Так в 1889 г. министр юстиции ‹…› провел в качестве временной меры постановление, приостанавливающее принятие в число присяжных поверенных «лиц нехристианских вероисповеданий ‹…› до издания особого закона». В секретной части постановления подчеркивалось, что министерство юстиции не будет выдавать разрешение на зачисление в присяжные поверенные ни одному еврею, пока не будет установлена соответствующая процентная норма по всей стране. Необходимость этой меры объяснялась низкими моральными качествами евреев. На мусульман эта мера не распространялась.
В 1890 г. была проведена новая ограниченная земская реформа, которая лишила евреев права участвовать в органах местного самоуправления. ‹…›
В конце 80-х — начале 90-х гг. власти начали проводить чистку внутренних губерний от евреев. Полиция активно проводила облавы в Петербурге, Москве и других запрещенных для жительства евреев городах. Ловили не только незаконно поселившихся (многие фиктивно записывались подмастерьями к ремесленникам, лакеями к лицам с высшим образованием и пр.), но и нарушивших букву жесткого законодательства о пребывании ремесленников во внутренних губерниях (например, лишали права жительства ремесленников продававших не только продукцию своего изготовления — ювелирное изделие и цепочка к нему и пр.).
В 1886 г. из Киева выслали 2000 семейств, и многие изгнанники поселились на реке Днепр, на плотах и баржах, воспользовавшись тем, что ВП не предусмотрели запрета на такой вид проживания. Примерно тоже самое происходило в других городах, закрытых для массового еврейского проживания.
Однако наиболее вопиющие события развернулись в Москве, куда генерал-губернатором был назначен в 1891 г. брат царя великий князь Сергей Александрович. Поговаривали о том, что столицу вновь перенесут в Москву и местные власти решили встретить будущего губернатора, переезжающего из Петербурга, очисткой города от «вредного элемента». Фактически это было негласное распоряжение Сергея Александровича.
В Москве к этому времени проживало 25–30 тысяч евреев (3 % всех москвичей). Это в основном были ремесленники. Кроме них проживало большое количество незаконно поселившихся (напомним, что в 1880 г. МВД распространило циркуляр, запрещавший выселять из внутренних губерний незаконно поселившихся там евреев).
Евреи жили в Зарядье и в московских пригородах: Марьиной Роще, Черкизове, Всехсвятском. 28 марта 1891 г., в первый день праздника Песах был опубликован новый указ, <который> с «Высочайшего соизволения» отменил для Москвы и Московской губернии прежние привилегии для евреев-ремесленников, полученные еще при Александре II. Новый указ запретил «евреям-ремесленникам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам» вновь поселяться в Москве и Московской губернии, а находившиеся там должны были вернуться в черту оседлости. Сначала по этапу отправили в черту нелегально поселившихся (многие, учитывая мороз, погибли в пути). Жившим на законных основаниях выдали предписание с требованием покинуть Москву в месячный срок. Тех, кто не успевал выехать также отправляли по этапу. У многих не оказалось денег на проезд, и благотворительный еврейский комитет покупал им билеты до ближайшей станции в черте оседлости, чтобы несчастных не погнали пешком по этапу как бродяг и преступников. С конца 1892 г. из Москвы стали выселять отставных солдат, которые после окончания армейской службы поселились в Москве, обзавелись семьями и скромным достатком.
Всего было выслано из Москвы около 20 000 евреев, многие из которых прожили там по 30–40 лет подряд.
Все высланные, как правило, не находили пристанища в черте оседлости — их прежние дома были распроданы, места для себя они не находили. Именно тогда среди этой категории евреев зародились мысли об эмиграции за рубеж. ‹…›
Попыткам уравнять евреев с остальным населением страны пришел конец. Власть отказывала евреям в праве быть равным среди равных среди народов и конфессий империи.
Реакция общества.
Русское общество в большинстве своем приветствовало новый антиеврейский поворот во внутренней политике России. В сущности повторялось то, что уже происходило в Германии, Франции и других странах Западной Европы: российское общество не могло простить евреям внедрения и успешной конкуренции с ними в различных областях жизни — культуре, науке, образовании, торговле, промышленности и финансах.
Однако, если до смерти Александра II антисемитские голоса поднимались не без робости, поскольку это не пользовалось поддержкой центральной власти и все ожидали дальнейшего освобождения евреев, то с воцарением Александра III общество быстро почувствовало перемены и ощутило следовавшую из них безнаказанность. Еще до принятия «Временных правил» появились в массовом порядке статьи в центральных газетах резко антисемитского толка. Правые газеты начали утверждать, что это именно евреи-эксплуататоры довели Россию до нищеты в период правления Александра II, евреи — кабатчики спаивают христианское население и пр. [ЭНГЕЛЬ].
