Разведывательные подразделения пограничных войск старались создавать в антисоветских бандах, окопавшихся в приграничных районах, атмосферу недоверия к главарям со стороны рядовых бандитов, убеждали их в бесполезности борьбы против Советской власти, склоняли к добровольной явке с повинной, выводили банды под удары оперативно-чекистских групп и войсковых частей Красной Армии. Николай Архипович организовывал проникновение разведчиков во вражеские спецслужбы, зарубежные антисоветские центры. Не все сразу, конечно же, получалось в то время ладно — ведь он учился, были и курьезы. Однажды ему попалась в руки книжка, написанная белоэмигрантом князем Долгоруким и выпущенная в те годы в Париже. Князь, в частности, описывал, как ему удалось перейти границу, обманув советских пограничников. Николай Архипович, к стыду своему, обнаружил, что князь-то прошел именно на его участке. Память у Прокопюка была отменная, и он сразу же вспомнил этого князя, притворившегося псаломщиком. Но что ж поделаешь, можно было только иметь в виду на будущее… Кстати, в будущем работу Николая Архиповича в пограничных отрядах отметят, и не раз.
«…Народному комиссару внутренних дел УССР… рапорт. В связи с празднованием 15-летия погранохраны ряд заслуженных пограничников представлены к наградам. В их число не включен бывший в течении 7-и лет Уполномоченным ИНО Славутского и Могилевского отрядов тов. Прокопюк, ныне работающий в особом отделе НКВД УССР. Я могу Вам доложить, что из числа оперативных работников Украинской границы тов. Прокопюк принадлежит к числу наиболее заслуженных оперативных работников. Его энергия, личные боевые заслуги известны по многим боевым чекистским операциям. Достаточно напомнить дела по диверсионным бандам Трейко, Цаль-Цалько… Вследствие того, что оперативная работа является важнейшим элементом охраны границы, а тов. Прокопюк является одним из старейших и заслуженных чекистов-оперативников по охране границы, ходатайствую о представлении его к награде — что он своей преданностью, личной храбростью и многочисленными чекистскими успешными операциями вполне заслужил. Нач. отдела НКВД УССР… 9 февраля 1936 г. Киев».
А пока что, в 1931 году, Николая Архиповича направили на работу в центральный аппарат ГПУ Украины. Сначала заместителем, а затем и начальником отдела. Это было повышение в должности, которое не исключало личного участия в боевых операциях. Например, по уничтожению групп диверсантов, забрасываемых на территорию нашей страны. И вот тут параллельно с основной работой он начинает заниматься подготовкой кадров для партизанской борьбы на случай войны. Да и сам, несмотря на десятилетний опыт службы в особых войсках, основательно изучает те дисциплины, приобретает те знания и навыки, которые позволили бы быстро и эффективно развернуть борьбу в тылу противника, на его собственной территории. Основными дисциплинами были: политическая, строевая, огневая, физическая и воздушно-десантная подготовка, тактика партизанских действий, минно-подрывное дело, разведка, маскировка и топография. Николай Архипович готовился в случае войны воевать в небольшом диверсионном отряде. Что это такое?
Советская военная наука предвидела высокую моторизацию и механизацию регулярных войск противника в будущей войне, широкое использование автомобильного и железнодорожного транспорта, больших масс авиации, танков, самоходной артиллерии — что, несомненно, должно было усложнить боевую деятельность партизан, вооруженных относительно легко. И поэтому стали разрабатываться такие средства партизанской борьбы, которые позволили бы уничтожать живую силу и технику врага, не вступая с ним в боевые столкновения. Для этого годились бы небольшие группы, способные с помощью диверсий наносить противнику значительные потери. Рассчитали, что одна диверсия (например, крушение воинского эшелона), совершенная группой в три-пять человек, может дать значительно больший эффект, чем бой партизанского соединения с крупной частью врага.
Итак, для партизанской работы отбирались высококвалифицированные специалисты: разведчики, подрывники, радисты, топографы, водители автомашин и даже паровозные машинисты. Напряженной и сложной была подготовка. Не раз, будучи выброшенным на парашюте в незнакомой местности, Николай Архипович со своей группой совершал длительные рейды с преодолением водных и прочих преград, и обязательно с тяжелым грузом за плечами. В войну конечной целью такого рейда могло стать, например, минирование железной дороги, вывод из строя вражеских пунктов управления, промышленных объектов, узлов связи и т. д. Поэтому особое внимание уделялось практическим занятиям по минно-подрывному делу. В то невоенное время эти занятия проводились на специальных полигонах.
