У Леньки мозги чуть не задымились от напряжения — так он старался сложить вместе кусочки головоломки и самостоятельно додуматься до того, что Седой понял за одну секунду. Поэтому он прошляпил момент, когда Димка «приклеился» к полковнику.
Димка не придумал ничего лучшего, как обратиться внаглую:
— Дяденька, вы куда едете?
— Далеко, мальчик, — ответил полковник. — На другой конец Москвы.
— А куда именно?
Полковник, уже отперший дверцу автомобиля и собиравшийся её открыть, прищурился:
— Тебе-то что за дело?
— Я просто подумал… — Димка запнулся. — Мне надо на самую окраину Москвы, к маме на работу, и, если вам в ту сторону, то, может, вы бы меня подхватили, чтобы на метро не пилить…
— Нет, — сухо ответил полковник. — Я тебя не подхвачу, даже если мне в ту же самую сторону.
— Но почему? — удивился Димка.
— А потому… — полковник разглядывал Димку, будто какое-то диковинное животное, и ему явно не нравился внешний вид обратившегося к нему мальчишки: понятное дело, на привыкшего к порядку военного растрепанный и перепачканный чернилами Димка должен был действовать как красная тряпка на быка. — А потому что странный ты парень. Сходил бы умылся сначала, прежде, чем взрослых о чем-то просить.
И он открыл дверцу машины, собираясь сесть за руль.
Неизвестно, что щелкнуло или заклинило в Димкином мозгу — потом Димка уверял, что и сам этого не понимает — но щелкнуло что-то очень мощное. Такое прошло короткое замыкание, что только держись!
— Стоять! — заорал он, выхватывая из-под пиджака свой «винчестер». Руки вверх! Это налет!
Полковник застыл на месте.
— Эй, парень… — медленно проговорил он. — Ты с этим не шути.
Ленька глядел на все это, помертвев от ужаса. Народу во дворе было довольно много, и все головы повернулись на истошный Димкин вопль. Отступать Димке было некуда.
— Это этот, бешеный, который вечно все взрывает, — проговорила недалеко от Леньки какая-то бабушка. — Теперь и на людей кидаться стал.
— Дай сюда твою штуковину, парень, — полковник протянул руку.
Потом Димка, опять-таки, клялся и божился, что стрелять не хотел, что у него просто палец непроизвольно дернулся. Как бы то ни было, а грохот раздался оглушительный — и одну из шин «жигулей» разнесло в клочья.
Димка сунул руку в карман, чтобы достать другой патрон — но перезарядить свою бабахалку не успел. Полковник быстрее молнии метнулся вперед, вырвал у Димки его оружие, а правую руку Димки вывернул ему за спину.
— Ты… ты соображаешь? — полковник задыхался от волнения. — Ты ведь меня мог уложить, на месте! Да и шина… Это ж немецкое производство, «Лада» в экспортном варианте!.. Тут и простенькую покрышку не найдешь, а эту… Совсем больной? По-твоему, я для того из Вьетнама вернулся, чтобы меня в родной Москве сумасшедший пацан пристрелил?
Может, Димка бы и сумел объяснить что-то полковнику — сумей он справиться с охватившим его столбняком и заговорить — но тут появился местный участковый, дядя Володя, проходивший неподалеку, когда грянул выстрел и поднялся шум. Димку он отлично знал — именно он проводил с Димкой воспитательную беседу, когда Димка, попробовав отвинтить какой-то вентиль, нужный ему для лаборатории, испортил систему отопления в школе, и, вообще, чуть не довел дело до большого потопа.
— Батюшков? — он сурово взирал на Димку. — Что происходит? Что ты опять творишь?
— Вы знаете этого парня? — спросил военный.
— Еще бы мне его не знать! — ответил участковый. — Еще тот фрукт!
— Вот, полюбуйтесь! — полковник встряхнул Димку. — Пальнул из самопала, всю машину изувечил.
— Серьезная вещь, — сказал дядя Володя, забирая Димкину пушку в руки. — Настоящее огнестрельное оружие. Что ж, в милицию пойдем, разбираться, протокол составлять. Вам тоже придется с нами пройти, — обратился он к полковнику.
Полковник поглядел на часы.
— Что ж, надо так надо… Только, если можно, не очень долго. Я, вообще-то, спешу, и мне ещё запаску теперь ставить…
— Дело ясное, буквально в пять минут разберемся, — успокоил его участковый. — И потом, все документы нужно оформить правильно, чтобы вы как потерпевший могли требовать денежную компенсацию с родителей этого хулигана.
При словах о «денежной компенсации» Димка совсем затрепетал — ведь лишних денег в их семье не водилось. За нанесение могучего удара по семейному бюджету взгреть его могли так, что мало не показалось бы. А полковник ещё подлил масла в огонь, заметив:
— Да, тут, реально, рублей на двести расходов. Ведь новое колесо по госцене не очень-то найдешь, придется с рук покупать…
Димка совсем сник, и побрел в отделение милиции с совершенно убитым видом, безвольно шаркая ногами. Участковый крепко держал его за плечо, но можно было и не держать: Димка и не подумал бы дать деру.
Ленька мог лишь беспомощно наблюдать за всем этим. Как-то вмешаться, чтобы выручить Димку, было не в его силах.
