– Как твой день? Или мы сегодня без прелюдий?
Парень сел за стол и отхлебнул кипятка. Он достал набитый жестяными монетками кошель и глянул внутрь. – Сегодня я опять делал работу за двоих. Надоело.
– Неужели городу так много людей пытаются навредить?
– Да.
– Их же с каждым днем все больше и больше! – Иннес изредка дула на кружку. – М-да. Сколько бы ты мне об этом не рассказывал, я все равно не могу поверить, что их так много. Может…
– Хватит о политике.
– Ну вот опять, – девушка недовольно отпила отвар, на который так усердно дула, пытаясь побыстрее его остудить. Прелюдия длиться, пока они пьют чай. Марк же не спешил, делал размеренные глотки. Он тянул время, в надежде сотрясать воздух подольше, сидя в старой, затрепанной комнате. Краска со стен давно слезла, отвалившись вместе со штукатуркой. Мутные, словно ни разу не мытые, окна почти не передавали свет с улицы. Фонари разбивались о толстый слой грязи на стекле. Прокурено, странные запахи, грязный пол на котором не хочется снимать обувь. Грязная, перепачканная душевая. И парень, с точно такой же грязной и потасканной душой. Марк, сидел словно внутри себя самого и вглядывался в девушку.
Иннес не сильно отличалась от своего жилища. Хоть с виду она и выглядела чистой и ухоженной, но как ни крути была обычной проституткой, к которой Марк ходит же довольно давно. Время за разговором тянулось быстро, хоть он и не сильно клеился. Разговоры о политике юноша тут же отметал, говорить о семье он тоже отказывался, понимая, что его брат всегда будет камнем преткновения.
Иннес всегда хотела поговорить о Марке, о его работе, даже о его увлечениях. Она подходила к парню со всей душой, но он старался держаться ровно, не выказывая к ней никаких чувств. И вновь девушка рассказывала лишь о себе. Марк, казалось, знал про нее уже все, начиная с самого детства и заканчивая тем, как она стала такой. Стабильно: раз в неделю, с вечера и до самого рассвета, Марк оставался у Иннес. И сейчас, меняя темы одну за другой они плавно переходили к тому, что кружки пустеют. Юная, красивая девушка всем сердцем пыталась приблизиться к парню, понимая, что он единственный, кто пытается выкроить время, лишь бы сидеть и слушать ее рассказы о тяжелой судьбе. Марк часто порывался помочь ей, но после пары жестоких инцидентов поток клиентов резко падал. Одним, лишь Марком сыта не будешь, и Иннес это понимала.
– Идем? – спросила девушка, заканчивая их условную прелюдию.
– Идем.
Ребята встали из-за стола и приблизились друг к другу. Марк аккуратно обнял Иннес за талию. Парень натянул халат, оголив грудь, что была невероятно крупной для телосложения девушки. Иннес встала на цыпочки и поцеловала парня в губы. Одному, лишь Марку она позволяла себя целовать, не скрывая своего истинного влечения к нему. Парень опустил руки ниже и забрался под халат, обхватив упругие ягодицы девушки.
Марк жадно целовал шею Иннес, подняв ее на руки и неся к кровати. Он уронил ее и упал на нее сверху. Прижимая девушку к кровати всем весом своего тела, он двигался, используя всю свою выносливость, наработанную годами. Каждый раз доходя до этого момента он отводил взгляд, и как бы Иннес не пыталась привлечь его глаза на себя, он от смущения либо закрывал их, либо менял позу, в которой ему не придется смотреть на свою подругу.
Иннес всегда подмечала, что сколько бы она не учила его искусству любви – уроков он не запоминал, и всегда делал по-своему. Грубо, сильно, без эмоций или восторгов, которых он и так не особо показывал. Девушке всегда казалось, что он стыдится своих чувств, боясь показать ей себя настоящего. Боясь показать другим людям, что влюбился в такую пропащую девушку.
Он нежно целовал ее грудь, живот, скользил руками по ее талии, втягивал аромат ее кожи, но никогда не показывал ей свои глаза. И вот, даже сейчас, спустя время, множество свиданий и бессонных ночей он вновь лежал на краю кровати, отвернувшись к стене. Многие другие на его месте встали бы и ушли, оплатив лишь использованное время, но не Марк. Он лежал до самого утра.
– Марк, может мы сбежим? – говорила девушка, глядя в потолок, на котором бледным пятном отражался свет уличных фонарей.
– Куда? – парень лежал на боку, глядя в стену с кровати, что стояла посреди комнаты, припертая столом, на котором стояли две остывшие кружки.
– Не знаю… на запад, к черным лесам. Или на восток, в город, про который постоянно рассказывают. Или на юг, там много поселений, даже ехать долго не придется. Мне без разницы, можешь сам выбрать.
Марк печально улыбнулся, скрывая свое лицо от девушки. – Было бы здорово…
Девушка повернулась к нему, поглаживая его короткие волосы на голове. Она водила пальцем по шрамам на его лице и голове, считая точки рубцов, оставшиеся на нем. Она спускалась ниже и пересчитывала шрамы на спине, ребрах, пояснице. Она гладила его руки, что были изрезаны и изорваны, чувствуя через все эти отметины, какой путь прошел парень, прежде чем добрался до нее. – Тогда…
– Я должен защищать этот город. Людей в нем.
