Следующим экипажем, утверждённым к космическому полёту уже на «Алмазе» № 3 («Салют-5»), были лётчик-космонавт СССР полковник Б.В. Волынов и подполковник-инженер В.М. Жолобов.
Владимир Николаевич часто беседовал с космонавтами, вникая в тонкости ощущений и действий при космическом полёте, интересуясь их мнением о направлениях совершенствования космических аппаратов. Его интересовало мнение космонавтов о перспективах развития пилотируемой космонавтики, о некоторых новых разработках, о своих замыслах и планах, о задании, которое предстояло выполнить во время готовившегося полёта, о возможностях и перспективах «Алмаза».
С Б.В. Вольтовым у В.Н. Челомея установился не только служебный, но и личный контакт: он приглашал космонавта вместе с супругой Тамарой Фёдоровной к себе на дачу, был гостеприимен и предупредителен, угощал, показывал картины и книги, играл на фортепьяно.
Путь Бориса Валентиновича в космос был труден. В марте 1960 года в числе первых он был принят в отряд космонавтов. Был дружен с Ю.А. Гагариным, получил квартиру по соседству с ним.
— Не возражаешь? — спросил его при этом Гагарин. — Ну и отлично, будем друг к другу через балкон ходить.
Его первый полёт в космос состоялся 15–18 января 1969 года в качестве командира трёхместного космического корабля «Союз-5». В состав экипажа входили бортинженер А.С. Елисеев и космонавт-исследователь Е.В. Хрунов. В полёте впервые в мире была осуществлена стыковка двух пилотируемых космических кораблей и, таким образом, образована орбитальная станция из двух кораблей. А.С. Елисеев и Е.В. Хрунов перешли в «Союз-4», пилотируемый В.А. Шаталовым, и «Союз-4» с тремя космонавтами возвратился на Землю. Командир «Союза-5» Б.В. Волынов провёл в космосе ещё сутки.
Во время спуска не произошло отделения тяжёлого, по массе сопоставимого с массой корабля, приборного отсека от спускаемого аппарата корабля. По этой причине спуск был баллистическим, с перегрузками до 12 g, а не с плавным входом в атмосферу, гораздо более постепенным, когда перегрузки примерно вдвое ниже. Корабль при торможении начал вращаться, и был риск закрутки парашюта, что привело бы к гибели космонавта. Такое уже было: при частичном отказе парашютной системы торможения погиб лётчик-космонавт В.М. Комаров.
Как вспоминал Волынов, он каждой клеточкой, каждым нервом почувствовал, что от смерти его отделяют минуты, а возможно, секунды. Но чувство долга оказалось сильнее страха. Усилием воли ему удалось подавить панику и предпринять всё возможное, чтобы сохранились результаты труда и риска. Он вырвал из бортжурнала страницы, касающиеся стыковки «Союзов», плотно свернул их и засунул в середину журнала, так как знал, что бумага обгорает с боков, а середина может уцелеть. Потом он наговорил на магнитофон всё о ситуации, случившейся с ним, понимая, что на Земле это поможет выяснить причины неудачного спуска. И всё же чудо произошло: на высоте 80–90 километров приборный отсек отделился. Спускаемый аппарат по баллистической траектории пошёл к Земле. На высоте десяти километров открылся парашют, но из-за вращения корабля вокруг продольной оси начали скручиваться стропы основного парашюта. К счастью, парашют погасил скорость спускаемого аппарата, хотя и не в полной мере, при приземлении космонавт получил серьёзные травмы, которые мужественно перенёс «на ногах». Тем не менее уже утром следующего дня, 19 января 1969 года, он вместе с тремя остальными космонавтами докладывал Государственной комиссии о результатах полёта, а 22 января все космонавты участвовали в докладе руководителям СССР.
Позднее Б.В. Волынов со своей стороны сделал всё возможное и невозможное, чтобы его вновь допустили до космических полётов. Продолжал упорно тренироваться и вскоре был включён в число космонавтов 2-го отряда — военные космические программы.
6 июля 1976 года состоялся его второй полёт в космос в качестве командира корабля «Союз-21». Вторым членом экипажа был бортинженер подполковник-инженер В.М. Жолобов. В.М. Жолобов (звание полковника-инженера ему было присвоено сразу после полёта) был зачислен в отряд космонавтов в 1965 году. До этого он несколько лет прослужил инженером-испытателем на полигоне Капустин Яр.
7 июля полковник Б.В. Волынов вручную произвёл стыковку со станцией «Салют-5» («Алмаз» № 3).