К тому же, в это время из подъезда выкатили два валютчика, веселые и оживленные. Ленька поспешил опустить голову, чтобы они его не узнали хотя, похоже, в сторону детской площадки они даже не взглянули — и краем глаза следил, куда они направятся. Направились они в сторону метро.
«Хоть эти не на машине, — подумал Ленька. — Я запросто за ними прослежу… Но вот как с Димкой быть?..»
Он направился вслед за валютчиками, но на выходе со двора его тормознул шагнувший из-за угла Седой. В руке он держал Юркин ранец.
— Не ходи за ними, — негромко сказал он. — Слежка отменяется, никуда они не денутся… Что у вас тут стряслось?
— Ой, Седой!.. Димка… он, понимаешь, не знал, как остановить полковника, и… и колесо ему из своей пушки разнес!.. Теперь его в милицию повели протокол составлять, а участковый сказал, что это настоящее огнестрельное оружие…
Седой, не говоря ни слова, направился к Юркиному подъезду и внимательно оглядел колесо, остановившись метрах в пяти от машины, чтобы не пересекаться с обступившими её зеваками и не возбуждать ненужные вопросы. Заряд шарикоподшипников действительно превратил и покрышку, и камеру в такое, что спасти ничего было нельзя: только новое колесо ставить.
— Кретин, — сказал Седой, каким-то странно задумчивым и удивленным тоном, как будто поражался, неужели хоть кто-то мог додуматься до такого метода. Или, скорее, как будто был математиком, внезапно обнаружившим, что теорема, над которой все мучались несколько веков, доказывается очень просто. — Ладно, пойдем наверх. Димку мы выручим. Но… — он покачал головой. — Ну и ну! И я хорош, должен был сообразить, что не стоит его отправлять за полковником. Тебе надо было поручить, ты поспокойней…
С этим он вошел в подъезд.
— А что мы теперь будем делать? — спросил Ленька.
— Прежде всего, магнитофон проверим, что там записалось. То есть, первым делом Юрку порадуем, да и позвонить мне надо будет… Пошли.
— А как мы Димку будем вытаскивать? — спросил Ленька.
— За уши, — ответил Седой. — Вот уж, с вами не соскучишься, — добавил он уже в лифте. — Вечно вдряпаетесь во что-нибудь такое…
Юрка и Таня ждали на крыше.
— Что там произошло? — накинулись они с вопросами. — Почему Димке вздумалось машину калечить? Что теперь будет?
— Ничего страшного, — ответил Седой. — Веди нас в квартиру, обратился он к Юрке.
— А мы видели, как ты у него ранец отнимал!.. — сообщил Юрка. — А у него правда нож был в руке?
— Был да сплыл, — ответил Седой. — Пошли, время не ждет.
И они спустились на этаж, прошли в Юркину квартиру. Дужку замка люка аккуратно сомкнули так, чтобы внешне она выглядела совершенно целой, а не перепиленной.
— И правда, ничего не украли!.. — Юрка изумленно оглядывался вокруг.
— А с чего им было красть? Я ж говорю, тут другая история, — перебил его Седой. — Ничего живешь, — одобрил он, заходя в комнату. — Где магнитофон?
— Вон под тем диваном, насколько я понимаю, — указал Юрка.
Седой залез под диван, вытащил магнитофон, включил перемотку.
— Да, дела… — он недовольно покачивал головой. — Не сообразишь, как лучше все это распутать…
— Да объясни наконец, что все это значит! — чуть не в один голос взмолились Юрка и Ленька.
— А вы слушайте, — Седой нажал клавишу воспроизведения звука. — Сами все поймете.
Таня с большим любопытством разглядывала заграничные сувениры, расставленные за стеклом там и сям, в серванте, и на книжных полках, и участия в разговоре не принимала.
Пленка крутилась и крутилась, минут десять ничего слышно не было. Потом раздался слабый звук, звяканье и скрип…
— Дверь открыли, да? — осведомился Юрка.
Седой молча кивнул.
Шаги, кто-то присвистнул. Потом — мальчишеский голос:
— Не слабо живут!.. Эх, жаль, ничего взять нельзя…
Ребята переглянулись. Странная фраза для пацана, путающегося с уголовниками. Почему ничего нельзя взять? Но Седой слушал спокойно, как будто так и надо, как будто именно этого он и ожидал.
Опять тишина, минут пять, потом громко хлопает дверь, голос мужичка-валютчика:
— Проходите, проходите, пожалуйста!
Голос полковника:
— Ничего обставились. Это все из странствий привезли?
— Из них самых. Но вы садитесь. Сейчас кофейку сварим. Или чего покрепче?
— Мне нельзя покрепче. Я за рулем.
Юрка и Ленька слушали в полной растерянности. Одно им сделалось понятным: полковник ни при чем, это валютчикам почему-то надо принять полковника в квартире Богатиковых как у себя дома… Какой-то подлый замысел, какая-то ловушка? Но какая?
— Так что, как видите… — это опять говорил мужичок-валютчик. Его напарник до сих пор ни слова не произнес. — Мы с вами люди нормальные, всегда договоримся. Да и спокойней дома, чем на улице, когда такие крупные суммы…
Друзья начали кое-что соображать. Возможно, они бы поняли все до конца, но тут раздался звонок в дверь — резкий и сердитый.
— Кто это? — встрепенулся Юрка.
— Догадываюсь, — Седой выключил магнитофон и кивнул Юрке. — Открой.