Примерно 25 декабря мы опять собрались у Устинова, но уже с участием Мишина и с подготовленными в виде отчёта предложениями. Мишин готов был объединиться со своим неприятелем Челомеем и укокошить меня где-нибудь туг же, в тёмном углу. Но дело остановить им не удалось, оно пошло. Работы над конструкторской документацией (корпус, установка приборов, механизмы, отработка) поручили Филёвскому филиалу КБ Челомея, работавшему тогда под руководством Виктора Бугайского. Этот филиал впоследствии стал независимой организацией — КБ “Салют”. Коллектив конструкторов филиала, можно сказать, с воодушевлением воспринял наше предложение удрать от Челомея. После первого разговора с Устиновым о ДОС я съездил в филёвское КБ и, к удивлению, обнаружил целую компанию союзников: по-видимому, ребята из ЦК уже успели поработать. Возможно, филёвцев и агитировать было не нужно: для них Челомей являлся захватчиком, превратившим знаменитое авиационное КБ в филиал какой-то хилой “фирмы”.
Филёвское КБ и завод Хруничева приняли активное участие в разработке документации и создании ДОС, а впоследствии и станции “Мир”, по нашим проектным исходным данным и электрическим схемам и внесли выдающийся вклад в нашу общую работу. Естественное желание конструкторов — заняться чистой работой и желание Бугайского — сбежать от своего любимого начальника помогали в общем-то дружной работе. Опять проект и рабочая документация делались с очень малым сдвигом относительно друг друга. Проект в целом, электрические схемы, разработка и поставка всего бортового оборудования были за нами и нашей кооперацией по “Союзу”, рабочую документацию на машину и на многочисленные экспериментальные установки делало КБ Бугайского. Формально оно продолжало числиться филиалом КБ Челомея, и это сильно осложняло их жизнь и нашу тоже, но тут уж и Челомей ничего не мог поделать — ему это просто не позволяли, и он не без оснований рассматривал подключение его филиала к нашим работам как пиратский набег на его остров с нашей стороны. Конечно, элемент пиратства тут был. Но совесть наша была, как мы считали, чиста: по тогдашним законам соцсистемы всё принадлежало государству, а следовательно, и нам. Мы же действовали в интересах дела. Да и сам элемент пиратства как таковой нам, конечно, нравился: даже С.П. едва ли удался бы такой лихой набег при полном отсутствии материального подкрепления. Но вслух подобными ощущениями мы ни с кем не делились» [141].
Если изучить все заметки Феоктистова, то станет очевидным, что он определённо предвзят. Смешными кажутся и его возмущение «недопустимыми», «токсичными компонентами топлива», большинство вопросов с которыми были блестяще решены В.Н. Челомеем, и сомнения о роли не то космонавта, не то разведывательного спутника вообще — «что он сможет заметить и понять в пробегающей мимо его глаз со скоростью восемь километров в секунду картине», и домыслы об отсутствии у Челомея иного носителя — ведь в 1969 году УР-100 уже были приняты на боевое дежурство, и пассажи по поводу Сергея Хрущёва, а вот слова «конечно, элемент пиратства тут был» кажутся справедливыми.
«Устинов чётко представлял, какой эффект произведёт запуск первой орбитальной станции и какие лавры достанутся её разработчику Челомею. Этого нельзя было допустить. И тут привлекается королёвская фирма “Энергия”, которая разрабатывает проект использования корпуса станции “Алмаз” с переоборудованием его в станцию “Салют” и установкой на неё оборудования жизнеобеспечения с корабля “Союз”, рассчитанного всего на семь суток работы. Это оборудование было в наличии, но оно, как видно, абсолютно было непригодно для такой большой станции, как “Салют”. Но главная задача при этом решалась — сорвать вывод первой на орбиту станции “Алмаз” и противопоставить первоклассной, глубоко продуманной станции “Алмаз” скороспелую станцию “Салют”, которая при той спешке, с которой она создавалась, была абсолютно “пустой”», — точно оценивал первые шаги в космосе названной станции бывший начальник отдела Филёвского филиала № 1 Е.С. Кулага [64].