И вновь, по воспоминаниям Бориса Валентиновича, произошла «нештатная ситуация». «О ней также громко не говорили. На 42-е сутки полёта станция выключилась полностью — обесточилась. Самое интересное, что мы находились на теневой стороне орбиты: ночь, темнота полная. Выключился свет. В невесомости наш аппаратик, который определяет пространственное положение, не работает… Я был командиром, поэтому сказал: “Виталий, идём к центральному пункту, двигайся за мной”… Добрались… Включили дежурное освещение. И — оглушительная тишина космоса. А кислорода у нас запас только тот, что в станции… Вентилятор не работает, не прогоняет отработанный воздух через регенератор…» — вспоминал он позднее. Через час сорок минут, которые показались космонавтам бесконечно долгими, всё пришло в норму. Авария сильно повлияла на состояние космонавта В.М. Жолобова, насыщенность рабочей программы была очень высокой, главное время отводилось наблюдению наземных объектов (фактически разведывательной работе), когда требовалось особое внимание, стала проявляться усталость, у обоих начались головные боли, и полёт пришлось прекратить. Ранее во время полёта отказал автомат для проявки снимков, и плёнки пришлось обрабатывать вручную. Железный Волынов сократил время своего сна до пяти часов. За 49 суток 6 часов и 23 минуты, проведённых в космосе, основная часть программы исследований была выполнена. Станция была оставлена в рабочем состоянии, что отмечал следующий экипаж.
Б.В. Волынов считает причиной досрочного прекращения полёта то, что станция при маневрировании, когда требовалось развернуть её шлюзовым люком в сторону, обратную вектору скорости, «глотнула» этим самым люком паров от работавшего двигателя коррекции. Конструкторы и медики всячески возражали против этого предположения. После приземления Б.В. Волынов сказал на заседании Госкомиссии: «Станция “Салют-5” — это великолепный комплекс, который должен жить, и мы убеждены в необходимости проведения второй экспедиции».
Генеральный конструктор В.П. Глушко, к тому времени конкурент В.Н. Челомея, возглавивший ОКБ-1 (ЦКБЭМ), успел составить своё «особое и чёткое» мнение и громко сообщить о нём в высоких инстанциях: «Станция “Алмаз” сделана с применением токсичных материалов, в ней работать невозможно». Тем не менее большинство членов Госкомиссии поддержали продолжение испытаний, в том числе и её председатель генерал-полковник М.Г. Григорьев.
Владимир Николаевич, как и остальные конструкторы, посчитал, что жалобы Волынова на головную боль и ухудшение самочувствия связаны с усталостью.
До сегодняшнего дня Борис Валентинович поддерживает отношения с конструкторами НПО машиностроения, бывает на предприятии, заходит в просмотровый зал, где поднимается на борт «Алмаза», аналога того самого «Алмаза» № 3, на борту которого он пережил свой непростой и отчасти даже драматический полёт.
14 октября 1976 года к «Алмазу» № 3 стартовал «Союз-23» с военным экипажем: командиром корабля подполковником авиации В.Д. Зудовым и бортинженером подполковником-инженером В.И. Рождественским на борту. Стыковка, однако, вновь не удалась, и вновь из-за проблем в радиотехнической системе стыковки «Игла». 16 октября экипаж возвратился на Землю: спускаемый аппарат совершил посадку в 195 километрах юго-западнее города Целинограда, приводнившись в озеро Тенгиз. В условиях отрицательной температуры воздуха, ночи, снегопада, отсутствия связи с поисково-спасательной службой, истощённого ресурса системы жизнеобеспечения космонавты находились в спускаемом аппарате около 12 часов. Эвакуировать его вместе с космонавтами удалось лишь с помощью вертолёта.
14 января 1977 года разработчики аппаратуры стыковки доложили, что дефект на корабле № 65 («Союз-23») однозначно определён в антенно-фидерной системе. Для корабля № 66 («Союз-24») этот дефект был полностью устранён.
26 октября 1976 года на встрече экипажа в Звёздном городке В.Н. Челомей в своём кратком приветствии пошутил: «Судьба очень правильно с людьми поступает — попали в воду, в горько-солёную, а один из них — моряк» [136].
Бортинженер корабля полковник-инженер В.И. Рождественский действительно имел квалификацию «военный инженер-кораблестроитель», а в 1962 году окончил офицерские курсы водолазов.
В следующий полёт, на «Союзе-24», отправлялись лётчик-космонавт полковник В.В. Горбатко, состоявший в отряде космонавтов с апреля 1961 года, и подполковник-инженер Ю.Н. Глазков. Для В.В. Горбатко это был второй космический полёт (всего он совершил три полёта). Первый полёт на «Союзе-8», осуществлённый в октябре 1969 года вместе с А.В. Филипченко и В.Н. Волковым, прошёл неудачно из-за отказа всё той же «Иглы».
Они всесторонне подготовились к полёту, хорошо изучили станцию, отработали приёмы работы на ней на аналоге, установленном в ЦКБМ. Полёт предстоял сложный, помимо выполнения программы полёта требовалось решить несколько дополнительных задач: отказал один из блоков бортовой вычислительной машины, и его работу требовалось восстановить; необходимо было снарядить уникальную капсулу для спуска информации и отправить её на Землю; была разработана поступенчатая технология замены атмосферы на станции, главный шаг по выполнению которой предстояло сделать космонавтам. Был изготовлен специальный инструмент, компактная аппаратура для анализа состава атмосферы на борту станции.
Вечером 7 февраля 1977 года в 20 часов 12 минут по московскому времени с космодрома Байконур совершил старт космический корабль «Союз-24». Командир корабля В.В. Горбатко быстро и успешно состыковался со станцией, космонавты перешли в станцию «Салют-5» («Алмаз» № 3), немедленно произвели анализ проб воздуха, передали их на Землю. На связь вышел «Терек-1» — позывной В.В. Горбатко: «Отлично, большой хороший дом!»