Сверхпрочный кусок алмаза пробил корабль в кольце позади нас. ИСП начала замедление, в соответствии с потерей кинетической энергии сцепки. Все бы ничего, вот только… Вот только алмаз пробил именно реакторный отсек, зацепив и сам реактор, теперь «Канада-01» лишь замедляется, сохранив резервное питание для ремонтных работ.
Почему «Канада»? Все просто. Конгломераты на давно покинутой земле, которые раньше были странами с центральным аппаратом управления, то есть властью. В процессе экономической эволюции, или революции, были поглощены производственными, торговыми, добывающими предприятиями. Настал момент, когда эти предприятия стали сильнее самого государства, оттеснив его на второй план. Все рабочие места, подавляющее большинство площадей и территорий принадлежали конгломерату. В итоге страна была упразднена, а на ее место встала машина, куда более экономически подкованная.
Канада, Финляндия, Норманнская Империя, Япония, Арабские Эмираты и многие другие названия наших Колонистов, это лишь отголоски инвесторов, вложившие свои силы и время в организацию этой экспедиции. Для кого-то эти силы были последними.
Многие здесь, в экспедиции, даже и не знают происхождения своих кораблей. Для большинства это бесполезная информация, даже для меня она не несет никакой выгоды. Но я знаю.
Белый внешний слой скафандра поймал на себе тусклое свечение космических объектов. Якорь, или как правильно, магнитный жумар, на длинном тросе, был брошен в линию магнитной сцепки, прочно зависнув в воздухе. Старая коробочка, с затертой, выцветшей надписью «Заслон»… Странно, вроде есть корабль с таким названием. Ну да ладно, чтобы то ни было – устройство перемещения теперь болталось лишь в векторе движения магнетизма. Стоило только вдавить кнопку на КПК, как якорь принялся тянуть меня вверх, уносясь магнитным потоком в сторону корабля с противоположной стороны кольца.
Я отдалялся от своего дома, в то время как органы внутри начинали терять вес, принося странное дискомфортное ощущение. Если бы не внутренний слой скафандра, из неньютоновского материала, гасящего все резкие кинетические нагрузки, я бы, казалось, разлетелся в разные стороны от того, что меня ничего не держит. Вот она, невесомость. Я, житель космоса, впервые с этим сталкиваюсь. Странно и страшно, но так интересно.
Почему я здесь? Отцу нужны глаза, а я ими буду. Почему-то, он мне доверяет, хотя, по сравнению с остальными членами группы, я еще очень молод. Быть может, поэтому и доверяет, наверное, рас уж я понимаю это.
– Винс, перебрасывай сцепку! – раздался хриплый голос из внутренней связи скафандра.
Я достал второй магнитный жумар, запустив его к осевой линии незримого магнетизма. Он завис в пространстве, а значит я попал. Тысяча лет, а «Заслон» работает как надо.
Вот только сейчас я понял, что нужно оглядеться. Это нужно было увидеть. То, что пробивается сквозь иллюминатор – ничто. Только тут я понял, насколько же космос бескрайний. Насколько все большое, просто огромное. Эти гигантские корабли, что бесконечным тоннелем уходят вдаль, эти, на самом деле, огромные звезды, что через стекло кажутся смехотворными. Под ногами нет пола, лишь пустота, а над головой нет потолка. Тоже пустота. Так бескрайне и так красиво.
Внутри все замерло, словно потеряв смысл. Я даже описать не могу это все. Вот эта, истинная сущность мира. Я – песчинка, висящая в бесконечном, бескрайнем пространстве вселенной, настолько маленький, что округли меня – превращусь в ничто. Все эти корабли, округли их, исчезнут. Цель экспедиции? Да плевать! Вселенная движется в своей бесконечности, ей нет дела до нас, жалких людей, в страхе трясущихся, стоило только выйти в открытый космос.
Вот он. Поврежденный корабль. Обломки висят вокруг, захватываемые массой самого корабля. Резервный источник питания открыл шлюз, но сможем ли мы снять скафандры – вопрос. Черные осколки футеровки, обрывки металла, куски стекла. Где-то здесь, висит даже воздух, вытянутый вакуумом. Так все, хватит глазеть.
Магнитный жумар приволок меня в разгрузочную секцию корабля «Канада-01», явно менее освещенную, чем та, из которой вылетели. Шлюз закрылся, и вокруг начал появляться кислород.
– Не снимайте скафандры! – раздался голос из связи.
– Почему? – переспросил кто-то в канале.
– Нужно осмотреть повреждения, а там, как вы помните – дыра!
Плохо, придется пройти весь корабль в таком тяжеленом костюме. Воздух появился, но скидывать с себя тяжесть в условиях разрушенного корабля плохая идея. Этот колонист другой, стены не крашены, просто железные. А я-то думал у нас тоска.
Группа зашла в предреакторный зал, пройдясь по рельсам шахты погрузчика. Стекло, что отделяет зал от реакторной комнаты, все было в паутине трещин, но каким-то чудом держало давление. А за ним бардак.
Если бы не огромная сквозная дыра, что проткнула секцию от пола до потолка, то я бы подумал, что сам реактор взорвался. Электролит вытек полностью, улетев в безвоздушное пространство, оставив мембрану и стержни без охлаждения. Корпус оплавился. Ужасное зрелище. Искусственная гравитация прижала к полу все, что не смогло улететь в открытый космос. Это надо чинить.
