– Мира меня заблокировала.
– Шутишь? – Я откладываю гитару. – Нет, правда?
– И я до сих пор в черном списке. – Райан почесывает шею. – А Эрик мне тогда отомстить решил.
– В каком смысле?
– Слушай, я расскажу. – Он откидывается назад, опираясь на руки. – Но поклянись, что не скажешь маме.
– Клянусь.
Райан косится на дверь, словно ожидая увидеть там маму, которая впервые за четыре года решила зайти в гости к папе.
– Помнишь синяк на шее, который у меня был в девятом классе?
– Мама думала, что это засос.
– Это был не засос.
– И не ожог от щипцов для завивки? – улыбаюсь я.
– Чего? – Райан смотрит на меня так, будто я вдруг начала говорить на марсианском. – Нет, это не был ожог от щипцов для завивки. Такие вообще бывают?
– Ты удивишься, – торжественно киваю я. – Так а что это было?
– Маме не говори! – закусывает губу Райан.
– Не скажу. Обещаю. Дважды.
– Ладно. – Он вздыхает. – Эрик Грейвз в меня выстрелил…
– ЧТО?
– …из ружья для пейнтбола, Кейт! Расслабься. Пейнтбольным шариком.
– В шею? – Я вскидываю руку к горлу. – Это разве не запрещено? Не может быть!
– Это запрещено.
– Но как… – Я моргаю. – Как ты оказался на пейнтболе?
– Пролез вместе с восьмиклассниками.
– Что? Но там же есть сопровождающие! Тренеры! Райан, они же работают с мамой…
– Они моего лица не видели, там все время нужно быть в шлеме…
– И ты просто спустился к завтраку с синяком от пейнтбольного шарика на шее на следующий день после организованной поездки на пейнтбол, о которой мама точно знала?
– Ага.
– Не верю. Мама бы наверняка догадалась.
– Знаю. Я сам не поверил бы. Но, думаю, у нее были другие поводы для беспокойства.
– Беспокойства?
– Ты вообще помнишь ту неделю? – смотрит на меня Райан.
– Когда я выступала?
– Кейт, ты же постоянно плакала. Это было ужасно. И мама винила себя, потому что это ведь она тебя уговорила. А ты отказывалась с ней разговаривать. Потом еще и покрасила волосы в тот ужасный туалетный цвет. Ты была расстроена, она была расстроена… а я воспользовался моментом.
– Но ты же не знал, что Эрик будет в тебя стрелять, – выдыхаю я. – Боже, Райан. Эрик стрелял в тебя! Из-за меня!
– Нет. Не из-за тебя. Из-за того, что он придурок. – Выпрямившись, Райан соскальзывает с кровати. – Ладно. У тебя все хорошо? Я пойду спать дальше…
– Погоди!
Он оборачивается ко мне, зевает и вскидывает брови:
– Ага?
– Слушай… – Я потираю щеку. – Мы с Андерсоном не разговариваем сейчас.
Райан морщится.
– Ого. Ясно. А вы?..
– Не хочу об этом говорить, – быстро добавляю я. – Но у меня сегодня репетиция. Поэтому…
– Дай угадаю. Кто-то должен тебя подвезти.
Я в ответ корчу умоляющую рожицу и улыбаюсь.
Сцена шестьдесят шестая
Спустя полчаса мы стоим на подъездной дорожке дома Ноя и ждем, пока король Секстимус Медлительный закончит наконец чистить зубы.
Я смотрю на часы на приборной панели, потом снова на окно комнаты Ноя.
– Почему так долго?
– У него же гипс…
– Не-а, для того чтобы почистить зубы, достаточно одной руки.
Райан пожимает плечами:
– Просто передаю тебе его слова.
Я закусываю губу, вдруг почувствовав себя виноватой. Он просто ангел, раз согласился подбросить меня на репетицию в субботу утром, а я тут строю из себя ворчливую задницу.
– Спасибо, что везешь нас.
Он зевает.
– Ничего особенного.
– Знаешь… – Я поворачиваюсь к нему, окрыленная внезапной идеей. – Если хочешь, можешь остаться с нами на репетицию.
– Не-а. Мне и так хорошо.
– Просто предлагаю. Там будет Брэнди.
– Ага… – Райан отвлекается на сигнал телефона, который лежит в подстаканнике. – Так, Ной говорит, что спустится через…
– И Брэнди – Козерог, – добавляю я.
Райан смотрит на меня с искренним удивлением.
– Нет, правда! У нее день рождения в Рождество. Это ужасно, потому что получаешь в два раза меньше подарков и кто-нибудь непременно забудет поздравить… Не я, конечно. Не евреи. Мы-то помним. – Я бью себя в грудь. – Но обычно все компенсируется тем, что эти подарки два-в-одном очень крутые. Например, ей подарили несколько кукол из серии «Америкэн Герл». Не за год, в смысле…
– Я не очень понимаю, к чему ты ведешь.
– Я веду к тому, что Брэнди – Козерог, а ты – Дева, это же идеальное сочетание.
– Понятия не имею…
– Просто хотела сказать тебе, что полностью одобряю этот краш. И даже могу помочь тебе. Буду твоей группой поддержки.
– Ты решила, что я влюбился в Брэнди?
Я удивленно смотрю на него:
– Конечно. Почему иначе ты вдруг решил бы проводить со мной столько времени?
– Давай разберемся. Ты считаешь, что единственная причина, по которой я мог бы захотеть находиться в твоем обществе, – это мой краш на Брэнди?
Я вскидываю руки ладонями вверх:
– А какая еще?
Задняя дверь с моей стороны распахивается, и я оборачиваюсь.
– Привет! – улыбается мне Ной и тянется через сиденье к Райану. – Прости, я опоздал.
