Обладая опытом конспиративной работы в подполье, Трилиссер был уверен в своих силах, надеялся на свое умение быть хладнокровным в любой ситуации. Необходимо было провести личную встречу с Эрихом Альбертовичем Такке, оказавшим неоценимые услуги в сборе информации о готовившемся Савинковым и Эльвенгреном покушении на членов советской делегации на Генуэзской конференции. Трилиссер должен был обсудить с ним задачи дальнейшей работы, чтобы создать новые возможности для получения информации из Германии, организовать сбор сведений о деятельности эмигрантских организаций не только в Германии, но и во Франции. Требовалось получать сведения о том, как реагируют главари «Высшего монархического совета» на развитие операции «Трест».
— Будьте предельно осторожны, — напутствовал Трилиссера Дзержинский. — Я полагаюсь на ваш большой опыт. В Германии с вами может случиться все, что угодно, если узнают, кто вы на самом деле… Вас могут даже украсть… Особенно опасны белоэмигранты. Сделайте все возможное для организации хорошей работы. Желаю успеха… И помните: о вашей поездке знаем я, Вячеслав Рудольфович Менжинский, вы и ваша жена. Больше никто.
Трилиссер с семьей жил теперь в 4-комнатной квартире на улице Мархлевского. Это было совсем рядом со зданием ОГПУ. Недавно у них родился сын Леонид, и жена была занята уходом за ребенком.
В европейских странах Трилиссер еще ни разу не был, одеваться соответствующим образом, чтобы не выделяться из общей среды, не привык, поэтому готовился тщательно. Портной сшил для Михаила Абрамовича модный по тому времени костюм. Купили несколько сорочек, и Михаил Абрамович долго тренировался повязывать галстук. Жене и ему самому костюм казался некрасивым, моды в одежде на Западе были другими, не то что гимнастерка или косоворотка и полувоенные брюки, заправленные в сапоги, к которым все привыкли.
В Берлин прибыл как частное лицо — для совершенствования знаний немецкого языка и ознакомления с готической архитектурой.
Германия бурлила. На фоне общего кризиса в стране усиливалось революционное движение. Рейхсканцлер Штреземан, спекулируя на опасности нового революционного взрыва, пытался сделать бывших врагов Германии более сговорчивыми. Он предупреждал их, что его правительство может быть «последним буржуазным правительством Германии». В результате катастрофической инфляции, общего разорения росло недовольство населения.
Михаил Абрамович поселился в гостинице. Заводил знакомства, расспрашивал о достопримечательностях города и окрестностей. Хотя Трилиссер и не скрывал, что немецким языком он владеет хорошо, но всем говорил, что для преподавания необходимо изучить нововведения, некоторые диалекты и усовершенствовать произношение.
Время от времени Михаилу Абрамовичу выделялся автомобиль из посольства для поездок по Берлину и расположенным поблизости населенным пунктам… Он встречался с нужными ему людьми. Перед ним стояла задача: организовать получение информации о намерениях эмиграции и правительств империалистических государств в отношении Советского Союза.
В один из дней Трилиссер готовился особенно тщательно. Был даже взволнован, что было заметно по слегка порозовевшим щекам. Но это могли заметить только хорошо знающие его люди. Другим же это ни о чем не говорило, просто у человека здоровый цвет лица.
Утром к гостинице ему подали посольский автомобиль с советским шофером, и он отправился в Потсдам осматривать достопримечательности этого города, о чем подробно рассказал дотошному портье и еще двум постояльцам гостиницы, с которыми общался чаще, чем с другими.
В Потсдаме Михаил Абрамович действительно в течение двух часов рассматривал архитектурные памятники: выходил из автомобиля, ходил вокруг зданий и сооружений, задирая голову и протирая очки. В это же время внимательно наблюдал за окружающей обстановкой — кто стоит рядом, кто высматривает в стороне, нет ли поблизости подозрительных лиц, — пытаясь выяснить, нет ли за ним слежки.
В конце концов убедился, что никто им не интересуется. После этого попросил водителя вернуться в Берлин. На одной из улиц на окраине города Трилиссер вышел из автомобиля. Когда машина скрылась вдали, Михаил Абрамович вынул из кармана яркую почтовую открытку с видом Кёльнского собора, взял ее в правую руку. Быстрым шагом дошел до ближайшего переулка. Там в нескольких метрах от углового дома стоял другой автомобиль.
Водитель, полный молодой человек лет двадцати восьми, с веснушками на лице, бегло посмотрел на открытку, кивнул и сразу тронулся с места, быстро набирая скорость. Отъехав квартала два, он сбавил скорость, повернулся к Трилиссеру и сказал по-немецки:
— Красивая открытка. В этом соборе я венчался.
— Это Кёльнский собор. Здравствуйте, товарищ Такке.
— Здравствуйте, товарищ Трилиссер.
Затем довольно долго ехали молча. На другой стороне Берлина остановились возле небольшой виллы, кивнув на которую, Такке произнес:
— Вот мы и приехали. Здесь можно спокойно поговорить.
— Что это за вилла?