Воздух стравлен и гермозатвор открылся. Вместе с затвором начали верещать и дозиметры, показывая превышение нормы радиации в тысячу раз. Я сделал шаг назад. Я туда не пойду. Мне теперь кажется, что лучше было бы бросить этот корабль. Все равно их еще много. Переместить жителей к нам и двигаться дальше. С каждой минутой мы замедляемся все сильнее, а значит разгон будет очень долгим. Ионно-импульсные двигатели не сильно мощны, и первоначальный выход на крейсерскую скорость от материнской планеты занял пятьдесят лет. Если остановимся, то это будет надолго.
– Ты не идешь? – спросил кто-то меня.
– Нет. Я буду здесь.
– Хорошо. Жди, осмотримся и вернемся.
Каждая минута, проведенная там, сокращала жизнь людям, что вошли туда. Как они это делают? Я вообще не понимаю.
Список составлен, ремонт будет долгим и трудным. Я снял с себя скафандр, находясь уже на мостике. Ознакомившись со всем перечнем необходимого оборудования я решил связаться с отцом. Мы потратили кучу времени, чтобы представить то, как как мы это будем ремонтировать.
– ИСП соедини с капитаном МакКреем! – сказал я.
– Выполнено.
– Винсент, ты?
– Да, Капитан. Мы составили список. Нужно разрешение на вскрытие склада. И нужно больше людей. Радиационный фон слишком большой, если будут работать одни и те же… они умрут.
– Ты был внутри?
– Нет, я остался в предреакторной.
– Правильно. Курируй работу. Я пошлю добровольцев со всех ближайших кораблей. И не забывай слать отчеты.
– Сколько у нас есть времени?
– Неделя.
Глава 03
Канада 01
Прошел год с тех пор, как мы приступили к ремонту реактора. Питания на «Канаде 01» не осталось, а редкие добровольцы сменились принужденными к работе людьми. Капитаны слали сюда людей приказом или силой. Никто не хотел в этом участвовать, прекрасно понимая, что работа близ реактора смертельно опасна. Первая группа, вошедшая в опасную зону все еще жива, вот только проблем избежать у них не вышло. Их здоровье подкосилось, а на «Канаде» нет условий, чтобы их вылечить. Работаем так.
Я начал понимать эту самоотверженность. Тут нет вопроса «хочу» или «не хочу». Тут есть «надо». И это надо, оно здесь и сейчас. В полуразрушенном корабле, оставленном, практически без питания. Даже я сейчас чувствую, что бросил свое обучение на капитана, потому что надо. По тому, что тут мое место. Люди, что приходят сюда, подчиняются мне, слушают внимательно. Я же в свою очередь стараюсь минимизировать риски. Все спец инженеры по работе с реакторами входят в состав совета по восстановлению, и собраны с трех ближайших колец.
Мы срезали оплавленные куски гасителя и почти до конца сомкнули створки реактора. Реакцию до конца погасить не выйдет, ведь чтобы привести корпус в идеальное состояние, надо его разобрать, а без электролита это попросту невозможно реактор вспыхнет, разворотив весь корабль.
Вскрытые склады промышленного оборудования подарили нам надежду на то, что мы закончим эту работу в срок. Вот только все это оборудование не функционирует без электричества. Так, день за днем, по чуть-чуть, мелкими группами, люди заходят в загаженное радиацией пространство и отрезают по кусочку оплавленный корпус. По кусочку заваривают пробоины. Обеззараживают и дезактивируют поверхности.
А оно все не уходит. Со дня на день мы можем пустить воздух в пространство реакторной. Опрессовка низким давлением прошла успешно, дальше уже только заполнять. Сварка корпуса должна быть идеальной без кислорода. Благо хоть гравитация есть, иначе ошметки расплавленного металла летали бы по пространству.
Я уже потерял счет дней. Я просыпаюсь и засыпаю в бреду, с мыслью о том, что я должен закончить эту работу. Люди вокруг меня теряют самообладание, в ужасе отрывая клочки волос со своих голов. Сдергивая кожу с ладоней. Я и сам уже давно заметил, что работа тут плохо на меня влияет. Мне восемнадцать, а лицо, будто я скоро догоню своего отца. Я хватаю заражение не от реактора. От людей.
Теперь я уже и не задумываюсь о том, что смогу вернуться назад. Я должен был стать капитаном, но принесу радиоактивную чуму в свой дом, пусть даже заражен не так сильно, как все остальные.
Люди умирают. Мы не церемонимся, складываем их в разгрузочной секции. У корабля нет энергии на утилизацию тел, просто стараемся оставлять пространство вокруг трупов безвоздушным. Тела жутко фонят, но времени возиться с ними все никак не находится. Каждый день ты просыпаешься с мыслью, что вот оно. Еще чуть-чуть. Финишная прямая. А она все никак не заканчивается, эта прямая.
Электролит залит. Вот он, в новых трубках. Сварка стекла поддается хреного, но поддается. Вся система собрана и заряжена новым веществом. Двадцать девять человек отдали свои жизни, чтобы это произошло. Кто-то добровольно. Кто-то, потому, что так получилось.