И Карат тоже улыбнулся. Почему бы не поддержать веселье, если через минуту или ты будешь мертв, или эти люди, или вообще все присутствующие. Самое время как следует посмеяться, лучший момент трудно подобрать.
— Ну че Карат, как тебе наш правильный православный живчик для четких пацанов?! — слегка успокоившись с фальшиво-искренним участием спросил Чугун.
— Не очень.
— Не понравилось, что ли?
— Да слабоватый какой-то. Его что, для девочек делают?
Глаза Чугуна нехорошо сузились:
— Нарываешься Карат, по-крупному нарываешься. Моим ребятам только моргни, они тебе в пять минут очко отполируют, и кто тут после этого будет девочкой?
— Думаю, что дело вовсе не в живчике… — задумчиво ответил тот.
— А в чем?
Карат, разжав пальцы, понял, через десяток секунд он будет готов. Тот самый момент, когда мысли полностью очищаются, мир становится простым и понятным, все лишнее отсекается, в кровь начинает поступать ударная доза адреналина.
Чего там «камуфляжный» за спиной возиться? И наручниками звякает подозрительно. Тоже пытается освободиться? Может и так, парень соображает четко.
Молчать нельзя, надо хоть что-то ответить, не насторожить раньше времени. К тому же можно говорить потише, шум машины будет заглушать слова, Чугуну придется нагнуться еще ниже, подставиться.
— Я думаю, все дело в том, что вы, ребята, не дружите с английским языком.
— Ты че несешь? Совсем опух? При чем тут язык вообще?
— Не просто язык, а язык английский. Как я понял, ни ты ни твои шестерки двух слов на нем сказать не смогут. А иногда его очень полезно знать.
— Ну и например?
— Вот, допустим, случится большая перезагрузка. И прилетит сюда, в Улей, огромный кластер набитый разными ништяками.
— А че, разве кластеры летают?
— Ну я же к примеру, ради художественности.
— Фраер ты смешной, покороче давай, не тяни резину. Чикан уже весь извертелся, очень хочет с тобой обсудить и девчонок, и шестерок. Не надо его задерживать.
Карат, безмятежно улыбаясь, нездорово-спокойным голосом продолжил в том же духе:
— Тот кластер прилетит из мира, где медицина добралась до высочайших вершин. Там почти все можно вылечить, надо просто выпить нужное лекарство. И вот вы всей оравой заходите в центровую аптеку и находите… Ну, допустим, трехлитровую банку с таблетками от гомосексуализма. Банка большая, ее хватит на целую толпу, вылечит самые запущенные случаи. Вот только этикетка на ней будет на английском языке, без перевода. И вот вы смотрите на латинские буквы, и совершенно ничего не понимаете из-за своей врожденной необразованности. Поэтому оставляете банку и выходите из аптеки. Все — занавес.
— Занавес? Ну и че? К чему ты это сказал?
— К тому, что останетесь вы пидарасами, отсосы убогие.
— Че?!!
Отчаянный рывок всем телом, правая ладонь летит головой атакующей кобры, вбивая короткое причудливо искривленное лезвие ножа под кадык. Левая одновременно ухватывает рукоять пистолета, тащит, но что-то крепко держит его в кобуре, не выпускает. Карат в отчаянии надавил на спуск прямо в таком положении целясь в голову подскакивающего Чикана и при этом продолжая наносить массивному противнику один удар за другим. Без замаха, коротко, но часто: в шею, в лицо, в верхнюю часть груди.
Заорав нечеловеческим голосом Чугун неловко попытался отпихнуть Карата, но ничего из этого не вышло, а сам потерял равновесие, начал заваливаться на спину, выводя верхнюю часть тела из зоны поражения. Достать Чикана первым выстрелом удалось лишь частично — пуля надорвала ему мясо от скулы до уха, пройдя вскользь. Но кустарная кобура не выдержала рывка пистолетной автоматики, распалась на две половины, цепляясь тонким черным шнурком который, в общем-то, ничем не мешал, но Карат его порвал резким рывком.
Еще раз потянуть за спуск. Простой и надежный автоматический механизм опустошит магазин за жалкие мгновения, но так надо, на этом построен весь расчет. Все эти люди — убийцы, и они всегда готовы к тому, что кто-то захочет поступить с ними так же, как они поступают с другими. Чугун, уйдя от ножа, уже перевалился на бок, и, заливая пол под собой кровью, тянулся к рукояти топора; Чикан, не обращая внимание на ранение в лицо, вскидывал укороченный автомат, опуская при этом предохранитель; парочка у кабины тоже не собиралась довольствоваться ролью безучастных зрителей, там намечалось угрожающее движение. И по всему этому копошению начали бить девятимиллиметровые пули.
Двадцать штук в магазине, здесь всем хватит.
За спиной нехорошо лязгнуло в тот момент когда Карат не расстрелял даже половины магазина. Похолодев, бросился в сторону противоположного борта при этом поспешно разворачиваясь. И увидел, что «камуфляжный» каким-то непонятным образом освободился от наручников, успел вскочить, развернуть в сторону «поля боя» тушу крупнокалиберного пулемета, и как раз в этот миг начал давить на гашетку. При этом он что-то заорал, но поднявшийся несусветный грохот заглушил все прочие звуки.
