Однако, так или иначе, у Са-Гуардия оказались шифрованные записки из различных командорств, в которых скрыто местоположение тайников с орденской казной. Умирая, он передал их одному из двадцати четырех рыцарей, живших в Ма-Дью вместе с ним. Тот – следующему. Вплоть до последнего – Ги де Беранже, владельца замка Колль, что близ Бурбонэ.
– Мой родич?! – почти прошептал Луи.
– Вполне возможно, друг мой. Вполне возможно, – кивнул я. – И в этом, несомненно, перст судьбы. Записки эти, забытые всеми, долго хранились в замке Колль, где в 1350 году умер Ги де Беранже. Позже владение это много раз переходило из рук в руки, пока не было куплено моим отцом. Там я их и нашел. Кое-что, надеюсь, мне удалось расшифровать…
Однако за окнами уже светает. Пора отправляться спать. Завтра с утра я поведаю вам о знаках, которые помогут найти сокровища. Спокойной ночи, мой друг! Добрых снов!
Глава 12
Честность – лучшая политика, если, конечно, вам не дарован талант убедительно лгать.
Не знаю, какие сны туманили разум распаленного моими рассказами Луи де Беранже. Надеюсь, это были сказочные пещеры Али-Бабы и подземелье Аладдина, заваленные грудами искрящихся самоцветов, громоздящимися меж разверстых сун-дуков, сочащихся золотом. Лично я уснул с чувством глубокого удовлетворения на лице, пожалуй, впервые за последние недели.
Разбудил меня поутру громкий крик, доносившийся с лесной поляны, на которой возвышался замок:
– Покаяние! Искреннее покаяние откроет вам врата в царствие небесное! К чему обременяете вы грехами душу свою, точно нерадивый погонщик мулов неподъемными тюками спины бедных тварей?! Или неведомо вам, что груз грехов ваших неумолимо тянет вниз, туда, в мрачные огненные бездны Тартара! Туда, где серный смрад, хлад смертный и скрежет зубовный! Или неведомо вам это? Вам, сотворенным по образу Божьему! Достойно ли осквернять грязью греховной сей светлый образ, как делаете вы ежечасно, порою даже не замечая того!
Что говорите вы, грешники, придя ко мне и преклонив колена перед ликом Божьим? «Брат Адриэн! Мы проводим дни свои в заботах о куске хлеба и глотке воды, и нет нам попущения ни в чем». Вы говорите: «Имения наши разорены, и золото предков расточилось, аки дым. Где найти теперь его!» Услышьте же мой ответ, когда вы добрые католики и не погрязли в богомерзких ересях! К чему печетесь вы о хлебе насущном? Господь щедро наделяет взывающих к нему! К чему алчете вы сокровищ земных? Или неведомо вам, что легче канату пройти сквозь игольное ушко, чем богатею в царствие небесное?..
«Брат Адриэн, – подумал я, отрывая голову от подушки. – Понятно. Значит, де Батц с гасконцами уже где-то поблизости. Ох, неудачную святой отец выбрал тему для проповеди! Тут полночи бьешься, заставляя собеседника поверить в реальность сокровищ, быть может, мнимых. А поутру – на тебе! Золотой ключик не подходит к райским вратам! Как бы ему дать знать, что у нас здесь делается?!»
Из окна моей комнаты просматривался лишь замковый двор и верхушки деревьев недалекого леса. Шестиярдовая стена отделяла меня от неистового проповедника, подававшего знак пленникам, что подмога уже совсем близко. Возможности перебросить записку через каменную ограду не представлялось никакой. Хотя бы уж и потому, что в моих апартаментах не было ни пергамента, ни чернил, ни пера.
– Ежечасно заклинаете вы Господа, моля сотворить чудо. Но что вы, сами вы сделали для царствия Божьего? Господь не требует от вас чудес. Но разве не справедливо уделить лепту от каждого денария своего во славу Господню, как уделяете вы лепту отцам и матерям вашим, заботившимся о вас в те дни, когда сами вы были беспомощны и несмышлены? Лишь они да Господь пеклись о вас тогда! Так поспешите же с открытым сердцем воздать Господу от бренных и суетных богатств своих. И воздается вам… сторицею. Ибо не злато и серебро дороги Всевышнему, все сокровища этого мира – лишь прах в ладонях его, но дар чистого сердца, наполняющий возвышенным ликованием сонмы ангелов перед Престолом Божьим.
Негромкий стук в дверь заставил меня отвлечься от возвышенных притязаний брата Адриэна на мошну обитателей замка.
– Вы позволите, сир? – Луи де Беранже, с непривычной для него самого почтительностью склонив голову, вошел в мою опочивальню. – Я вижу, этот горластый проповедник и вас разбудил? Таскаются кругом со своими индульгенциями! Я велел прогнать его.
Мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть одновременно и досаду, и невольную улыбку. Бенедиктинец, продающий индульгенции, – должно быть, весьма занятное зрелище! Вероятно, лишенный предписанной суровым орденским уставом ежедневной семичасовой работы, он с немалой грустью отбирал хлеб у братьев доминиканцев, приторговывая папскими расписками в отпущении грехов. Хочешь не хочешь, а семь часов в день надо работать.
