газины в подсумках автоматчиков. Солдаты впереди, солдаты сзади – совсем еще мальчишки, не прослужившие и года. Урчала овчарка, выгуливающая на длинном поводке кинолога. Майор Журавлев возглавлял группу. Офицер был неплохо физически развит, за спины солдат не прятался. Необычный кросс продолжался уже минут десять, запыхались и отстали коллеги. Кольцов держался, но дыхание уже шалило. Тревожный крик прозвучал из головы колонны. Люди рассыпались. Майор Журавлев присел на корточках, держа в одной руке табельный ПМ, другой искал пульс у лежащего поперек тропы молоденького ефрейтора. Это и был тот боец, сообщивший о постороннем. Голова была откинута, кровь пропитала гимнастерку. Парня ударили ножом, похоже, сзади. Рядом на столбе висел коммуникатор, по которому часовые связываются с караулкой. Потемнело располагающее лицо майора, он перехватил взгляд сержанта, отрицательно качнул головой. Пульса не было. Сержант со злостью сплюнул. Бойцы, потерявшие товарища, побледнели.
– Товарищ майор, вы только прикажите. – Сержант волновался, глотал слова. – Догоним эту суку, живьем с нее кожу сдерем…
– Отставить, Примаков. Эй, осмотрелись, где автомат парня?
Автомата не было, и подсумок на ремне как-то похудел. Дело осложнялось. Журавлев приглушенно командовал: «Трое с Примаковым вперед, остальным – рассыпаться, толпой не валить. Двое – влево, переправиться через ручей и двигаться параллельным курсом».
– Простите, забыл, как вас по батюшке… Михаил Андреевич? – Журавлев повернул к Кольцову побледневшее лицо. – Не стоит вам тут маячить, уж больно вы приметные. Преступник вооружен, может целый час отстреливаться. Случится с вами что, мне потом голову открутят…
– Павел Викторович, ты командуй, не обращай на нас внимания, – отмахнулся Михаил. – Мы на твою должность не претендуем. Уговорил, геройствовать не будем, не полезем поперед твоих бойцов. Ты только объясни, зачем шпиону палить из автомата, если он всего лишь шпион, не диверсант?
– А я знаю? – всплеснул руками Журавлев. – Загнали его. Вот это зачем? – Он указал на мертвого солдата.
Снова бежали, но уже растянувшись по фронту. Фигурки бойцов мелькали за деревьями. Кто-то глухо ругался, не смущаясь присутствия старших по званию, – завяз в гнилом буреломе. Активизировалась овчарка Регина – что-то почуяла, помчалась галопом, волоча за собой кинолога. И вдруг встала как вкопанная, завертелась, истошно залаяла.
– Товарищ майор, он тут насыпал чего-то! – с обидой выкрикнул кинолог. – Перец или еще что. Регина нюх потеряла!
У Журавлева запищала рация на поясе – она торчала, как гигантская опухоль. Докладывали из соседнего сектора: нарушителя засекли в окрестностях Старого лога – то есть в обход горы он не пошел, пытается выбраться из зоны в северном направлении. «Перекрыть Старый лог, – скомандовал Журавлев. – Что?.. Да меня волнует, что у вас там нет бойцов? Почему нет, мать вашу?!» Бардак царил даже на «самом засекреченном в мире объекте». Правая рука не ведала, что делает левая.
Кольцов перелез через булыжники, завалившие проход. Открылось пространство – слева величавая гора, справа – какая-то неразбериха из местной флоры. По курсу – та самая балка, фактически разлом в земле. В пади произрастали деревья, с равнинного участка виднелись только их макушки.
«Рассыпаться цепью! – кричал сержант Примаков. – К балке бегом марш!»
Михаил словно что-то почувствовал – не спешил выполнять приказ сержанта. Перебежал за каменную горку, присел. Прибежал, согнувшись в три погибели, Матвей Ивашов, пристроился рядом, обнажил ствол.
– Приступаем к производственной гимнастике, товарищ майор? – пошутил он убитым голосом.
– Лишь бы не к водным процедурам, – буркнул Михаил. Повертел головой – Косых пристроился за соседним деревом, скептически поглядывал на цепочку солдат и не мог взять в толк, что он тут делает. Что такое государственная безопасность и как ее обеспечивать вне стен кабинета?
Солдаты срочной службы преодолевали открытое пространство, когда со стороны балки загремели автоматные очереди! Нарушитель палил, не жалея патронов. И нагнал реального страха на пацанов, не видевших ничего, кроме мирного неба! Бойцы разбегались, кто-то падал в траву, старался максимально сплющиться. Матерился сержант, подвернувший ногу. На косогоре мелькнула фигура стрелка, затряслись колоски травы. Нарушитель перекатился на пару метров в сторону, снова стегнул очередью и пропал. Только силуэт – ни лица, ни одежды. Солдатики запоздало открыли огонь. Пострадавших не было – нарушитель был так себе стрелок. А возможно, и не хотел никого убивать, чтобы в случае поимки не загреметь по полной. Но высшую меру он уже имел! На открытом участке царил переполох, солдаты палили в белый свет, перебегали с места на место. Сержант Примаков, хромая, повалился в траву в нескольких метрах от косогора. С обратной стороны поляны перебежал Журавлев, рухнул на колени, выстрелил в воздух и проорал: «Эй, дебил, сдавайся!» Фигура стрелка возникла значительно левее – он рассыпал очередь и куда-то спрыгнул. Попадали все присутствующие.
– Живым берите! – прокричал Кольцов.
