[1921]. В апелляции, посланной Лаврентию Берии в 1953 г., Давлианидзе описал ряд конфликтов, в которые он оказался вовлеченным в свое время. Конфликтовал Давлианидзе с местным партийным руководством и коллегами по органам госбезопасности, которые, видимо, поддерживали соперника Берии Тите Лордкипанидзе. В их числе были конфликты в 1926 г. с секретарем комсомола в Манглиси; в 1927 г. в Шорапани с Михейлом Дидзигури, ставленником Лордкипанидзе; в 1929 г. с местным райкомом в Чиатуре; 1930 г. с Кавтеладзе, сторонником Лордкипанидзе в Чиатуре; и в 1930–1931 гг. с Дидзигури, Лордкипанидзе и первым секретарем ЦК КП(б) Грузии Самсоном Мамулией. Именно тогда, по словам Давлианидзе, Мамулия обвинил его в том, что он «смело бросает обвинения и превышает свои полномочия». Проводившая проверку комиссия ЦК КП(б) Грузии заключила, что между Давлианидзе в ГПУ и местным райкомом развернулась «беспринципная борьба», в которой Давлианидзе «совершенно недопустимым образом» собирал материалы, зачастую тенденциозные, «с помощью аппарата ГПУ, для дискредитирования руководящих работников»[1922]. Из письма Давлианидзе из 1953 г. следует, что в каждом из этих конфликтов он напрямую обращался, либо лично, либо письменно, к Берии, защитой которого он пользовался, чтобы избежать негативных последствии этих скандалов[1923].
В 1933–1934 гг. во время работы в Тбилиси в Экономическом отделе ГПУ Грузии Давлианидзе вновь оказался вовлеченным в конфликт с Лордкипанидзе. Одновременно это был и ведомственный конфликт между Полномочным Представительством (ПП) ОГПУ по Закавказской ССР, которое в то время возглавлял Лордкипанидзе, и ГПУ Грузии. Последнее без санкции ПП ОПТУ по Закавказской ССР арестовало нескольких «известных экспертов», якобы вовлеченных в контрреволюционный заговор[1924]. По этому делу Давлианидзе был арестован и в октябре-ноябре 1934 г. заключен в тюрьму, откуда он вновь послал апелляцию Берии и его ставленнику Соломону Мипыптейну, в то время заведующему Особым сектором ЦК КП(б) Грузии. После месячного тюремного заключения в ноябре 1934 г. Давлианидзе был вызван из камеры на встречу с наркомом внутренних дел Закавказской ССР. Ожидая предстать перед Лордкипанидзе, Давлианидзе был приятно удивлен, увидев сторонника Берии С.А. Гоглидзе, назначенного на этот пост в ноябре 1934 г. Лордкипанидзе был снят с должности и позже направлен в Крым, а в 1937 г. расстрелян как «враг народа». Таким образом, Гоглидзе освободил Давлианидзе и восстановил его в должности.
В течение двух последующих лет, в 1935–1937 гг., Давлианидзе был вновь послан на работу в Чиатуру в качестве начальника районного отделения НКВД. Затем в июле 1937 г. его вернули в Тбилиси и назначили заместителем начальника 4-го отдела НКВД Грузинской ССР. Этот отдел, известный также как Секретно-политический (СПО), который в то время возглавлял один из основных ставленников Берии Богдан Кобулов, отвечал за сбор агентурных материалов и занимался разоблачением «враждебной деятельности», «членов антисоветских партий и групп», «бывших белогвардейцев, священников, и националистов, не связанных с иностранными националистическими организациями»[1925]. Так как принадлежность к этим категориям играла роль главного повода для обвинений против так называемых «врагов народа», именно 4-ый отдел стал главным отделом республиканского НКВД в проведении массовых репрессий в Грузии. Кобулов лично руководил первыми тремя из семи отделений 4-го отдела, тогда как Давлианидзе отвечал за работу остальных четырех отделений, которые в основном занимались отдельными районами Грузии[1926]. Если Кобулов отсутствовал или был занят, Давлианидзе как его заместитель имел право подписывать документы и отдавать приказы. С декабря 1937 г. до февраля 1938 г., когда Кобулов исполнял обязанности заместителя начальника НКВД Грузии, Давлианидзе также часто замещал его в качестве начальника отдела[1927]. Регулярно Давлианидзе напрямую отчитывался перед главой НКВД Грузии Гоглидзе, также ставленником Берии, и перед самим Берией, в то время первым партийным секретарем ЦК КП(б) Грузии.
