Я сейчас борюсь. Каждый день борюсь с самим собой. Борюсь со своим стыдом; он еще сохранился, он до сих пор еще существует. Борюсь с данностью, что я человек. Борюсь с мыслью о том, что только смерть является единственным способом, отрывающим тебя от этой данности и дающим тебе свободу. Профессор, и какой же ответ вы можете мне дать, если вы такое же человеческое существо, что и я?
Глава 5Зрачок ночи
Она сказала, что луна – это зрачок ночи.
Ты услышала об этом в шестнадцать лет. Весенним воскресным вечером. Сонхи, собравшая девушек в своей комнатке-пристройке на плоской крыше дома, закрыла собрание ячейки Союза рабочих, и они все вышли на воздух. Девушки постелили газеты и, усевшись кружком, стали есть персики, срезая с них шершавую кожуру. Девятнадцатилетняя Сонхи, организатор группы, любила читать стихи. Посмотрев на луну, она сказала: «И в самом деле похоже, да? Поэт написал, что луна – это зрачок ночи». Ты была младшей в группе, и почему-то слова поэта испугали тебя. Этот холодный и белый, как кусок льда, зрачок висел посреди темного неба и молча взирал на вас свысока. «Как-то страшно мне стало от такой луны, онни», – призналась ты Сонхи, которую называла «онни» как старшую сестру. Все дружно рассмеялись. «Надо же! Впервые вижу такую трусиху, как ты! – сказал кто-то и вложил тебе в рот кусок персика – Ну как можно бояться луны?»
Ты достаешь сигареты, закуриваешь, после первой затяжки медленно поворачиваешь затвердевшую шею и расслабляешься.
Здесь, на втором этаже, в офисе площадью более шестидесяти метров, ты сейчас одна. Окна все закрыты. Ты сидишь перед компьютером, терпя жару и влажную духоту августовского вечера. Только что уничтожив два письма-спама, ты не торопишься открывать папку с новыми письмами.
Твои волосы коротко острижены. На тебе джинсы и синие кроссовки, а рукава рубашки длинны настолько, что позволяют закрыть локти. Сверху на спине, где рубашка промокла от пота, светло-серая ткань кажется чернильного цвета. В общем, фигура у тебя субтильная, ключицы худые, шея тонкая, и, несмотря на универсальную одежду, ты производишь впечатление хрупкой женщины.
Капля пота, увлажнившая волосы за ухом, скатывается по худому подбородку и падает на воротник рубашки. Пальцами, сжатыми в кулак, ты вытираешь пот, выступивший в ложбинке над верхней губой, и открываешь письмо. Ты дважды медленно перечитываешь его содержание. Двигая мышкой, закрываешь окно интернета и выключаешь компьютер. До тех пор, пока голубой монитор не становится темным, ты снова и снова вдыхаешь и выдыхаешь сигаретный дым.
Положив выкуренную наполовину сигарету в пепельницу, ты встаешь. Просовываешь в карман джинсов липкий от пота кулак. Вдыхая горячий воздух, направляешься к плотно закрытым окнам. Замедляешь шаги, идешь все медленнее, расстояние до окон как будто увеличивается. Ты сделала лишь несколько движений, но все тело становится мокрым. Капельки пота блестят и на голове, между короткими волосами.
Ты останавливаешься перед окном. Прислоняешься лбом к стеклу, в глубине которого смутно отражается только твое лицо. Ощущение прохлады и влажности. Под окном темный безлюдный переулок, молочно-белые фонари. Ты отрываешь лоб от стекла. Бросаешь взгляд на часы, висящие на противоположной стене, и, словно сомневаясь в их точности, смотришь на свое запястье.
Я лежала и слушала эти звуки.
Я проснулась из-за них, но открыть глаза не хватило смелости, поэтому с закрытыми глазами прислушивалась к тому, что происходит в темноте.
Звук шагов раздается тихо, еще тише.
Легкое звучание пары ног, повторяющих одно и то же движение, словно ребенок разучивает шаг медленного танца.
Почувствовала боль, как будто кто-то давит на солнечное сплетение.
Я не могла знать, то ли от ужаса, то ли от радости возникла эта боль.
Наконец я поднялась с постели.
И пошла туда, где раздавалось это звучание, и остановилась перед дверью.
В темноте на дверном кольце белело мокрое полотенце, оставленное мной для увлажнения воздуха в комнате.
Звучание раздавалось оттуда.
Капли воды, одна за другой падая на линолеум, образовали лужу.
На твоем столе лежит портативный диктофон и три маленькие пустые аудиокассеты с белыми бирками на каждой. Не отрывая от них глаз, ты сидишь с мокрым от пота лицом и дышишь глубоко, ровно, словно пытаешься заснуть с открытыми глазами.
Первый раз Юн позвонил тебе десять лет назад, весной, когда ты только начала работать в новой для тебя организации, которая занималась правами рабочих. Найдя тебя по корпоративному телефону, он сказал, что получил твой номер от Сонхи. Ты слушала, как он объясняет причину своего звонка, называет тему своей научной работы, упоминает выражение «гражданское ополчение», взятое им в качестве основного объекта исследования в так называемой «психологической анатомии». Ты слушала и молчала.