— Ее сняли мои друзья, надежные люди. Она давно пустует. И тут тихо. — Эрих своим ключом открыл дверь и, пропуская вперед гостя, предложил:
— Проходите, располагайтесь, а я сварю кофе.
Вскоре из кухни донесся приятный аромат, а затем Такке поставил на стол две чашки с горячим напитком Сел рядом.
— Вкусно, Вы умеете хорошо варить.
— Это в специальном аппарате, которые выпускают в Италии. Друзья были там и привезли подарок.
— Как вы живете? Как ваши дела? — спросил Трилиссер.
— Да как вам сказать… Работаю по ремонту автомобилей.
— Почему вы говорите так неуверенно?
— Не вижу особых перспектив. В промышленности у нас застой, а однообразная работа тяготит.
— Но вы делаете и другое важное дело. Мы очень благодарны вам за те сведения о Савинкове и Эльвенгрене, вы своевременно сообщили нам и оказали неоценимую услугу.
— Мне приятно это слышать.
Некоторое время они обсуждали политическое положение в Германии, говорили о политике Англии и Франции, о белой эмиграции.
— Нам было бы важно в настоящее время знать о деятельности Бориса Савинкова, о «Высшем монархическом совете», главари которого базируются во Франции, о связях этой организации с какими-либо лицами или группами в Советском Союзе. Могли бы вы оказать нам в этом помощь?
Такке задумался. Потом ответил:
— Видите ли, особых связей во Франции у меня нет. Разве только Эльвенгрен.
— А он сейчас где?
— В Финляндии. Сказал, что скоро вернется и поедет во Францию. Я постараюсь у него разузнать и сделаю все, что в моих силах.
— И последнее, — сказал Трилиссер усталым голосом, так как длительный разговор, нервное напряжение, которое он испытывал перед встречей, его утомили. — Как вы отнесетесь к тому, чтобы через год-два приехать в Советский Союз? У нас вы отдохнете, подучитесь, а затем вместе решим, что делать дальше?
— Это для меня довольно неожиданно, — неопределенно ответил Эрих Такке. — Здесь я у себя на родине… Если вы не возражаете, я подумаю и вам напишу.
— Хорошо,
Рано утром Трилиссер возвратился в гостиницу городским транспортом. Его отсутствие никто не заметил, чем он был весьма доволен, так как ему предстояла работа по усовершенствованию линий связей, по которым можно было бы получать информацию.
Иностранный отдел ОГПУ в результате проделанной работы стал регулярно получать информацию о деятельности эмигрантских организаций. Чекистам становилась известна реакция главарей организации монархистов на действия участников «Треста», и это помогало А.X. Артузову планировать дальнейшие мероприятия.
Наступил конец ноября 1923 года. Было холодно и сыро. Однажды вечером Трилиссер зашел в квартиру Дерибаса, чтобы рассказать о впечатлениях от поездки в Германию.
В одном доме с Трилиссером на улице Мархлевского этажом ниже жила семья А.X. Артузова, а на одной площадке с Трилиссером — семья начальника одного из отделов ОГПУ Т.Д. Дерибаса.
Небольшого роста, в очках старого типа — с белыми дужками, одетый в полувоенную форму — в синюю полублузу-полугимнастерку, Трилиссер, сидя в кресле, рассказывал Терентию Дмитриевичу о своих наблюдениях.
В комнату вошел сын Дерибаса. Робко поздоровался.
— Андрей, ты что, не узнаешь? — удивился Дерибас. — Ведь это наш сосед, Михаил Абрамович.
Андрей смутился, тихо сказал:
— Здравствуйте…
— Мы до сих пор ни разу не встречались, — выручил мальчика Михаил Абрамович. — Ты почему к нам не заходишь?
Трилиссер был внимательным и чутким, если видел, что кто-то находится в затруднительном положении, старался ему помочь.
— Заходи к нам… У нас большая библиотека, и ты можешь ею пользоваться…
С тех пор Андрей Дерибас стал частым гостем у Трилиссера. Обстановка в квартире была самая простая, по всему было видно, что живущие в квартире не придают особого значения вещам. А вот библиотека была отличная. И когда Андрею нужно было прочитать какую-либо книгу по школьной программе, он теперь обращался к соседям.
Организовав работу на западном направлении, Михаил Абрамович стал принимать меры к тому, чтобы свести к минимуму ущерб, который наносили эмигрантские организации, обосновавшиеся на Дальнем Востоке. Иностранный отдел в начале 20-х годов провел серию мероприятий, в результате которых удалось захватить матерых врагов Советской власти.
Однажды Артузов зашел к Трилиссеру, чтобы обсудить некоторые действия, связанные с «Трестом». Закончив разговор об эмигрантах на Западе, Трилиссер, помолчав, задумчиво сказал:
— На Дальнем Востоке ведь тоже остались «зубры». От них можно ожидать всего чего угодно. Ты читаешь мою информацию по Востоку?
— Да, спасибо. Информацию получаю регулярно ив курсе многих событий. Знаю, что там собирают силы и готовятся к нашествию Иванов-Ринов, Анненков, Краковецкий, Семенов, Яковлев и другие. Ты хорошо знаешь этих людей?
— Еще бы!
— Расскажи мне о них подробнее! — попросил Артузов.