– Я атеист, но это не помешает мне давать деньги на содержание такого памятника средневековой архитектуры.
– Дом божий нуждается в поддержке, а заблудшие души всегда найдут убежище на небесах, ибо по делам судит Всевышний!
То обстоятельство, что земля и поместье принадлежит родственникам матерого нациста, несколько расстроило Вольфганга. От планов приобретения чего-либо в этой местности, скорее всего, придется отказаться, так как связываться с участником «пивного путча» и обладателем золотого значка НСДАП совершенно не хотелось. Тут в церковь вошел мужчина средних лет, в меховых сапогах, кургузой куртке и с какой-то повязкой на рукаве. Этого человека Вячеслав знал и никак не ожидал его здесь увидеть. Дело было в том, что этот человек должен был находиться в совершенно других местах, «не столь отдаленных», как было принято говорить в Советском Союзе. В тридцать пятом году младший помкомзвод Быстрых взял его с грузом серебра после упорного боя в Налибоцкой пуще. След на правой кисти мужчины оставила пуля из нагана Быстрых.
– Пастор, а это кто такой?
– Станислав Зайочновский, местный лесничий.
– Поляк – и лесничий?!
– Нет, он фольксдойче, четыре или пять лет назад его сюда прислали из Варшавы. У него группа DVL III.
В Рейхсгау Вартеланд, подлежащей германизации, все население было разбито на пять групп по национальному признаку. Первые три группы могли проживать свободно и работать, четвертая группа подлежала «перевоспитанию», а пятая группа выселялась.
«Так, получается, что он сюда попал в тридцать седьмом. А получил он по полной – “четвертушку”, за гибель двух пограничников и за особо крупные размеры. Фамилию не сменил. Сбежал? Не сходится что-то! Таких отправляли очень далеко!» – размышлял Вольфганг, продолжая разговар с пастором уже на совершенно другие темы.
Мужчина посидел немного, сжав руки перед собой, на втором ряду слева от алтаря. Встал, несколько раз перекрестился, кивнул пастору и вышел. Армейский маскхалат у Вольфанга был расстегнут, и петлицы гауптмана были отчетливо видны. Стоял он вполоборота. Узнать его старый контрабандист, скорее всего, не мог. В тридцать пятом младший помкомвзвода выглядел совсем по-другому. Тем не менее запрос было необходимо сделать. Убежать он не мог. А вот завербовать его могли. Единственное, насколько надежна такая вербовка.
Попрощавшись со словоохотливым пастором, Вольфганг вышел из церкви. Зайочновский уходил по улице, не оборачивался и не пытался пронаблюдать за ним. Будем считать, что не узнал.
– Ну, что, Пауль? Отдохнул?
– Яволь, герр гауптман. Красивое место! Летом, наверное, еще красивее!
– Я-я, натюрлих.
Гауптман развязал лыжи и бросил их на снег. Фендрик сделал то же самое, и они побежали на север, в сторону, противоположную той, куда пошел лесничий. Немного покружив по окрестностям, вышли к месту стоянки самолета. Вольфганг устроил выволочку стрелку, который вместо наблюдения пристроился спать на заднем сиденье возле пулемета.
Практически сразу после возвращения пришлось ехать в Берлин, где сыграли свадьбу. Эмми Геринг притащила всю верхушку нацистов на действо, было задействовано здание Народного театра, бывшего Großes Schauspielhaus Большого Драматического театра, переименованного в тридцать третьем. Эмми Геринг была примой этого театра. Устроили спектакль на тему истории любви древних германцев. Присутствие Адольфа продвигало событие в эпохальные. Хотя было заметно, что Гитлер скучал, и только сцены из спектакля, вписанные в сценарий, сумели немного оторвать его от каких-то мыслей. Он загорелся на некоторое время и произнес пламенную речь, в течение которой не забыл подарить собственную книгу молодой семье. Это был основной доход фюрера. Он жил на гонорары с «Моей борьбы».
Свадьба продолжилась в Каринхолле, и только через два дня молодожены вернулись в Грайфсвальд. Там новости! Во-первых, V.1 конструкции Физилера выполнил первый полет и попал по полигону «Группе» в Тухелер Хайде или Heidekraut, пролетев двести сорок восемь с половиной километров от точки старта. Это на территории некогда могущественного духовно-рыцарского Тевтонского ордена, его западная граница. Госпитальеры Третьего крестового похода в сирийском городе Акра в 1190 году образовали вначале госпиталь, а через пять лет преобразовали его в орден дома Святой Марии Тевтонской в Иерусалиме. Удержаться на «земле обетованной» они не смогли, и в 1193 году организовали Северный крестовый поход на земли славян. Северные крестовые походы стали первыми в череде «походов на Русь», которыми «просвященная» Европа занимается с 1192 года: папа Римский Селестин III провозгласил идею «христианизации славян и варварских народов Прибалтики». Под варварами подразумевались эсты и латы, финны и води. До этого германскими считалось три крупных города: Киль, Любек и Гамбург. На остальной части современной Германии проживали западные славяне, которых немцы называли «вендами». Еще до объявления первого Северного крестового, в 1147 году псы-рыцари перешли «саксонский рубеж» – границу между ними и вендами, и начали уничтожать славянские народы. Захват и колонизация этих земель длилась с двенадцатого по шестнадцатый век. Ливы, вассалы полоцких Рюриковичей и Гедеминовичей, эсты, платившие дань новгородским Рюриковичам, стали католиками. Устоявшее Великое княжество Литовское (русскоязычное), сохранившее практически полностью свою территорию, чтобы остановить набеги, приняло католичество.