– Я подумаю и позвоню вам.
Спустя час ты позвонила ему и отказалась от интервью, на что Юн ответил, что понимает тебя.
Диссертацию, полученную от него ровно через год, ты не стала читать.
Спустя десять лет Юн позвонил снова и сказал, что очень хочет встретиться с тобой, и на твое предложение просто поговорить по телефону, осторожно спросил:
– Вы прочитали диссертацию, которую я отправил вам?
– Нет, – спокойно ответила ты.
Немного обескураженный, он, тем не менее, сумел сохранить ровную интонацию и продолжил разговор. Говорил он о том, что проследил за жизнью тех десяти участников гражданского ополчения, у которых он брал интервью, когда работал над диссертацией, и узнал, что двое из них покончили жизнь самоубийством, и сейчас их осталось восемь. Из них семь человек согласились дать интервью второй раз, и он собирается переиздать свою диссертацию десятилетней давности, дополнив заключительную часть новой главой с записями этих бесед.
– Вы слушаете меня? – спросил он, закончив говорить.
– Да, слушаю.
Как всегда, разговаривая по телефону, ты по привычке держала перед собой блокнот, и сейчас выводила на листе знаки, похожие на цифры 10, 2, 8, 7, прозвучавшие в беседе.
– В тот период в заключении побывало несколько женщин, но найти очевидцев трудно. Есть свидетельства, но очень краткие. Все показания, связанные со страданиями, вырезаны… Я вас очень прошу. Пожалуйста, согласитесь стать восьмым свидетелем в этой книге.
В этот раз ты не сказала, что тебе нужно подумать.
– Извините. Я не могу дать вам интервью, – ответила ты без всяких эмоций.
Но через несколько дней в офис пришла посылка от Юна с портативным диктофоном и кассетами. Ты до конца прочитала вложенное письмо, написанное небрежным, далеким от правил каллиграфии почерком. «Если вам неудобно встретиться со мной, не могли бы вы записать свои свидетельские показания на кассету и отправить мне?» Внизу к письму была прикреплена скрепкой визитная карточка.
Ты запечатала конверт, как будто не читала письма, и положила в свой шкаф. Затем достала оттуда диссертацию Юна, очень давно лежащую на одном месте, и до обеденного перерыва внимательно читала. Перечитала два раза записи интервью, помещенные в приложении. Офис, который оставили все коллеги, ушедшие обедать, наполнился тишиной. Словно желая от самой себя скрыть тот факт, что диссертация прочитана, ты до возвращения сотрудников положила ее на прежнее место и закрыла шкаф на ключ.
Странно, да?
Это были всего лишь звуки капающей воды, а тебе они запомнились как звуки шагов человека, на самом деле пришедшего к тебе.
Эти шаги, о которых в ту зимнюю ночь ты думала с болью в солнечном сплетении, звучали наяву, а лужа на полу под мокрым полотенцем, кажется, приснилась тебе.
Ты вставляешь кассету в диктофон. «Ваше имя останется анонимным. Имена людей или названия мест, которые могут навести на мысль о ком-то или о чем-то, тоже будут обозначены инициалами. Удобство записи на диктофон не только в том, что можно не видеть лица собеседника, но и в том, что в любое время можно стереть уже сказанное, если оно не понравилось, и наговорить заново». Так Юн написал в письме.
Но ты не нажимаешь на кнопку «Запись». Ты осторожно проводишь пальцами по гладким пластмассовым углам диктофона, как будто хочешь проверить, нет ли на них царапин.
По иронии судьбы твоя основная работа в этом офисе тоже связана с записью.
Ты расшифровываешь записи неформальных заседаний и форумов, отбираешь фотографии с этих мероприятий, классифицируешь и складываешь их в специальную комнату для хранения. Если мероприятие важное, то после записи на видеокамеру, ты создаешь три-четыре варианта фильма – количество зависит от того, насколько информация может быть полезна для будущих проектов. Эта работа кропотливая, но она не столь заметна, чтобы все могли оценить твой труд.
Кроме того, ты должна сама составлять план мероприятий и много времени тратить на его осуществление. Конечно, по сравнению с коллегами ты загружена сверх нормы, но для тебя, привыкшей к работе допоздна и по выходным, это не является большой проблемой. Вместо ежемесячного заработка ты получаешь деньги за сделанную работу, и прожить на эту сумму иногда бывает трудно, но на прежнем месте условия были намного хуже.
Десять лет ты работала в системе, имевшей дело с опасными материалами, медленно убивающими человека. Радиоактивные элементы с длинным периодом полураспада. Пищевые добавки – уже запрещенные, но еще применяющиеся, или те, что в будущем должны быть запрещены. Вызывающие рак и лейкемию токсичные вещества в промышленности, пестициды и химические удобрения в сельском хозяйстве. Проекты гражданского строительства, разрушающие экосистему.