Очень важно остановиться на фигуре наркома НКВД Украины Успенского. Это был один из немногих руководителей госбезопасности, который встречался со Сталиным в период репрессий 1937–1938 годов[81]. В сентябре 1937 г. Ежов вызвал начальника Оренбургского УНКВД Успенского, заслугой которого было раскрытие антисоветской повстанческой казачьей организации в области. Ежов сообщил Успенскому, что в ЦК ВКП(б) недовольны его работой. Вызов был не случаен. В феврале 1935 г. Успенский являлся заместителем коменданта московского Кремля по внутренней охране, куда был назначен по предложению Ягоды. Однако в феврале 1936 г. в результате интриг в отношении коменданта Кремля он был снят с должности и отправлен на периферию заместителем начальника УНКВД Западно-Сибирского края. Искушенный в фальсификации дел, Успенский быстро зарекомендовал себя при подготовке январского процесса 1937 г. по делу о так называемом параллельном троцкистском центре. Двое обвиняемых — А.А. Шестов и М.И. Строилов были подготовлены к процессу при самом непосредственном участии Успенского, который затем доставил их в Москву. После этого последовало его новое продвижение на более высокую должность. Ежов оценил заслуги Успенского, назначив его начальником УНКВД Оренбургской области. И здесь, на новой должности, Успенский проявил себя в борьбе с вымышленными советским руководством врагами народа, антисоветскими элементами.
Однако в это время Ежов регулярно докладывал Сталину о заговоре в НКВД, который состоял из различных заговоров внутри наркомата внутренних дел. В качестве составляющих Ежов выделил якобы заговоры в пограничных и внутренних войсках, в системе ГУЛАГа. Но наибольшую опасность представлял заговор в отделе охраны, на который была возложена задача обеспечения безопасности членов Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР. В дальнейшем обвинение в том, что в отделе охраны сидели враги, станет одним из пунктов обвинения Ежова.
Сталин проявлял интерес к расследованию и потому вызвал из Оренбурга Успенского, ранее назначенного и затем снятого Ягодой с должности заместителя коменданта Кремля.
На приеме в Кремле Сталин прямо спросил Успенского, честен ли он и не был ли завербован Ягодой. Далее Сталин потребовал ответа на вопрос, с какой целью он был направлен в Кремль. Ежов, присутствовавший на приеме, заявил, что Успенский регулярно приходил к нему и докладывал обо всех непорядках в охране Кремля. Встреча Успенского прошла удачно, хотя Шапиро, начальник секретариата Ежова, после аудиенции сказал, что по указанию Ежова им был заготовлен ордер на арест Успенского. Нарком был доволен встречей и отметил, что Успенский вел себя правильно, хотя не был уверен, чем закончится этот прием у Сталина[82]. Положительная оценка деятельности Успенского повлияла на его дальнейшую карьеру. В январе 1938 г. он был назначен наркомом НКВД Украины. Назначение было утверждено решением Политбюро ЦК ВКП(б). Переход на новое место был для Успенского поводом не только для радости, но и для раздумий. Он понимал, что продвижение и назначение на новый пост связано с его активной деятельностью по разоблачению «врагов народа» на прежней должности. Он отдавал себе отчет в том, что выполняет заказ партии. Зарекомендовав себя на должности начальника УНКВД Оренбургской области в качестве фальсификатора многочисленных дел о вымышленных повстанческих формированиях казачества, Успенский стал фигурой, востребованной в условиях массовых репрессий 1937–1938 гг. Поэтому он был, по его словам, не в силах отказаться от назначения на должность наркома внутренних дел Украины, понимая, что от него ждет Ежов. В январе 1938 г. он приехал на сессию Верховного Совета СССР в Москву. «Неожиданно, — вспоминал Успенский, — меня вызвал к себе Ежов. Я пришел к нему в служебный кабинет. Ежов был совершенно пьян. На столе у него стояла бутылка коньяка. Ежов сказал мне: “Ну, поедешь на Украину?..” Я понимал, что опыт моей вредительской заговорщической работы по Оренбургской области, который так поощрял Ежов, я должен буду перенести на территорию всей Украины и продолжал упорно отказываться. Но Ежов сказал, что этот вопрос уже решенный и я должен ехать»[83]. Трудно поверить, что Успенский отказывался ехать на Украину, поскольку весь предшествующий карьерный рост свидетельствовал о его стремлении двигаться выше и выше по служебной лестнице, послушно, даже «творчески», выполнять приказы по репрессиям.
Перед поездкой на Украину Ежов И февраля 1938 г. провел предварительное совещание. В ходе совещания он дал поручение подготовить справку о сотрудниках НКВД УССР. При этом он указывал, что необходимо убрать евреев, особенно с руководящих должностей, и заменить их украинцами и русскими. 17 февраля нарком рассматривал полученные статистические данные. Один из сотрудников отдела кадров НКВД СССР, присутствовавший на совещании, рассказывал о реакции Ежова при изучении списков. Просматривая материалы, он приговаривал: «Ох, кадры, кадры. У них здесь не Украина, а целый Биробиджан». Тут же он выносил резолюции по большому количеству сотрудников, предлагая кого арестовать, кого уволить, кого отправить в Главное управление лагерей на неоперативную работу[84].