Николай Архипович учился технике диверсий у Ильи Григорьевича Старинова — в будущем одного из организаторов партизанского движения в годы Великой Отечественной войны, профессора. Старинов вспоминал: «Было лето 1931 года. Теплая ночь. Тишина. Только доносятся шаги патрульных, шагающих по шпалам. Но вот взлетает ракета, осветив железнодорожный путь, за ней вторая и третья; затрещал учебный пулемет. Вдали показались паровозные огни. Это шел „воинский“ эшелон. Когда он проходил по охраняемому участку, сильно охраняемому — ведь это были практические занятия по минированию железной дороги в условиях ее сильной охраны, — под ним блеснули вспышки двух учебных противопоездных мин. Одна из них была установлена Николаем Архиповичем Прокопюком. И уже потом, в беседе после разбора учений Николай Архипович с похвалой отозвался о „нахальных“ минах с колесным замыкателем — так в шутку называли мины, которые в считанные секунды можно было установить на рельсах. Но обратил он на себя внимание тем, что задал вопрос: „А нельзя ли создать такие средства, чтобы уничтожать поезда, не выходя на железнодорожный путь?“ В то время мы как раз начали отрабатывать способы вывода из строя поездов и поджога подвижного состава путем их обстрела, и вопрос Николая Архиповича дал еще один толчок этим исследованиям. А в ту ночь я ему ответил: „Обещаю, что в ближайшее время вы возьмете и такие средства себе на вооружение“.
…Но вернемся к осени 1932 года. Николай Архипович ехал на большие учения под Ленинград и выделялся среди окружавших его специалистов, может быть, тем только, что вопросы его были особенно дотошными. „Он, — как вспоминал тот же Старинов, ехавший с ним в одном вагоне, — особенно интересовался способами введения противника в заблуждение и обеспечением внезапности. Это были уже своего рода тонкости профессии, и исходили они из практики прошедшей войны“.
По прибытии в район учений „партизан“ вооружили легкими японскими карабинами, а „диверсионные группы“ дополнительно еще и различными учебными минами — в зависимости от выполняемых задач. В ходе этих учений „партизанские отряды“ успешно осуществили ряд засад, но вот налеты на штабы, уничтожение которых считалось одной из главных задач, оказались неудачными: охрана была настолько бдительна, что обнаруживала „партизан“ еще на подходах их к району дислокации штабов. Надо сказать, что „партизанские отряды“ проникали в тыл условного противника по земле — скрытно переходили „линию фронта“, а мелкие „диверсионные группы“ перебрасывались по воздуху, с парашютами и действовали значительно эффективнее. Так, группа Николая Архиповича проникла незамеченной в населенный пункт, где находился штаб армии „синих“, и установила мины замедленного действия. Прямо в расположении штаба, под несколькими зданиями, и каждая мина была весом в пять килограммов. И тут же семеро человек скрылись в темноте осенней ночи. Побежали. А когда мины „взорвались“ и „противник“, всполошившись, организовал поиски „партизан“, эти семеро были уже далеко — отдыхали в сарае, на сене, за пределами зоны прочесывания. Это был лишь маленький эпизод учений.
Наиболее удачно „диверсионные группы“ действовали на путях сообщения „противника“. На сильно охраняемых участках „партизаны“ устанавливали „нахальные“ мины в сроки менее 30 секунд. На слабо охраняемых они применяли учебные неизвлекаемые противопоездные мины. Происходили и накладки: в результате вспышек учебных мин были случаи остановки поездов, потому что машинисты паровозов принимали мины за петарды и тормозили. Кое-кого за такую ретивость чуть не удалили с учений. Но в общем умелые действия „диверсионных групп“ были отмечены на разборе заместителем командующего Ленинградским военным округом В.М. Примаковым, который в годы гражданской войны сам прославился глубокими рейдами по тылам врага.
Илья Григорьевич Старинов вспоминал: „А возвращались мы с учений опять в одном вагоне с Николаем Архиповичем. Разговорились, Он был доволен учениями, но высказал ряд замечаний и предложений. Например, насчет оружия:
— Хорош японский карабин, — говорил он, — легкий, скорострельный… Но все же для диверсионных групп, проникающих в населенные пункты, лучше пистолет, гранаты, мины и зажигательные средства замедленного действия.
— Я согласился…
Оба еще не знали в то время, что не увидятся теперь пять долгих лет, до самой Испании… Такова армейская дружба!
Учения 1932 года были лишь одним из тех многих подготовительных мероприятий к партизанским действиям в возможной будущей войне, которые проводились в нашей стране еще с конца 20-х годов. В.И. Ленин в свое время подчеркивал, что партизанские действия должны обязательно осуществляться под контролем революционной партии, что глубоко ошибаются те, кто считает, что партизанские действия дезорганизуют и деморализуют политическое движение, что дезорганизуют это движение не партизанские действия, а слабость партии, не умеющей взять в руки эти действия. Мероприятия же были такие: составление планов организации партизанских действий; разработка необходимых инструкций, пособий, подготовка специальных средств; подбор, подготовка и обучение кадров; формирование и оснащение партизанских отрядов, разведывательных и диверсионных групп; создание скрытых баз с запасами материальных средств; организация связи с отрядами, группами и отдельными разведчиками; и, наконец, разработка и постановка задач командирам партизанских отрядов.