Карат, ослепленный пороховым пламенем, отшатнулся, завалился на спину, наставил пистолет на пулеметчика. Здесь он его не достанет, у кустарной турели ограничение, мертвая зона. Но освободившейся пленник не обращает внимание на коллегу по неволе, знай себе разевает рот в нескончаемом крике, продолжая опустошать ленту.
Лицо превращено в кровавую маску, нос сломан так основательно, что кончик смотрит вбок. В общем, вид у взбесившегося пленника тот еще. Неслабо мужику досталось, небось всю дорогу мечтал об этом светлом моменте.
Что-то вспыхнуло в стороне кабины, но из-за нескончаемых вспышек выстрелов детали Карат рассмотреть не мог. Пулеметчик, похоже, даже не думал целиться. Просто водил стволом из стороны в сторону, будто тушил из шланга обширное возгорание.
Для замкнутого мирка не очень уж и большого грузовика лента таких патронов — непомерное испытание. Пули в том числе прошлись и по кабине, прошив ее стенки будто газетные листы. И человеческим телам при этом тоже досталось. В том числе и телу водителя. Машину и прежде трясло, но тут начался такой кошмар, что словами не описать. Того и глядишь перевернутся.
Разрядив пулемет, пленник, завывающий что-то непонятное, упал на колени, стремительно прополз к распотрошенному телу Чугуна, ухватил топор, до которого тот так и не дотянулся, обернулся на Карата, оскалил пасть в безумной улыбке, где на месте передних зубов остались голые кровоточащие десны.
Похоже, он твердо решил остаться единственным выжившим.
Карат, одной рукой хватаясь за борт, вскинул другую, выпустил очередь в лицо надвигающегося психа. Нормальные люди с такой рожей не бывают, явно свихнулся. В этот миг грузовик обо что-то приложился так, что его вздыбило, после чего наступил миг зловещего спокойствия — машина куда-то падала.
Карат так и не понял каким образом успел крепко вцепиться за край бойницы. Видимо мимо сознания приказ прошел, тело само догадалось, что сейчас будет.
Удар, последовавший за жалкой секундой тишины, был страшен. В машине будто лопнули миллионы натянутых струн, решетчатый каркас под тентом перекосился, дернуло так, что едва желудок не выскочил, ухватившиеся за край бойницы пальцы резануло острой болью. Карат повис на одной руке, грузовик будто мачта встал на передок кабины, выбраться из него наружу не было возможности и сил. Ведь для этого надо как-то преодолеть пару метров до заднего борта, который оказался наверху.
Машина с какими-то странными звуками начала наклоняться, ногам внезапно стало мокро. Опустив взгляд, Карат в первое мгновение ничего не разглядел. Перед глазами все расплывалось, да и видеть мог всего один, второй так и не открылся, и даже думать было страшно, что именно с ним приключилось. Но мрак все же далеко не кромешный, кое-что через него пробивается.
Ноги оказались в воде, которая стремительно заполняет кузов — машина тонет, погружаясь в почти вертикальном положении. Вот ее уровень поднялся до пояса, потом до плеч. Карат отшатнулся от тела одного из убитых, после очереди крупного калибра выглядело оно хуже не бывает и, зацепившись за пулеметную турель, отказывалось уходить на дно. Пора оставить бойницу в покое, теперь он точно не упадет, будет просто придерживаться за борт, ждать, когда вода сделает все за него.
Ну все, теперь можно выбираться.
Солнечный свет ослепил, угасающий летний день жил своей обычной жизнью, ему не было дела до того, что несколько человек отправились в мир иной.
Впрочем, они и до этого были не дома.
Карат, прижмурившись, рассмотрел обширную водную гладь с трех сторон, и обветшалую дамбу с третьей, до попорченного временем железобетона можно рукой дотронуться. Именно оттуда машина совершила свой первый и последний полет. И, если верить глазам, глубина здесь достаточная для ее похорон — под воду ушел последний уголок кузова, оставив после себя россыпь разного мусора.
После грохота пулемета со слухом наблюдались проблемы, но выручило зрение — по воде двигалась тень еще от одной машины, ехавшей по гребню дамбы. Карат до этого удивлялся, как такие, скажем честно, не впечатляющие личности вроде Чугуна и Чикана смогли зажать отряд Расиста, где люди были куда поинтереснее в плане военной подготовки, дисциплины и собранности. Подозревал, что те пошли на дело не в одиночку, числом и огневой мощью задавили.
И вот теперь вторая машина, а может и третья с четвертой, подъезжают к месту катастрофы. У них, само собой, возникнет немало вопросов к единственному выжившему, а разговаривать с этой неприятной публикой Карату не хотелось.
Хватит уже, наболтался от души.
Поэтому он поступил просто. Подплыл к бетонной стене и, перебирая руками, начал двигаться дальше, к какой-то нише уходившей в глубины сооружения. Рассчитывал, что там окажется проход.
Расчет не оправдался, это оказалась всего лишь ниша, причем неглубокая. Тоже неплохо, места хватит, чтобы укрыться. Теперь даже если сверху кто-то свесится, Карата не увидит.