И все же чувствами Д-503 к 1-330 движет не столько привязанность, сколько желание получить над ней власть. В самом начале их отношений он ясно дает понять, что она ему не нравится из-за слишком вольного поведения. 1-330, конечно же, провоцирует его, то заигрывая с ним, то афишируя романы с другими мужчинами. Она состоит в связи с R-13, S-4711, каким-то Ф, безымянным медиком и кто знает, с кем еще. И она старается, чтобы он непременно это заметил. Будучи вынужден уйти с одного из свиданий, подчиняясь Скрижали, он слышит, как она говорит кому-то, возможно любовнику, что будет ждать в Древнем Доме «одна» [159]. Позже она называет некоего медика «один из моих…» [175], вынуждая Д-503 задуматься: один из ее – кого? Однажды, позвонив ей, Д-503 слышит в ее комнате чей-то шепот [231]. Так что у него есть все основания задаваться вопросом, кто ее сейчас целует [194]. Несмотря на бесспорную физическую привлекательность и сексуальную доступность, роковые женщины оскорбляют традиционные мужские чувства своей неприкрытой агрессивностью, проявлением сексуальной инициативы. Проще говоря, они ассоциируются со злом во многом из-за того, что отказываются подчиняться мужчинам. Поскольку мужчинам, как и многим нашим предкам, часто приходится работать вдали от дома, так что они не могут присматривать за супругой, женщинам полагается вести себя скромно, как бы для того, чтобы не давать повода для подозрений в неверности. Классическая роковая женщина поступает с точностью до наоборот: 1-330 всеми возможными способами демонстрирует независимое мышление и крайне вольное поведение. Всюду, где только возможно нарушить закон, 1-330 его нарушает: пьет спиртное, курит, игнорирует расписание, обычно соблюдаемое под страхом смерти, предводительствует в группе Мефи и, что особенно важно для Д-503, соблазнительно одевается. Как он может «обладать» ею, не говоря уже о том, чтобы надеяться на ее сексуальную верность?
У диалектики нашей, по-видимому, врожденной склонности к сексистским структурам есть и следующая, особенно неприятная стадия. Как правило, убийство самодостаточной женщины в ходе повествования заставляет мужчин забыть свои опасения [Bassein 1984: 61]. В конце «Мы» 1-330 подвергается пыткам и ожидает казни, что выглядит почти как исполнение желания Д-503. К этому времени герой уже выдал ее, и мы не должны упускать из виду, что текст все еще может находиться под его контролем. Д-503 признается, что она его раздражает, отталкивает, что ему хочется наговорить ей оскорбительных слов [155]. Его чувства к ней представляют собой гремучую смесь любви и ненависти, ибо всего через несколько страниц он пишет: «Я помню – я весь дрожал. Вот – ее схватить – и уж не помню что. Надо было что-нибудь – все равно что – сделать» [158][62].
После свидания, когда 1-330 дразнит его за то, что он порвал ее платье и пытался овладеть ею, Д-503 пишет: «Мне было ясно одно: я ненавижу ее, ненавижу, ненавижу!» [176]. Его желания балансируют на грани изнасилования. О новых страстях Д-503, возможно, неловко читать, но они помогают ему заново открыть первобытные аспекты своей человеческой природы и сделать возможной его психологическую интеграцию: ведь, почувствовав однажды сексуальную ревность, он больше не может отрицать ее силу.
4. Цивилизация как стерилизация: деторождение
Эволюционная психология объясняет, что наше сексуальное поведение обусловлено репродуктивными потребностями. Из этого следует, что девиантная сексуальная политика Единого Государства влечет за собой еще более отталкивающие модели рождения и воспитания детей. Этой теме не уделяется такого пристального внимания, как сексу, отчасти из-за того, что инстинкты Д-503 восстановились не полностью. Но имеется достаточно фактов и намеков, в очередной раз говорящих об угрозе дегуманизации. Прежде всего на это указывают Материнская и Отцовская Нормы, установленные Государством. Д-503 не сообщает, пользуются ли граждане, соответствующие этим стандартам, лишь строго ограниченной репродуктивной свободой, определяет ли Государство время и частоту половых отношений и назначает ли партнера исходя из «научных» принципов. Все это вполне вероятно, судя по насмешливому определению Д-503 наших обычных способов спаривания: «Совершенно ненаучно, как звери» [148]. Вслед за Государством Д-503 приравнивает деторождение к садоводству, птицеводству и рыбоводству; понятие «детоводство» подразумевает, что дети должны быть приравнены к продукции и домашнему скоту [148].