– Марк… – у девушки вновь пробивалась слеза от того, что она никак не может до него достучаться. – Ну вот почему ты такой?
Начавшаяся внезапно боль заставила юношу сесть на край кровати. Он изо всех сил сжимал виски, стараясь не издавать ни звука. Он лишь беззвучно мычал от боли, стараясь просочиться своими ладонями через толстый череп и вырвать то, что доставляло дискомфорт. Иннес подскочила и побежала в ванную комнату, притащив из аптечки горсть таблеток, что однажды принес ей Марк.
Парень разжевал сразу несколько и запив еще теплой водой лег на бок. Иннес гладила больную голову Марка, уже привыкнув к тому, что с ним такое бывает. Она сидела перед ним на полу, думая лишь о том, что он приходит к ней, чувствуя, что его тут пожалеют, и ослабят эту боль, что мучает его годами. Это грело ей сердце. Она брала оплату за всю ночь, и почти всю ночь сидела у кровати, гладя его темные волосы.
– Ты ведь не умрешь на своей работе, да? – тихо шептала она, целуя спящего Марка в лоб.
За грязным окном уже вставало солнце, ярким светом проникая в старенькую комнату, Иннес уснула у изголовья, так и не отпустив юношу. Самые печальные и одновременно самые счастливые часы своей жизни она проводила с ним, с Марком. Он сейчас встанет, оденется и уйдет, оставив ее одну. Пройдет еще какое-то время, и он вернется вновь, в поисках заботы, которую с радостью давала девушка. Она не готовила ему еду, не стирала вещи, она лишь была рядом, когда парню это было нужно.
Марк покинул здание, выдыхая на морозный утренний воздух пар. Новый день сулил ему новую работу. Он шел спасать город, правда теперь ему необходимо было сначала наведаться к врачу. Его анализы были готовы, и он очень хотел наконец-то разобраться со своей болью, ведь в последнее время она начала усиливаться. Это не сулило ему ничего хорошего, но каждый выигранный у боли день должен быть для него продуктивным. Людей надо защищать, спасать, заботиться о них, и кто если не он?
Яркое утреннее солнце освещало старые улицы города, которому уже минуло шесть сотен лет. Город рос и становился больше и люди на его фоне мельчали. Марк скользил по переулкам, вдоль открывающихся лавок с едой, вдоль лавочников, что расставляли свои товары, вдоль домов детей, в которые родители вели своих отпрысков, пусть и отличавшихся от них набором ДНК. Мирная жизнь в городе вновь проснулась, даже не зная, что парень каждый день и каждую ночь избавляется от тех, кто хочет нарушить привычный порядок вещей.
Серьезный брифинг, у самого Оккера, назначен на сегодня, сразу после посещения врача, и здоровый сон Марку был, как нельзя, кстати. Боли нарастали, как по силе, так и по частоте, и если раньше они беспокоили его чуть ли не раз в месяц, то потом начались и еженедельные, а теперь и ежедневные приступы. И пусть они иногда затихают, но в минуты покоя и умиротворенности они сильны как никогда. Марк же спешил, ведь собрание Оккера пропустить он никак не мог.
Глава 32
Солдат, что не может стрелять
– Что ж. Приступим, – Оккер зашел в большой зал, уставленный стульями. Множество людей в гражданской одежде сидели и пристально наблюдали за ним. – Все вы знаете, что последний год мы пытаемся укрепить свои позиции в отношении других городов и поселений. По последним данным: Восток уже окончательно сдался, и передает нам свои производственные мощности окончательно. Так что первая группа отправляется туда, для демонтажа и транспортировки линий по выращиванию эмбрионов. Их набор ДНК отличается от нашего, поэтому нам сулит большое разнообразие будущих поколений.
Тишина в зале содрогалась, лишь громким командным голосом Оккера. Люди пристально слушали его, впитывая каждое слово. Такие брифинги были редкими и означали, лишь начало крупных компаний. Множество солдат, под прямым руководством главы города, разбегутся в скором времени по разным городам, собрав с собой те силы, что Ред Вотер копил для рывка. Мерцание диодных ламп блестело на светлых стенах комнаты, не имевшей ни одного окна. Конфиденциальность всего, что здесь происходит, всегда сохранялась втайне от простых обывателей, и на то были свои причины. Город трудился каждый день, мирно существуя внутри самого себя, и многие люди не догадывались, что за пределами идет настоящая война. Оккер собирал все, что могло развить город еще больше. Технику, заводы, станки, отбирал даже фермы и умных людей. И это очередное задание должно было стать большим шагом.
Сдерживаемая возможностями производства демография была вечным камнем преткновения всех правителей Ред Вотер. Нынешний глава уже много раз пытался исправить эту проблему, и только сейчас, ослабив Восток за прошедшие годы, он был готов забрать все, что у них осталось. Производство людей было под защитой до самого последнего момента, но теперь, видимо, сил на его охрану у Востока больше не было.
– Завтра Восток падет окончательно! А вместе с его падением – мы возвысимся! – ни на минуту не сбавлял голоса Оккер, не выдыхаясь и не переводя дух. – Все, кого я перечислил, должны завтра явиться в точку сбора в полной экипировке! А сегодня отдыхайте. Выполнять!