– Майор, издеваешься? – злобно выкрикнул Журавлев. – Подходи и бери, раз тебе надо! А я из-за этого кренделя рисковать пацанами не буду!
Какая-то сила выгнала из укрытия Кольцова, он побежал, пригнув голову.
– Михаил Андреевич, вы хорошо подумали? – ужасался в спину Матвей.
Да не думал он ни о чем! Только понимал, что солдаты будут бить на поражение, а ему этот хрен нужен живым и только живым! Как текущая вылазка на объект согласуется с их миссией, Кольцов не знал, но замаячила реальная перспектива уже сегодня завершить дело.
Нарушитель не стрелял. Видимо, спасался бегством. Солдаты спрыгивали с косогора, съезжали на пятках. В балке все было сложно, камни и бурелом путались под ногами. На обратной стороне покатого лога возвышались скалы – не сказать что монолиты, с расщелинами и проходами.
– Вон он! Я вижу его! – завопил наблюдательный солдатик.
И точно, нарушитель предпочел не бегать по балке, что было чревато попаданием в капкан, а попытать счастья в горной местности. За балкой тянулась заградительная сетка – напряжение на нее не подавали, местность считалась труднодоступной. Забор оснащался лишь датчиками движения, на которые нарушитель плевал с высокой колокольни! Он перерезал сетку и уже скрывался в скалах. Мелькнула спина в штормовке. Михаил жадно всматривался в нее. Черт возьми, снова возникало ощущение, что он знает этого человека! Самое странное, это был не тот, за которым они гнались после убийства Знаменской. И не тот, с которым он сцепился в сквере, – тот был шире. Но все равно имели честь встречаться!
Прежде чем скрыться в расщелине, преступник ударил из автомата – и снова все попадали, поползли по склону, крепко выражаясь. Вразумить людей в погонах было невозможно, они стреляли на поражение, и понять их было можно. В цель, впрочем, не попали, беглец исчез в скалах…
– Пацаны, вперед, догнать! – надрывал глотку сержант Примаков. – Товарищ майор, там хреновы скалы, сплошь лабиринты, нам людей не хватит, чтобы их прочесать!
За спиной нарастал ревущий звук. Из-за горы возник вертолет МИ‑8, он стремительно приближался, словно шел на таран. Часть солдат уже спустилась в балку, пацаны остановились, привлеченные шумом, задрали головы. Журавлев замахал руками, привлекая внимание пилота. Потом проорал сержанту, чтобы уводил часть отделения в скалы, остальные воспользуются вертолетом, чтобы перекрыть беглецу дорогу. Определенная логика в этом присутствовала. Группа разделилась. Хромающий сержант возглавлял свою группу, бойцы уже просачивались через сетку. Вертолет снижался над поляной. От напора воздуха легла трава. Журавлев орал, однако слова глушил рев двигателя. Но все было ясно и без слов. Винтовая машина плюхнулась на шасси, двигатель продолжал работать, ведущий винт гнал воздух. Военные, выбираясь из балки, побежали к вертолету, придерживая пилотки. Один не уследил, головной убор сорвало потоком воздуха, он бросился его ловить. Ценные мысли в голову не шли, только одна: он должен присутствовать на этом празднике жизни!
Михаил бежал к вертолету, преодолевая сопротивление воздуха. Истошно кричал в спину Матвей, потом махнул рукой и припустил за начальником. Разрывался, не зная, что делать, Николай Косых – что-то подсказывало, что лететь на вертолете не стоит, однако ноги понесли его к винтокрылой машине.
– Вы с нами, Михаил Андреевич? – нервно засмеялся Журавлев, добавил еще что-то, но слова потонули в реве двигателя.
У пружинящего трапа образовалась толкучка. Люди лезли внутрь, их подталкивали. Помимо работников Комитета в летательный аппарат забрались Журавлев и четверо солдат. Внутри все было просто – по пять иллюминаторов на борту, две продольные лавки, имеющие возможность откидываться, стяжки проводов, какие-то кронштейны. Кабина пилотов находилась за открытой дверцей, человек в наушниках и темных очках наблюдал, как заполняется салон. Михаил пролез в голову салона, сел, схватившись за кронштейн. Матвей оказался рядом, побледневший Косых – напротив.
– Петрович, поднимай шарманку! – закричал Журавлев. – Объект ушел в скалы, нужно его выявить и где-нибудь сесть!
Пилот отвернулся, невозмутимо взялся за рычаги.
– Товарищи бойцы, все смотрим в иллюминаторы! – поучал Журавлев. – Вы парни молодые, глазастые, будем кружить, пока не вычислим этого мерзавца!
– А если горючее кончится, товарищ майор? – выкрикнул какой-то юморист.
– Тогда хана тебе, Кузнецов! – под нервный смех гаркнул Журавлев. – Так что найди мне этого засранца, пока бензин не кончился!
Машина оторвалась от земли, вертолет повело на сторону. Пассажиры вцепились в выступающие части фюзеляжа, бойцы сжимали коленями автоматы Калашникова. Побелели лица. Молоденький, стриженный налысо паренек от страха закрыл глаза. Откинул голову Косых – он, кажется, молился. Притих и съежился Матвей. Бешено стучало сердце. Полет на отечественных вертолетах – отдельная тема, особенно на МИ‑8, которые постоянно куда-то падали… Душа уходила в пятки, Михаил с трудом повернул голову. Что-то не так было с его лицом, поскольку сидящий рядом Ивашов нервно засмеялся.