Наступление немцев сопровождалось бурным строительством крепостей из камня и кирпича. Русские крепости строились в то время только из дерева, а рыцари имели на вооружении метательные машины, позволявшие разрушить в том числе и каменные строения: катапульты, баллисты и требушеты. Русские при осадах использовали тараны и штурмовые башни. Знали они и камнеметы – «пороки», но их дальность боя уступала требушетам немцев. У немцев получалось штурмовать русские крепости, а обратного процесса, к сожалению, не наблюдалось. Немцы вытеснили русских с их земель, и остановили их только перестроенные каменные крепости.
Еще одной новостью был перехват высотного скоростного разведчика, к сожалению, противник ушел от звена «церштёреров», а у скоростных Ме-209 не хватило радиуса для перехвата. Но задание разведчик не выполнил. Судя по описанию, это была новая машина, похожая на Bf.110, но с одним килем. Странной была и высота полета этой машины: шесть тысяч шестьсот метров. Сам самолет сфотографировать не удалось: едва обнаружив приближающуюся группу истребителей третьего штаффеля, противник встал на вираж, выбросил из моторов густой шлейф дыма и ушел на скорости более 630 км/час. Ушел в море. Скорее всего, он базировался на одном из авианосцев противника. Организованная гауптманом Хойзе охота на него с участием других подразделений флота «Рейх» успеха не имела. Самолет слабо отражался на экранах РЛС и исчез с радара на дистанции чуть больше ста километров. Навести никого не удалось. Доложились в Берлин, оттуда пришло сообщение, что скорее всего в роли разведчика выступал новый D.H.98FII Mosquito. Предположения о том, что это палубная машина, были связаны с тем обстоятельством, что ушел разведчик в море. Вольфи было известно, что в его бомболюк мог помещаться солидного размера бензобак, который, в отличие от «даккельсбаух», имел систему заполнения свободного пространства негорючими газами.
Фон Вольфи приказал повысить высоту патрулирования, так как догнать и атаковать нового разведчика NJGr1 могла только с пикирования. Обер-лейтенанту Фоссу объявлен выговор: Ме-209 вылетел с задержкой на одиннадцать минут, так как все машины были раскапочены и на них производились работы по установке дополнительного оборудования для испытаний высотных костюмов Штругхольда. В том числе и на скоростных машинах с невысотными двигателями. Расслабились все! А агентура англичан работает и не пропустила начало испытаний.
Спустя две недели пришел отрицательный ответ на запрос о пане Зайочновском: в списках ГРУ такой агент не числится. Выходить на него категорически запрещалось. Так что о Шмарфендорфе лучше забыть. Жаль! Отличное место, гораздо лучше, чем полигон «Группе», куда войск напихано до дури.
Из-за разборов попытки пролета разведчика фон Вольфи не смог «проведать тещу», в Швецию летала только Карин, и довольно успешно, смогла установить неконтактную связь с резидентурой в Стокгольме. Оттуда же получила шифровку, что Зайочновский действительно завербован службой внешней разведки НКВД, сменил место жительства и активно работает в SR – Рабочей Гвардии, имеет grupy wypadowe – группу нападения. Провел несколько операций в соседнем районе.
Из Берлина приезжала целая делегация, как из люфтваффе, так и из РСХА, выясняли, все ли необходимое было предпринято для охраны полигона. Количество пар в воздухе увеличено вдвое. Теперь патрулирование ведется звеном попарно на разных высотах. На пикировании есть небольшой шанс поймать англичанина, если зазевается.
В течение двух недель еще две попытки прорваться к Пенемюнде были предприняты противником, в одной из которых скоростной Ме-209 догнал «москито», но после двух очередей отказали крыльевые пушки. Обер-фельдфебель Кельвин Зайдлих привез пленку с попаданиями по «москито», но и в этот раз англичанам удалось уйти. Тем не менее фон Крейц и Хойзе высказали предположение, что противнику удалось получить панорамные снимки местности, так как «москито» мог нести фотокамеры, снимающие вбок. Минимальное расстояние, на которое смог приблизиться разведчик, составляло пятьдесят восемь километров. Имея метровую камеру, возможность получить более-менее качественные снимки была. Дорнбергер категорически не соглашался с этим целую неделю, затем 17 марта двенадцать «стирлингов» попытались прорваться с бомбами к полигону, но заметив поднявшиеся по тревоге два штаффеля «церштёреров», ушли на запасную цель в Эмдене.
Затем последовал первый ночной налет на Берлин, в ходе которого две машины англичан попытались войти в зону ответственности 1-го штаффеля NJGr1 с юга и были сбиты. Стало понятно, что у англичан есть данные по размещению локаторов в зоне «Берлинер-Норд», и гестапо приступило к тщательной проверке жителей целого региона. Активность воздушной разведки и начало новых испытаний полностью совпали по времени, так что сомнений, чт