову даже идиоту.
Мясо открыл дверь, и мы вошли в трехкомнатную квартиру. Я затравленно огляделась. Квартира явно нежилая. Это плохо. С другой стороны, приниматься за меня сразу и всерьез они не должны, значит, кое-какой шанс все же есть. Так, не шанс даже, а шансик. Ленчик отсутствовал, и меня это не порадовало.
— Проходи, Ладушка, — пропел Мясо, скаля золотые зубы. Работа у него нервная, тяжелая, и своих он давно лишился.
Я оказалась в совершенно пустой комнате, правда, с балконом, сейчас он был закрыт, а жаль, могла бы заорать «караул», глядишь, кто-нибудь да услышит… Мясо меня за плечи обнял и под подол полез.
— Убери руки, гад, — сказала я, — не то нажалуюсь.
— Кому, Ладушка? — улыбнулся он и легонько меня ударил по лицу. Я отлетела в угол и ненадолго затихла. Потрясла головой, встала и поинтересовалась с улыбкой:
— Тебя никак в чинах повысили? Неужто Ленчик помер и теперь ты командир? — Парни замерли в дверях и с любопытством пялились на нас. — Правда ты, а, Мясо? И Ленчик больше не у дел?
— Ох, Ладушка, — покачал он головой, — храбришься? Валяй-валяй… Я подожду, я терпеливый.
— Воды принеси, пить хочу. И стул. На полу сидеть неудобно.
— Принесу, красавица моя, все принесу.
Парни продолжали ухмыляться, а Мясо вышел из комнаты. Вернулся со стулом в одной руке и стаканом в другой. Стул поставил к стене, а стакан протянул мне, пакостно улыбаясь. Великим психологом быть без надобности, чтобы понять, что он сейчас сделает, а потому дожидаться я не стала, улыбнулась в ответ и стакан из его лапы выбила. Он хмыкнул, лицо вытер и посмотрел на меня так, что кишки свело.
— Ты, зверюга, на себя много не бери, — ласково сказала я. — Утихомирься и жди своей очереди. И я подожду.
Я на стул села, скрестив руки на груди, и на стену уставилась. Плохи дела, ох как плохи… Мясо и себе стул принес, сел напротив и молча пялился на меня. С улыбкой, головка набок, и взгляд мутный. От одного этого впору завыть в голос, а тут еще парни острить принялись. Не выдержу, разревусь, тут и конец мне… Хотя, может, и так конец, просто я об этом еще не знаю…
Время шло страшно медленно. Ноги затекли, а голову разламывало от боли. Но время я не торопила — ни к чему. А ну как впереди ничего хорошего?
Вдруг зазвонил телефон, один из парней исчез в прихожей и через пару секунд позвал Мясо. Тот тяжело поднялся и вышел. Я прислушалась: отрывистые «да» и «нет» и ничего больше. Попробуй отгадай, хорошо это для меня или плохо?
Наконец он положил трубку и заглянул в комнату, в глазах легкая грусть.
— Уезжаю, Ладушка, — пропел, — но ты не горюй, это не надолго. Скоро свидимся, маленькая.
— Как получится, — усмехнулась я. — Наперед никогда не знаешь — может, свидимся, а может, и нет.
Он широко улыбнулся, сверкая всеми своими золотыми зубами; длинный нос, острая морда, как есть крыса, глазки сидят глубоко, но смотрят весело.
— Свидимся, — заверил он и удалился, чем очень меня порадовал.
Парни после его ухода почувствовали себя вольготней (не одну меня его крысиная морда в тоску вгоняла), прикатили два кресла, внесли журнальный стол и сели в карты играть, но больше пялились на меня. Я смотрела в стену перед собой и прикидывала: переживет Аркаша такой поворот событий или я осиротею? Сиротство будет недолгим, но болезненным.
Когда я всерьез решила наплевать на все последствия и упасть в обморок, чтоб не видеть, что творится вокруг меня, в дверь позвонили. Один из парней, его, кстати, звали Валеркой, пошел открывать. Так как движения в прихожей, судя по производимому шуму, было много, а разговоров мало, я поняла, что пожаловали большие люди, и точно — в комнате появился Савельев Леонид Павлович, или попросту Ленчик, хотя называть его так в глаза мало кто решался. Я предпочла обращаться к нему официально, хотя знакомы мы были уже года два и виделись хоть и не часто, но регулярно.
Ленчик вошел, взглянул на меня и ободряюще улыбнулся, как врач при виде безнадежного больного.
— Здравствуй, Лада, — сказал он приветливо, но без излишней фамильярности. Я кивнула и отвела взгляд; парни из комнаты сразу же убрались и закрыли за собой дверь. Ленчик сел на стул, посмотрел на меня, наклоняя головку то вправо, то влево, и, улыбнувшись, сказал:
— Повезло Аркаше, ей-богу…
Я удивленно голову вскинула.