– Сир! – Уважительный тон дю Гуа недвусмысленно свидетельствовал о том, что мои ночные сказки возымели надлежащее действие и демон, жонглирующий золотыми монетами, надежно поселился в сердце королевского фаворита. – Вы намеревались вчера сказать о тайных знаках, которые помогут отыскать спрятанные сокровища рыцарей Храма?
– Да, я помню. – Я придал своему лицу задумчивое выражение. – Но, чтобы отыскать их, вам надо ехать в Жизор. Там, над городом, – развалины старого Жизорского замка, построенного еще норманнами. Триста лет тому назад он принадлежал тамплиерам. Войдите в арку старых ворот. Найдите под ней надпись «Non nobis, Domine, non nobis sed nomini tuo da glonam». Она должна быть у самого въезда в крепость. Составьте таблицу, в коей каждой из букв этого девиза соответствует цифра, говорящая о ее месте в алфавите. Сочтите их вместе и ступайте строго на восток от ворот крепости. Когда вы сделаете столько шагов, сколько получится у вас в сумме, когда вы сложите номера букв, – перед вами должен оказаться старый дуб. Наверняка очень старый, покрытый омелой. Найдите могилу близ его корней. Ищите тщательно, я уверен – именно там заветное место.
– Но, быть может, от нее уже и следа не осталось? – резонно заметил дю Гуа.
– «Але, Капитан! Ты там уже отослал этого маугли в пещеру махараджи? А то ведь мы сейчас с Като согласуем порядок выплаты моего гонорара и буквально на крыльях любви устремляемся к тебе».
– «Как раз работаю над этим», – заверил я д'Орбиньяка, делая при этом еще более задумчивое лицо, чтобы создать у собеседника, ожидающего от меня дальнейших указаний по кладоискательству, ощущение напряженной работы мозга. – «Сейчас объясню, как отыскать могилу де Колля, если, конечно, в этом мире его похоронили там же. И в ближайшие день-два этого охотника за кладами можно не ждать».
– «Надеюсь, про колодец ты ему ничего говорить не будешь, а то ведь тогда как политическая фигура он улетает с доски, шо та шашка при игре в Чапаева. Ему ж, пока он до лаза доберется, придется полсотни тонн строительного мусора на-гора поднять. Добровольная каменоломня».
– «Не волнуйся, пока ограничимся могилой».
– «Ну, давай, давай. Только гляди, чтобы он тебя с собой не забрал – в качестве гида».
– Она должна там быть. Несомненно должна! – выходя из задумчивости, глубокомысленно изрек я. – Ищите тщательно. Тем более что это захоронение вашего предка – Гюи де Беранже. Он и по сей день находится в неосвященной земле. Когда вы отыщете склеп, то без труда узнаете могилу тамплиера. Он лежит лицом вниз. Одеяние мертвого рыцаря приколочено гвоздями к доске, под которой он покоится. Похороните тело на городском кладбище. Оно набальзамировано и должно хорошо сохраниться. Похороните его и закажите побольше месс за упокой его души, ибо он вечный страж, он поставлен охранять сокровища, и, пока душа этого великого грешника не найдет успокоения, все попытки добраться до клада обречены на неудачу. Ну а всех дерзнувших тревожить покой посмертной стражи ждет гибель скорая и ужасная. Но смотрите не хороните вместе с Гюи де Беранже ту доску, под которой он покоится. Привезите ее сюда, и я скажу вам, что делать дальше.
– Как странно, – негромко проговорил дю Гуа. – Помните, у Нострадамуса:
Под дубом Гийским, небом укрепленным,
Недалеко сокровище сокрыто.
Столетья долгие оно нагромождалось.
Ведь Гюи – это и имя несчастного де Колля, и наименование омелы, и часть названия Жизора. Не правда ли, в названии этого замка легко можно услышать загадочные слова: омела судьбы…
Клянусь, мне было весьма забавно наблюдать, как мало-помалу этот наглый самовлюбленный вояка, дворцовый интриган и разбойник с большой дороги, едва лишь прикрытый дворянским титулом, превращается в глубокомысленного мистика, во всем ищущего тайный смысл вещей.
– Да, это весьма символично. Я бы даже сказал, в этом есть что-то такое… – Я покрутил рукой в воздухе. – Вероятно, вам самому это дело будет не под силу. Пожалуй, мне ба стоило поехать вместе с вами.
– О нет, нет, сир! Оставайтесь в замке – так будет значительно безопаснее. Я сделаю все как надо и привезу сюда надгробие несчастного родственника. Клянусь спасением души, ни одна щепка не пропадет.
Честно говоря, я еще не придумал, зачем мне была нужна эта самая доска. Одна надежда была на Лиса. Хотелось верить, что по возвращении Луи не застанет в Аврезе ни меня, ни кого-либо из моей свиты. Пусть же сей скорбный сувенир послужит ему хоть каким-то утешением, вещественной памятью о столь содержательном знакомстве с Генрихом Наваррским.
– Ступайте, друг мой! Я буду ждать вас! – с нетерпением возбужденного предчувствием пламенно напутствовал я охотника за надгробиями.
– «Гы-гы!» – раздался на канале связи радостный всхлип Лиса. – «Я буду ждать вас, утирая слезы, и с башни махать на вас сырым платком!»
– «Лис, что у тебя?» – досадливо отозвался я.
– «Да тут это… Пуще прежнего старуха ярится, не дает мне, молодцу, покоя. Интересуется, чего это вдр