В этом можно усмотреть влияние Г. Уэллса, отмечавшего, что нелепо заниматься животноводством и при этом никак не контролировать деторождение (см. [Collins 1966а: 355]). Но все может стать еще хуже. Жесткие границы города, рассчитанного на неизменное число жителей – десять миллионов, – предполагают контроль численности населения. В самом деле, куда подевались все остальные люди? Исторические факты, излагаемые Д-503, таковы: жители города и люди, обитающие за Стеной, – потомки 20 % населения земного шара, уцелевших после Великой Двухсотлетней Войны. Вымирает ли человеческий род и вносит ли Единое Государство свой вклад в сокращение численности населения? Недаром Д-503 говорит: «…очищенное от тысячелетней грязи – каким сияющим стало лицо земли» [152].
Регулирование деторождения фигурирует во многих утопических произведениях. В «Городе Солнца» Кампанеллы (1623) юношам разрешается сочетаться с беременными или бесплодными женщинами – такие сексуальные игры заведомо не ведут к деторождению. По достижении предписанного возраста мужчины и женщины обнаженными занимаются гимнастикой на глазах у судей, которые соединяют их в пары и допускают к половым сношениям каждую третью ночь. Детей от таких союзов до двух лет кормят грудью, а потом передают на воспитание государству. В романе Бёрджесса «Семя желания» правительство, в духе китайской политики «одна семья – один ребенок», неохотно позволяет парам родить одного ребенка; ограничение не снимается, даже если младенец умрет. Но все равно это лучше, чем у Хаксли, где благодаря современным противозачаточным средствам все половые сношения непродуктивны: функция размножения предоставлена инкубаториям, фабрикам по производству детей.
Такая репродуктивная политика не только ущемляет наше естественное право иметь детей, но и лишает права на деторождение тех, кто не соответствует нормам. Так, 0-90 слишком мала ростом для материнских стандартов Единого Государства. Вспомним, что Д-503 ни разу и словом не обмолвился о том, что кто-то является законным родителем. Это отвратительное преувеличение роли цивилизации как инструмента, регулирующего поведение, равносильно фактической стерилизации. Мы должны иметь в виду, что, если где-то и делались попытки ввести принудительную стерилизацию, это оказывалась крайне сомнительной мерой – так же, впрочем, как и любые предложения по ограничению рождаемости. Протесты и/или попытки обойти такие законы неизбежны, и этим подтверждается наше понимание воспроизводства как естественного права. В таком случае у тех, кому в этом праве отказано, возникает стихийное желание выступить против любой политики, лишающей их гены будущего, поскольку таким образом они лишаются своей прямой эволюционной цели. Конечно, все не так просто: некоторые не желают заводить детей, иные готовы пожертвовать собой. Намеренное безбрачие находит свое объяснение в эволюционной психологии: хотя гены бездетных людей не передаются напрямую следующему поколению, их поведение может способствовать репродуктивному благополучию родственников, с которыми у них есть общие гены, – причем в такой степени, что это с лихвой компенсирует потерю их собственных репродуктивных возможностей. Несмотря на то что эта гипотеза требует дальнейшей проверки, она дает обоснование, а следовательно, и значительную мотивацию для альтруизма. Альтруистическое поведение, как и все генетически обусловленные действия, если не полностью, то по крайней мере отчасти диктуется подсознанием; при этом оно может стимулироваться сознательно; например наличием племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер. Таким образом, в Едином Государстве, граждане которого не знают, кто их родственники, мы могли бы ожидать по крайней мере ослабления склонности к самопожертвованию в форме отказа от деторождения.
Единое Государство контролирует появление потомства, сочетая бюрократию с наукой. Планирование сексуальных дней в соответствии с лабораторными тестами, по-видимому, представляет собой высокоэффективную версию календарного метода, так как Д-503 не упоминает о других видах контрацепции, равно как и о незапланированных беременностях в результате законных сексуальных контактов. Примечательно, что 0-90 впервые беременеет, когда занимается любовью без собственного розового талона, то есть не по своему графику, – такое репродуктивное диссидентство карается смертной казнью. О принудительных абортах речи не идет.
Неконтролируемую силу наших репродуктивных инстинктов демонстрирует в первую очередь стремление 0-90 завести ребенка. Она, по-видимому, уже не раз обсуждала это свое желание с Д-503, и ей в голову не приходит сублимировать свои чувства, помогая воспитывать чужих детей, хотя она явно неравнодушна к младенцам [151]. Она уверяет, что, пусть даже ее казнят, ей будет достаточно уже того, что она выносит и родит ребенка. Как полагает Д. П. Бараш, такое материнское самопожертвование особенно свойственно женщине, если она не надеется родить более чем одного ребенка, – наблюдение, соответствующее прогнозам эволюционной теории [Barash 1977:295]. Позже, когда 0-90 уже заметно беременна, она говорит, как она счастлива оттого, что «полна… вровень с краями» [252]. При этом она не единственная мать-диссидентка, защищающая свои репродуктивные права. 1-330 говорит о других женщинах, которые ускользнули из города, забеременели от первобытных мужчин из-за Стены и родили детей в Едином Государстве [247]. Она предполагает, что именно поэтому у Д-503 «лохматые» руки.