[631]. Через день все республиканские газеты сообщат своим читателям: «Вчера, 20 декабря, секретарь ЦК КП(б)У тов. С.В. Косиор и народный комиссар внутренних дел УССР тов. И.М. Леплевский приняли группу сотрудников НКВД УССР, награжденных орденами Союза. В кабинете народного комиссара внутренних дел УССР тов. И.М. Леплевского собрались работайки наркомата тг. Блюман, Самойлов[632], Долгушев, Перцов, Лифарь[633], Джирин, Коркунов[634], Борисов, Прыгов, Боряченко[635], награжденные правительством орденами Союза за образцовое и самоотверженное выполнение самых важных заданий. Тепло встреченный тов. С.В. Косиор дружески поздравил каждого с высокой наградой и радостным праздником всех трудящихся — XX годовщиной славных органов ВЧК-ОГПУ-НКВД. Тов. Косиор пожелал дальнейших успехов в самоотверженной работе на пользу социалистической родины, в борьбе против всех мерзких врагов советского народа — троцкистско-бухаринских, буржуазно-националистических — японско-немецких и других шпионов, диверсантов и убийц. Присутствующие чекисты-орденоносцы сердечно приветствовали верного соратника великого Сталина, руководителя украинского народа тов. С.В. Косиора и обещали ему и народному комиссару тов. И.М. Леплевскому с честью оправдать высокую награду большевистской партии и советского правительства»[636]. Газеты опубликовали и фотографии «встречи на высшем уровне», на которых на фоне низкорослых Косиора и Леплевского Перцов выглядит настоящим богатырем.
Работа 4-го отдела УГБ НКВД УССР была под особым контролем Леплевского, который лично допрашивал арестованных (иногда вместе с Косиором) и корректировал протоколы их допросов[637]. Интересно, что когда на августовском (1937 г.) пленуме ЦК КП(б)У П.П. Любченко высказал сомнения в подлинности показаний арестованного председателя Винницкого облсовета Алексея Лукича Триллиского (1892–1937), то украинский нарком внутренних дел раздраженно парировал: «Написано так, как он сказал. Как сказал, так и записали»[638].
О повсеместной практике подделки протоколов позднее свиДетельствовал бывший начальник отделения 4-го отдела УГБ НКВД УССР старший лейтенант ГБ Лазарь Наумович Ширин (1901-?): «В Киеве мне приходилось несколько раз переписывать подобные протоколы, прежде чем печатать, так как тогдашнее Руководство 4-го отдела — Хатаневер, Перцов не пропускали эти протоколы, сами вписывали туда факты, о которых обвиняемый не говорил»[639].
В начале года у Перцова появился еще один начальник — 4 января 1938 г. зам. начальника 4-го отдела УГБ НКВД УССР с должности заместителя начальника 5-го отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР был назначен капитан ГБ Михаил Дмитриевич Яхонтов (1895–1939)[640]. Опытнейший чекист, награжденный еще в 1930 г. знаком почетного работника ВЧК-ГПУ (V), он и во времена «ежовщины» уже успел заработать две награды — знак почетного работника ВЧК-ГПУ (XV)[641] и орден Красной Звезды[642]. Работал Яхонтов не только за совесть, но и за страх, поскольку в 1915–1917 гг. был членом партии эсеров, к тому же он был в обиде на начальство — ведь это именно он сумел первым расколоть «самого» Григория Евсеевича Зиновьева (1883–1936), после чего того передали другим следователям.
27 января 1938 г. к выполнению обязанностей наркома внутренних дел УССР приступил комиссар ГБ 3-го ранга Александр Иванович Успенский[643] (1902–1940) (назначенный на эту должность приказом НКВД СССР № 138 двумя днями ранее с должности начальника УНКВД по Оренбургской области)[644]. В тот же день в руководстве республики произошло еще одно изменение — пленум ЦК КП(б)У освободил С.В. Косиора от обязанностей первого секретаря ЦК КП(б)У «в связи с назначением заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателем комиссии советского контроля» и избрал на его место Никиту Сергеевича Хрущева (1894–1971) — бывшего первого секретаря Московского городского и областного комитета ВКП(б)[645] и утбердил в должности нового главу НКВД УССР[646].