9 февраля 1970 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР по разработке комплекса ДОС-7К в ЦКБЭМ (НПО «Энергия»). Это постановление предусматривало решение многих вопросов, поставленных ЦКБЭМ и ЦКБМ, в том числе и строительство на ЗИХ специального корпуса 160 для сборки орбитальных станций, который и сегодня украшает этот завод.
Конечно, тот факт, что ДОС-1, фактически созданная в КБ Филиала № 1 под руководством В.Н. Челомея, модернизированная и оснащённая приборами в конкурирующей организации под руководством сменившего С.П. Королёва В.П. Мишина, был очень неприятен для Владимира Николаевича.
В.П. Мишин на своём посту вызывал неприятие и помощника главкома по космосу генерал-полковника авиации Н.П. Каманина. Вот как описывал он своё отношение к главному конструктору ОКБ-1 в апреле 1970 года:
«Маршал Кутахов[63] и генерал Ефимов одобрили мои возражения против предложений Мишина и обещали стойко защищать наши согласованные решения. Я хорошо представляю себе все трудности нового этапа борьбы с Мишиным — его наверняка поддержат Сербии, Смирнов и Устинов, а у меня не обеспечены даже “ближайшие тылы”, и я не могу рассчитывать на твёрдую поддержку со стороны Кутахова и Гречко. И всё же я дам бой Мишину, я перестану уважать себя, если уступлю ему в принципиальных вопросах по составу экипажей для ДОС. Мишин совершенно не соответствует занимаемой им должности Главного конструктора (легкомыслие, капризы, выпивки и т. д.), и давно пора показать всем, что он не в состоянии поправить наши космические дела и будет лишь всё дальше и дальше затягивать нас в трясину отставания от США.
Челомей более пяти лет работает над “Алмазом” и, по мнению специалистов, способен создать хорошую орбитальную станцию, но Мишин своей ДОС-7К ставит ему палки в колёса. На днях на коллегии MOM Мишин в присугствии Челомея пытался протащить решение о постройке восьми станций ДОС-7К. Челомей был возмущён тем, что согласно предложению Мишина эти станции, начиная с экземпляра № 5, будут почти полными копиями “Алмаза”. Сербии и Смирнов не поддержали Мишина — было решено, что он будет строить только четыре экземпляра ДОС-7К. В связи с этим решением Сербии, Смирнов и Афанасьев были у Челомея, ознакомились с комплексом работ по “Алмазу” и приказали форсировать их (перейти на круглосуточный режим)…
…Беседовал с Павлом Поповичем — он жаловался на плохое состояние дел со строительством “Алмаза”. Челомей часто и подолгу болеет, а его заместители не горят желанием драться за своё детище. Сейчас, когда “Салют” уже летает в космосе, Мишин ещё настойчивее напирает на Устинова и Смирнова, добиваясь закрытия челомеевской программы “Алмаз” и расширения своей программы “ДОС-7К”. Пока ему разрешили строить только четыре экземпляра ДОС, но он намеревается получить заказ на изготовление десяти экземпляров. Борьба Мишина против строительства станции “Алмаз” и корабля ВИ наносит нашей оборонной программе трудно восполнимый урон», — пишет генерал-полковник авиации Н.П. Каманин в своём дневнике соответственно 28 октября 1970-го и 16 июня 1971 года [53].
Пожалуй, лишь в воспоминаниях Н.П. Каманина остались строки о неприглядной роли В.П. Мишина в нечестной, путём наговоров и интриг, борьбе с ОКБ-52. В большинстве других публикаций он предстаёт просто как неудачливый руководитель большой и мощной фирмы, не унаследовавший ни одного из главных качеств своего великого предшественника С.П. Королёва, но использовавший качества, часто сопутствующие не лучшим человеческим отношениям.