Я внимательно изучаю его лицо. С кожей под глазами Ноя явно случилось что-то странное.
– Ты… накрасился?
– И что в этом такого? – важно отвечает Ной.
– Ничего. Но… – Я пытаюсь подавить смех. – Обычно люди выбирают тональный крем, который хотя бы немного соответствует цвету их кожи.
– Он соответствует! – Ной наклоняется вперед, чтобы посмотреть на себя в зеркало заднего вида.
– Ну да. – Я прищуриваю один глаз.
– Немного… бледновато, – добавляет Райан.
– Ты на енота похож, только наоборот.
– Ну простите, я пытаюсь выглядеть чуть более выспавшимся. – Ной осматривает кожу под глазами. – По-моему, выглядит отлично.
– Главное, что тебе нравится.
Ной пару секунд молчит.
– Ладно, если у вас вдруг есть…
– Держи. – Я передаю ему салфетку для снятия макияжа.
Райан заводит машину и смотрит на меня:
– Хочешь за руль?
– Прости? – кошусь на него я.
– Хочешь за руль? А я сяду на пассажирское. – Он пожимает плечами. – Тебе нужна практика.
– Тебе еще нет двадцати одного.
– Любопытно, вроде спиртное тоже только с этого возраста можно?
– Ха! – восклицает Ной с заднего сиденья. И изображает эффектный бросок микрофона, только вместо микрофона у него салфетка.
– Нет, Райан, я не собираюсь под арест меньше чем за неделю до премьеры.
– Никто тебя не арестует, перестань. Мы еще успеваем сбегать домой за твоим разрешением.
– Думаешь, оно мне поможет, если нас решат остановить? Или если я разобью твою машину? С ума сошел?
– Ты же ходила в автошколу. И получалось неплохо. Просто нужно больше практики. Говорю тебе, нужно уже получать права…
– Так, – вмешивается Ной, тыча себе в глаза и глядя в зеркало заднего вида, – посмотрите, как я выгляжу?
Райан тоже поднимает глаза к зеркалу и показывает большой палец.
– Ты чист.
– А я обещаю, что получу права. Просто сейчас не до того.
– Тебе с марта «не до того».
– Райан, у нас премьера в пятницу. Сейчас начинается монтировочная неделя.
– И закончится все в воскресенье. А дальше?
– Вечеринка для труппы, – говорит Ной. – Пижонов не зовем.
– Это точно. – Я снова оборачиваюсь к Райану. – Тебе надоело подвозить меня, что ли?
– Нет. – Он улыбается и закатывает глаза. – Мне хочется быть уверенным, что в следующем году ты сможешь ездить куда захочешь.
С этими словами он проверяет зеркала и начинает медленно выезжать задним ходом, а я вдруг ловлю себя на том, что делаю мысленные пометки: куда он смотрит, как положил руки. Очень не люблю задний ход, но в исполнении Райана все кажется таким простым.
Может, однажды и я смогу справляться так же легко.
Сцена шестьдесят седьмая
– Ладно. Порядок вы знаете, – говорит мисс Джао. – Прогоняем все целиком дважды. От начала до конца. На первом прогоне я, возможно, буду останавливать вас и поправлять. На втором вы делаете все сами. Завтра начинается монтировочная неделя. – Несколько человек встречают это напоминание стоном. – Знаю, знаю. Но мы все равно упремся и вылепим из этого монстра мюзикл. Кто со мной?
– Я! – кричит мистер Ди из-за своего пианино. И начинает наигрывать гимн футбольной команды, потому что мы же тут все, разумеется, фанаты спорта. Я встречаюсь с Ноем взглядом и тут же, улыбаясь, отвожу глаза.
– Костюмы висят в примерочной в алфавитном порядке. На вешалке есть ярлычки с вашими именами. Если вам нужны будут дополнительные костюмные прогоны, просто наденьте их. Но прошу, пожалуйста, верните костюм на вешалку, а вешалку – на то место, где она была. И не ешьте – повторяю: не ешьте – в костюмах. – Мисс Джао выдыхает. – Как настроение?
– Отличное! – отвечает Эмма, окидывая всю труппу горящим взглядом.
– Тогда подходите поближе, – говорит мисс Джао, и мы стягиваемся в группу. – Раз, два, три… МЫ РОЗУЭЛЛ ХИЛЛ, И МЫ ЕДИНЫ!
– Йе-ху! – Линдси Уорд делает чирлидерский прыжок и приземляется, уперев руки в бока. – Вперед, команда! Вперед, мы!
Андерсон, к счастью, занят почти во всех сценах, а в редкие моменты за кулисами он все равно вынужден держаться левой части, потому что выходит с той стороны. Поэтому большую часть свободного времени он находится на противоположном от меня краю сцены. Удачное стечение обстоятельств.
С Мэттом дела обстоят хуже, конечно. Поверить не могу: это теперь моя жизнь. Мой возлюбленный в мюзикле в реальной жизни не разделяет моих чувств. Да еще и встречается с моим лучшим другом.
Хотя сейчас, когда первое потрясение уже прошло, я, кажется, смирилась с тем, что не нравлюсь Мэтту. Он же гей, то есть, буквально, ничего личного. Как у Эпонины. Он никогда не принадлежал мне, значит, я не могу его потерять.
Да и к тому, что они с Андерсоном встречаются, я уже отношусь немного спокойнее. Это не распространяется, правда, на другую мысль: Мэтт знает, что нравился мне. И я не могу перестать думать, как вся эта история складывалась в его глазах. Мой неудачный порыв. Ненавижу, когда меня жалеют. Начинаю сразу чувствовать себя проигравшей. Если тебя жалеют, ты становишься жалким, пускай даже и немного.