Успенский сразу же провел несколько кадровых перестановок в наркомате, среди которых следует выделить назначение начальника 4-го отдела УГБ НКВД УССР Хатаневера врид заместителя наркома внутренних дел по совместительству[647], а также освобождение Яхонтова от обязанностей заместителя начальника 4-го отдела УГБ НКВД УССР и назначение его врид начальника секретариата НКВД УССР[648] и по совместительству особоуполномоченным НКВД УССР[649]. Таким образом, на плечи Перцова легла основная нагрузка по руководству отделом. Вскоре он будет числиться как врид замначальника 4-го отдела УГБ НКВД УССР[650], но найти соответствующий приказ НКВД СССР или УССР об этом назначении нам пока не удалось, нет сведений об этом и в его личном деле.
Новым направлением работы секретно-политических отделов НКВД в Советском Союзе стала борьба с «антисоветским сионистским подпольем». Если по состоянию на 22 февраля 1938 г. в УССР было арестовано 437 «активных участников сионистской организации», то на начало марта подчиненными Хатаневера и Перцова было ликвидировано 15 местных сионистских комитетов и взято под стражу 607 человек[651].
Одним из главных направлений работы Успенского была очередная чистка НКВД УССР, проводимая по прямому указанию Ежова, о чем украинский нарком открытым текстом сообщил 13 июня 1938 г. делегатам XIV съезда КП(б)У[652].
Новый начальник отдела кадров НКВД УССР старший лейтенант ГБ Григорий Михайлович Кобызев (1902–1941), прибывший в Киев вместе с наркомом внутренних дел СССР, позднее вспоминал: «17 февраля я подал Ежову материалы, характеризующие кадры: персональный список всех сотрудников оперативных отделов, на которых были компрометирующие материалы (человек 600–800)[653] […]. Ежов сказал: “Ох кадры, кадры, у них здесь не Украина, а целый Биробиджан”. Рассматривая дальше материал, он наложил резолюции чуть ли не по каждому сотруднику — кого нужно арестовать, кого уволить, кого перевести на неоперативную работу, в ГУЛАГ»[654].
Вероятно, здесь идет речь о резолюциях Ежова на поданных Успенским в тот же день, 17 февраля, пяти альбомах с компроматом на сотрудников НКВД УССР, а именно:
1. Список сотрудников УГБ НКВД УССР, арест которых уже санкционирован НКВД СССР.
2. Список сотрудников УГБ НКВД УССР, подлежащих аресту.
3. Список руководящих сотрудников неоперативных отделов НКВД УССР, подлежащих аресту.
4. Список сотрудников на увольнение из органов НКВД.
5. Список сотрудников, подлежащих откомандированию в распоряжение отдела кадров НКВД СССР.
По второму и третьему альбомам А.И. Успенский просил у Руководства разрешения на арест[655]. После получения такого разрешения только на конец февраля 1938 г. количество арестованных сотрудников УГБ НКВД УССР составило 79 человек — 11
в центральном аппарате и 68 в областях[656]. Известно также, что за период с 15 февраля по 5 апреля 1938 г. из аппарата У ГБ НКВД УССР уволили 554 человека, 154 из которых были арестованы[657]. По состоянию на 1 апреля 1938 г. было арестовано 105 сотрудников Управления рабоче-крестьянской милиции (УРКМ), в том числе начальник и заместитель начальника УРКМ НКВД УССР; четыре начальника отделов УРКМ НКВД УССР, четыре начальника УРКМ УНКВД областей; 2 заместителя начальника УРКМ УНКВД областей; 15 начальников районных отделений милиции, 10 городских начальников милиции. Уволено на тот момент было 700 человек[658]. 3 марта 1938 г. Успенский рапортовал в Москву о 203 арестованных среди командно-политического состава Управления внутренней и пограничной охраны (УПВО) НКВД УССР[659].
Кроме того, согласно приказам НКВД УССР по личному составу, в феврале — марте 1938 г. из республики было откомандировано 188 чекистов. Большинство их, как утратившие «политическое доверие», направлялись на работу в систему ГУЛАГ НКВД СССР. Только с 17 марта по 4 апреля 1938 г. приказами замнаркома внутренних дел СССР старшего майора ГБ Семена Борисовича Жуковского (1896–1940) такое назначение получили 94 бывших сотрудника НКВД УССР[660]. Среди откомандированных были и подчиненные Перцова по 4-му отделу УГБ НКВД УССР: начальник отделения капитан ГБ Б.И. Борисов-Коган[661]; начальник отделения капитан ГБ Я.Л. Грозный-Левчинский[662]