По свидетельству бывшего коллеги Давлианидзе по НКВД, перевод с должности начальника РО НКВД в Чиатуре на должность заместителя начальника 4-го отдела НКВД Грузии «во второй половине 1937 года в разгар репрессий был большим скачком, и это назначение не могло обойтись без покровительства НКВД, в том числе и Кобулова, и, конечно, особой активности со стороны Давлианидзе»[1928]. Повышение по службе давало и материальные привилегии. Давлианидзе и его семья получили просторную квартиру в элитном доме № 5/7 по улице Саджая (ныне Киачели), известном как «генеральский дом». В нем жили высшие партийные и военные чины, а также верхушка НКВД[1929]. Давлианидзе преуспел в новой должности и в августе 1938 г. был назначен сначала заместителем, а затем начальником 3-го (Контрразведывательного) отдела НКВД Грузии. В августе 1939 г. он возглавил Дорожно-Транспортный отдел НКВД Закавказской железной дороги. В течение двух периодов времени, в марте — августе 1941 г., а затем с мая 1944-го по ноябрь 1945 г., Давлианидзе был заместителем наркома государственной безопасности Грузии[1930]. Кроме того, в 1945 г. он стал кандидатом в члены ЦК КП(б) Грузии и получил звание генерал-майора.,
Массовые репрессии и война представляются апогеем карьеры Давлианидзе. В 1945 г. после того, как он «создал нездоровую склочную обстановку в аппарате НКВД Грузинской ССР», испортив отношения с главой этого ведомства А.Н. Рапавой, еще одним назначенцем Берии[1931], Давлианидзе был переведен в Дзауджикау в Северную Осетию на должность начальника Транспортного отдела НКГБ Орджоникидзевской (Северо-Кавказской) железной дороги. С этого момента Давлианидзе вновь стал получать негативные характеристики. Его обвиняли в том, что «с первых же дней своей работы» он «создал нездоровую и склочную обстановку в отделе», «окружил себя лицами, подобранными не по деловым качествам, а по признакам родства или знакомства по прежней работе», что он использовал своих приближенных для «сбора сведений о настроениях и мнениях сотрудников отдела, что породило среди оперсостава недоверие и боязнь друг друга». Кроме того, «под видом служебных командировок Давлианидзе неоднократно организовывал поездки в Тбилиси его приближенных», тогда как действительная цель этих командировок «была связана с доставкой продуктов для его семьи». Давлианидзе также обвинялся в расходовании на личные цели 9317 рублей из «оперативных средств» (позже он вернул деньги), а также в том, что он оформил занимаемую им лично квартиру как конспиративную и оплачивал ее из государственных средств. Его кичливость своим служебным положением и званием генерал-майора возмущала сотрудников, к тому же, он без необходимости, с целью лишь покрасоваться, разъезжал по городу в сопровождении специальной охраны. В течение первых одиннадцати месяцев работы Давлианидзе арестовал более трети своих сотрудников (36 %, или 51 человек), а более половины (51 %, или 72 человека) перевел на другую работу без объяснения причин. Все это стало причиной «низких результатов в агентурно-оперативной работе» в 1946 году[1932]. Вскоре после перехода на работу в Дзауджикау в августе 1946 г. Давлианидзе послал партийному руководству доносы на своих коллег по работе в обкоме КП(б) Северо-Осетинской автономной республики, и много месяцев спустя, в ноябре 1947 г., к его огорчению эти жалобы были отправлены на рассмотрение обратно в Северо-Осетинский областной комитет. Это привело к безобразной конфронтации с партийными руководителями Северной Осетии на сессии обкома, что, в свою очередь, вызвало требования объявить Давлианидзе выговор и отстранить от занимаемой должности, что в итоге и было сделано приказом № 336 МГБ СССР в 1948 г.
Давлианидзе провел оставшийся период сталинского правления и последующие годы, рассылая апелляции высокопоставленным руководителям, сначала Абакумову, затем Берии, а позже Булганину и Хрущеву, с просьбами пересмотреть его дело и восстановить на работе или, по крайней мере, платить ему пенсию. Однако после его конфликта с Рапавой в 1945 г. никто в окружении Берии не хотел заступаться за Давлианидзе, и его апелляции к высшему руководству не только были оставлены без внимания, но имели отрицательные последствия. В 1951 г. была вновь отменена выплата уполовиненной генеральской пенсии (огромная сумма в 4350 руб. в месяц), которую ранее ему удалось восстановить, а в ноябре 1954 г. он был лишен звания генерал-майора за «поведение, дискредитирующее высокое звание начальствующего состава органов МГБ»[1933]. После ареста Берии Давлианидзе был вызван в Москву в качестве свидетеля на суде над Берией, Гоглидзе и Кобуловым в декабре 1953 г., а также на суде по делу его бывших коллег К.С. Савицкого, Н.А. Кримяна, А.С. Хазана и Г.И. Парамонова в мае 1954 г. Несколько подсудимых и свидетелей дали обвинительные показания против самого Давлианидзе. В июле 1956 г., когда Давлианидзе работал директором продуктового магазина в Тбилиси, его арестовали. Прокуратура Закавказского военного округа возбудила против него дело по обвинению в контрреволюционной деятельности в период работы в НКВД во время массовых репрессий и после них.
Материалы судебного дела Давлианидзе дают возможность увидеть «изнутри», на микроуровне, отношения между сотрудниками НКВД Грузинской ССР во время массовых репрессий, а также систему покровительства в действии. Кроме самого Давлианидзе, другими ключевыми фигурами в НКВД Грузии в то время — все они были следователями в 4-м отделе, которым руководил Давлианидзе — по-видимому, являлись Александр Самойлович Хазан, помощник начальника 4-го отдела Кобулова, он же начальник первого отделения 4-го отдела; Константин Сергеевич Савицкий, бывший заместителем начальника 1-го отделения; и Никита Аркадьевич Кримян, начальник 2-го отделения (для «особо важных дел») 4-го отдела. Все трое, Хазан, Савицкий и Кримян, в мае 1954 г. вместе предстали перед судом (а также Г.И. Парамонов) и были приговорены к расстрелу