В марте 1970 года ведущий конструктор ЦКБЭМ Ю.П. Семёнов[64] впервые встретился с В.Н. Челомеем в ЦКБМ в Реутове. Во время этой встречи после длительного разговора и выслушивания упрёков в адрес ЦКБЭМ по поводу «перехвата» темы Ю.П. Семёнову, ссылавшемуся на постановление ЦК КПСС и СМ СССР, удалось добиться передачи четырёх корпусов станции «Алмаз», изготовленных в Филях, для работ по станции ДОС. Разговор шёл очень долго и был непростым, но в конце концов, после очередной беседы В.Н. Челомея, хорошо знавшего тайные «правила игры» (Ю.П. Семёнов был женат на дочери члена Политбюро А.П. Кириленко), с министром С.А. Афанасьевым вопрос был решён, четыре станции были доработаны и переименованы в «Салюты». Естественно, это решительно сократило сроки создания первой ДОС.
Проектирование «Алмаза» длилось около четырёх лет. Заказчиком проекта выступило Министерство обороны СССР, тем более что аналогичный американский проект MOL финансировался армией США, что после войны всегда стимулировало отечественных военных заказчиков.
Орбитальная пилотируемая станция «Алмаз» со всем набором жизнеобеспечивающих, прицельно-навигационных, наблюдательных, разведывательных и связных средств, систем вооружений представляла собой уникальную и эффективную единицу космической обороны, отвергнутую прежде всего министром обороны Д.Ф. Устиновым.
Далеко не все военные полностью поддерживали пристрастия Д.Ф. Устинова. Помощник главкома по космосу генерал-полковник авиации Н.П. Каманин был в этом вопросе на стороне В.Н. Челомея:
«Вчера (8 января 1970 года, через два дня после визита в ОКБ-1 к Мишину. — Н. Б.) вместе с Н.Ф. Кузнецовым, Н.М. Рудным, С.Г. Фроловым, П.Р. Поповичем и другими товарищами был у В.Н. Челомея в Реутове. Владимир Николаевич представил нам своего первого заместителя Сачкова Владимира Владимировича (ведущего конструктора комплекса “Алмаз”), начальника отдела Поляченко Владимира Абрамовича (отвечающего за программы полётов, лётные инструкции и подготовку космонавтов), ведущего инженера по испытаниям “Алмаза” Дятлова Юрия Митрофановича и других товарищей, занимающихся “Алмазом”. Затем он коротко рассказал о космической станции “Алмаз” и о долгой истории её мытарств.
Макет “Алмаза” я видел ещё пять лет тому назад — он и тогда (в первоначальном варианте) был, бесспорно, хорош. Но решения о строительстве “Алмаза” не было более пяти лет — его принятию мешали С.П. Королёв и В.П. Мишин при поддержке Л.В. Смирнова и Д.Ф. Устинова. Только в августе 1970 года состоялось наконец решение ЦК и Совмина: Челомея обязали построить и испытать станцию во второй половине 1971 года, а в 1972 году сдать её на вооружение М.О. Обязать-то обязали, но лишили возможности строить: отобрали весь задел по “Алмазу” и передали его Мишину для разработки ДОС-7К и одновременно переподчинили ему филиал ОКБ Челомея в Филях во главе с Бугайским. Мишин с пеной у рта пытается доказать, что его ДОС-7К дешевле и лучше “Алмаза”, что надо построить десять станций ДОС-7К и закрыть программу “Алмаз”. Он стремится окончательно закрепить за собой Бугайского, чтобы лишить Челомея производственной базы. У Мишина сейчас пять КБ и более 60 тысяч рабочих, он захватил себе работы по “Союзам”, 7КС, Л-3, ДОС-7К и другим объектам и почти по всем программам, кроме “Союза”, терпит провалы. У Челомея же осталось одно ОКБ и 8 тысяч рабочих, но при этом он успешно справляется с морскими ракетами и построил хорошую ракету УР-500 (на сегодня это наш самый мощный действующий носитель).