Стандартное обвинение охранителей-антисемитов в том, что евреи-шинкари, т. е. содержатели питейных лавок, якобы «распаивают русский народ», было убедительно опровергнуто Николаем Лесковым в экспертной записке «Еврей в России», которая, судя по всему, была оставлена правительственными чиновниками без внимания. Он писал:
«Страсть к питве» на Руси была словно прирожденная: пьют крепко уже при Святославе и Ольге ‹…›. Св. князь Владимир публично сознал, что «Руси есть веселие пита», и сам справлял тризны и братчины и почестные пиры. Христианство, которое принял св. Владимир, не изменило его отношения к пиршествам… При Тохтамыше «русские упивахуся до великого пьяна». ‹…› Иван Грозный, взяв Казань, где был «ханский кабак», пожелал эксплоатировать русскую охоту к вину в целях государственного фиска, и в Московской Руси является «царев кабак», ‹…› а к самой торговле «во царевом кабаке» приставлены были особые продавцы «крестные целовальнички», т. е. люди клятвою и крестным целованием обязанные не только «верно и мерно продавать вино во царевом кааба», но и «продавать его довольн» т. е. они обязаны были выпродавать вина как можно больше ‹…›, «для сбору денег на государя и на веру». Такой же смысл по существу имели контракты откупщиков с правительством в 28 великороссийских губерниях в откупное время. ‹…› Перенесение обвинения в народном распойстве на евреев принадлежит самому новейшему времени, когда русские, как бы в каком-то отчаянии, стали искать возможности возложить на кого-нибудь вину своей долгой исторической ошибки. Евреи оказались в этом случае удобными; на них уже возложено много обвинений; почему бы не возложить еще одного, нового? Это и сделали. Почин в сочинении такого обвинения на евреев принадлежит русским кабатчикам — «целовальникам», а продолжение — тенденциозным газетчикам, которые ныне часто находятся в смешном и жалком противоречии сами с собою. ‹…› распойство русского народа совершилось без малейшего еврейского участия, при одной нравственной неразборчивости и неумелости государственных лиц, которые не нашли в государстве лучших статей дохода, как заимствованный у татар кабак [ЛЕСКОВ-ЕвР. VII].
Антиеврейская кампания в газетах с марта 1881 г. нарастала как снежный ком. Цель у нее была одна — натравливать нищее христианское население на еврея-чужака, такого же нищего и обездоленного. Результаты такого рода пропаганды не замедлили сказаться.
К лету 1881 года погромы затронули свыше ста еврейских общин юго-запада России. Власти, опасаясь, что ‹…› «бессмысленный и беспощадный» русский бунт перекинется на зажиточные слои христианского населения ‹…›, приняли меры и стали действовать более решительно. «Джин», тем не менее, был выпущен из бутылки, и погромы с разной степенью интенсивности продолжались еще 10 месяцев. Они охватили 150 населенных пунктов. Еврейский журнал «Восход» подвел итог тем событиям: «Развалины уже снесены, умирающие уже умерли и давно похоронены. Начальство же прямо объявило, что нас больше бить не будут. Как же не успокоиться, как не ликовать? Даже праздник надлежало бы учредить вроде Пурима, да и ввести в книгу памяти священные слова: „Теперь уже вас больше бить не будут“. Ликуй, Сион!..»
Отдельные погромы происходили и позже. В мае 1883 года — в Ростове-на-Дону, в июле 1883 г. — в Екатеринославе, в июне 1884 г. — в Нижнем Новгороде (вне пределов черты). Однако это были уже единичные случаи и здесь власти действовали уже решительно. На донесении из Ростова царь написал «Весьма печально, но этому конца я не предвижу; слишком эти жиды опротивели русским, и пока они будут эксплуатировать христиан, эта ненависть не уменьшится». Царь искренне считал, что еврейская эксплуатация является истинной причиной погромов.
Еврейские погромы выявили глубочайший кризис в российском обществе — социальный, культурный и политический. Глубокая агрессия, жившая внутри этого общества столетиями, вдруг вышла наружу в самом отвратительном виде, получив в качестве объекта наиболее беззащитную часть самого этого общества. Для политических верхов это должно было послужить грозным предупреждением и сигналом для пересмотра всех устоев российского социума. Но этого не последовало. Вольно или невольно власти спровоцировали русский бунт и дали попробовать потенциальным бунтарям крови ближнего. Пройдет менее 25 лет и это отзовется такими социальными потрясениями и зверствами народных масс в отношении «буржуев» и помещиков, которые потрясут основы российской государственности.
Погромы тех лет, выселения из внутренних губерний и новые ограничительные законы повлияли на экономику России. В переплетении торговых и финансовых интересов в условиях нарождающегося капитализма оказалось невозможным осуществить возврат в феодальное прошлое. Оказалось, что невозможно разорить одну часть населения, интегрированную в капиталистическое хозяйство, чтобы при этом не пострадали и остальные. Например, после очередной волны погромов подорожание становилось повсеместным, и это вызвало новую волну нелепых обвинений, к