Аналогичные установки Ежов давал и новому наркому внутренних дел Белоруссии А.А. Наседкину, сменившему Б.Д. Бермана. В мае 1938 г. при назначении на новую должность он поручил ему очистить аппарат НКВД от евреев, подчеркнув, что, по его сведениям, в аппарате наркомата только 30 процентов составляют русские и белорусы[85]. Стремительный карьерный рост Наседкина, который за период чуть более полугода продвинулся от начальника отдела областного управления до наркома союзной республики, был связан с его инициативами в репрессивной политике. В Смоленске в ноябре 1937 г. он раскрыл «латышский наЦионалистический центр», который с подачи Ежова заинтересовал Сталина, а в НКВД в тот же день направили шифротелеграмму о проведении операции по латышам.
Во время заседаний Верховного Совета СССР первого созыва в Кремле в январе 1938 г. Наседкин встретил Фриновского и рассказал ему об арестах, в том числе и эсеров. В ответ замнаркома дал ему указание арестовать как можно больше: «Бери всех, кто состоит на учете и примыкал в прошлом к эсерам. Пусть работают и в 2–3 дня посадят человек 500». Наседкин знал, что арестован командующий Белорусским военным округом И.П. Белов, которого обвиняют в связях с эсерами. Возможно, Фриновский рассказал ему о записке Сталина Ежову от 17 января об усилении поисков эсеров в армии и гражданских учреждениях в различных регионах СССР. Поэтому на вопрос Фриновского о том, сколько у него арестовано эсеров, он назвал вымышленную цифру 700 человек. Фриновский обрадовался и добавил, что есть повод доложить в ЦК, что ведется серьезная борьба с эсерами. Вряд ли можно верить в раскаяние Наседкина, который показывал, что он вынужден был арестовывать невинных людей[86].
Маховик репрессий продолжал раскручиваться в начале 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило 31 января дополнительно 6 тыс. человек для репрессирования в соответствии с приказом № 00447. Формально операция была рассчитана на 4 месяца, но фактически «лимиты» выделялись до сентября 1938 г.
В февральском выступлении Ежова на совещании сотрудников НКВД Украины впервые прозвучала определенная критика в адрес оперсостава по итогам проведения «кулацкой» операции, которая нашла свое отражение в проекте директивы для оперативных подразделений НКВД СССР. Он отмечал, что в управлениях процветала погоня за количественными показателями в ходе массовых операций, и, по его мнению, удар не был нанесен по руководящим националистическим, белогвардейским и шпионским кадрам. Это было указание для активизации проведения оперативных приказов по массовым операциям в связи с назначением нового наркома НКВД Украины. Ежов отметил, что oneрация слабо проводилась в пограничных районах, областных центрах и городах, в промышленности, на транспорте. Крупнейшим недочетом, по его мнению, являлся крайне низкий процент сознавшихся, что приводило к репрессированию несознавшихся. Это было характерно для всех регионов СССР. Так, в Мордовской АССР 96 % прошедших через тройку советских граждан, не дали показаний о своей «вредительской» деятельности[87]. При анализе дальнейших направлений деятельности управлений НКВД Украины Ежов подверг критике подготовку к репрессированию исключенных из ВКП(б), которых по учетам проходило более 10 тысяч человек[88]. Не являлся основанием для репрессий, по мнению наркома, и факт пребывания в австро-германском плену во время Первой мировой войны. Самым существенным стало упоминание о категориях «к. р. кулацкий элемент» и «сельская контрреволюция», когда Ежов косвенно признал, что под репрессии попадали колхозники, середняки и бедняки. В этой связи в показаниях арестованных в дальнейшем наркома НКВД Украины Успенского, начальника секретариата, а затем 1-го спецотдела НКВД СССР Шапиро содержатся признания о том, что они давали указания исправлять статистические данные о категориях репрессируемых с целью уменьшения количества рабочих и колхозников. Эта фальсификация отчетности создает определенные трудности для объективного анализа социально-классового состава репрессированных.
В проекте директивы, подготовленной по итогам поездки Ежова на Украину, дополнялись категории репрессируемых. В них включались: «а) офицерский и командный состав и добровольцы белой, петлюровской и гетманской армий; б) атаманы, главари, организаторы банд, повстанческих организаций и антисоветских восстаний; в) реэмигранты; г) представители царской, петлюровской, германской и белой администрации; д) бывшие активные участники украинских националистических организаций; е) лица, связанные с зарубежными украинскими националистическими организациями и деятелями, и при отсутствии их агентурного использования; ж) черное и белое духовенство, проникшее в промышленные предприятия, на транспорт, и духовенство, связанное с закордоном; 3) сектантские руководители и проповедники; и) бывший руководящий и кадровый состав антисоветских партий (эсеры, кадеты, меньшевики, сионисты, боротьбисты, анархисты) и члены этих партий, боровшиеся против советской власти во время гражданской войны и позже; к) бывшие контрразведчики, полицейские, вартовые, жандармы и каратели; л) бывшие кулаки; м) бывшие фабриканты и помещики; н) бывшие члены “Союза русского народа”, “Союза Михаила Архангела” и активные черносотенцы; о) все подучетные элементы, на которых имеются конкретные компрометирующие материалы, если они не охватываются перечисленными выше категориями»