— Ты ведь, Леонид Павлович, знаешь: с Аркашей мы расстались…
— Слышал… значит, не повезло?.. Чего в стену смотришь? Физиономию мою видеть не желаешь?
Я слабо улыбнулась.
— Напротив. Обрадовалась, что ты приехал. Уважил. «Шестерок» не жалую, а твой зверюга… как его там? И вовсе мне не по нраву.
— Чем не угодил? — в тон мне спросил Ленчик.
— Ударил меня, паршивец.
— Быдло, — усмехнулся Ленчик и пожал плечами.
— Оттого тебе и рада. Умному-то с дураками маетно.
— Отчего не спросишь, что с Аркашей не поделил?
— Зачем? — удивилась я. — Не мое это дело. Я в мужские игры не играю, скучно да и опасно.
— А я другое слышал…
— Люди многое болтают, не всему верить надо…
— Это точно, — кивнул он, — но Аркаше лучше уступить.
— Для меня, конечно, лучше, но решать ему.
— Неужто не боишься? — хохотнул он.
— Боюсь, не боюсь, Аркаша от этого покладистей не станет, и ты не отпустишь по доброте душевной. Так что мои эмоции не в счет.
— Что верно, то верно, — согласно кивнул Ленчик. — Сердит я на Аркашу. Думаю, пора ему малость потесниться.
— Ваши дела, — пожала я плечами. — Если не возражаешь, я в кресло сяду. Спина затекла.
Я поднялась, прошлась по комнате, даже у окна постояла, и в кресле устроилась. Ленчик, чуть веки прикрыв, за мной наблюдал и улыбался.
— Лада, — сказал с усмешкой, — твой дед случаем не княжеских кровей?
— Крестьянин Тверской губернии.
— В жизни бы не подумал. Королева, да и только. Смотреть на тебя одно удовольствие.
— Наверное, — кивнула я, — Мясо то же самое говорит.
— Он глуповат, но уж точно не слепой…
Ленчик достал сигареты, мне предложил, мы закурили, поглядывая друг на друга. Слова Ленчика, конечно, ничего не значили. Радоваться жизни я по-прежнему не могла — не видела повода.
— Ты с Аркашкиным сыном живешь? — вдруг спросил он. Я посмотрела удивленно, потом кивнула.
— Живу.
— И как он к этому отнесся?
— Кто? Аркаша? Утопиться хотел, еле отговорила.
Ленчик засмеялся и тоже кивнул. Мужик он занятный и, в общем, мне всегда нравился. По возрасту Аркаше в сыновья годился, но тот его очень уважал и, подозреваю, побаивался. И правильно делал. С моей точки зрения, Ленчик был самой серьезной фигурой в городе, в определенных кругах, разумеется. Я пророчила ему большое будущее.
— Выпить хочешь? — спросил он и опять улыбнулся.
— Нет. Нервничаю, с утра голодная, боюсь с одной рюмки упасть.
— Морить тебя голодом я не собираюсь, а когда нервничаешь, выпивка на пользу. Расслабишься, повеселеешь.
— Не с чего, — вздохнула я.
— Аркаша рыпаться не станет, — убежденно сказал Ленчик. — Я бы не стал. — Тут он поднялся и вышел из комнаты, а там послал кого-то из своих мальчиков в ресторан.
Потом вернулся, устроился в кресле, посмотрел на меня так, что я краснеть начала, и повторил:
— Я бы не стал.
— Тебе лет сколько, двадцать семь? Аркаша на тридцать годков старше. Он мудрый, он знает: за деньги все купишь.
— Не ценишь ты себя, Ладушка, — покачал головой Ленчик.
— Аркаша на меня сердит за то, что бросила, за то, что с сыном его живу. Да и ты хоть и смотришь с улыбкой, а в случае чего отправишь меня дорогому другу частями и глазом не моргнешь. Так что ценить я себя ценю, но не переоцениваю.
— Правильно, — согласился Ленчик. — Я всегда считал тебя умной.
— Твое мнение для меня ценно, — серьезно кивнула я.
Вскоре вернулся парень, посланный в ресторан, быстро накрыл стол и исчез. Мы выпили, и я с аппетитом принялась за еду, Ленчик вилкой в салате ковырял и с удовольствием поглядывал на меня. Спросил неожиданно:
— Как думаешь, он согласится?
— Надеюсь, — подумав немного, ответила я. — В моем возрасте умереть обидно.
— Не бери в голову, — улыбнулся он, протянул руку и коснулся моей ладони. Я поспешно ее отодвинула.
— Зачем сюда приехал? — спросила я с любопытством. — Неужели чтобы со мной поболтать?
Он засмеялся.
— Была одна мыслишка, теперь не в счет… А что, если нам с тобой подружиться, Ладушка?
— Может быть… завтра, но не сегодня. Дружат на равных, а сегодня я ничто. Налей-ка еще…
— Все-таки ты себя не ценишь…