2
Ракета-носитель произвела на него сильное впечатление. Поражали размеры, техническая красота, цветовая гамма, да и вообще восхищала мощь и величие всего сооружения. Глаз оторвать было просто невозможно. Неподалёку суетились репортёры, щёлкали своими фотоаппаратами, брали у кого-то из экипажа последнее предполётное интервью, а он стоял в отдалении, спрятавшись за массивное основание фермы
обслуживания и разглядывал, задрав вверх голову, колоссальную конструкцию ракеты, которая совсем скоро должна была преодолеть земное притяжение.
«Тренажёры и симуляторы – это одно, а вот так, вживую, увидеть настоящую ракету, начинённую приборами, заправленную топливом, облепленную шлангами, кабелями, с
пристыкованной шахтой лифта и прочими переходными мостиками, парящую и готовую в любую минуту сорваться со стартовой площадки в космос – это совсем другое дело. Никакая имитация не заменит реальность. Сколько сразу новых впечатлений, мыслей, даже, я бы сказал, переживаний возникает внутри тебя, когда ты сталкиваешься лицом к лицу с действительностью, о которой ты был столько наслышан, и которую теперь можно потрогать руками», – подумал он.
Громкоговорители играли какую-то бравурную музыку, однако атмосфера, царящая на космодроме, была не слишком-то весёлая. В воздухе висела напряжённость. Первая экспедиция не вернулась, поэтому, вернётся ли вторая, прогнозировать было сложно. Самое скверное заключалось в том, что причина, почему не вернулась предыдущая команда, так и осталась неизвестной. Экипаж не вышел на связь в установленное время. И всё. Хотя посадка прошла без проблем, хотя все системы корабля функционировали нормально, хотя продовольствия, кислорода и горючего у парней было предостаточно, чтобы успешно выполнить программу и благополучно вернуться на Землю. Что-то там случилось такое, что вывело из строя радиостанцию и убило шестерых здоровых, тренированных космонавтов, которых дома ждали семьи, Агентство по освоению ближних миров, отправившее их на Марс, да и подавляющее большинство населения планеты. Прошло уже четыре года, а загадка так и осталась загадкой, и новая экспедиция должна была её разгадать.
Пёстрые национальные флаги и яркое летнее солнце психологически подбадривали улетающих, однако Алекса они почему-то не радовали. Он ощущал какую-то тайную опасность в предстоящей миссии, какую-то скрытую угрозу, и даже не мог себе толком объяснить, откуда взялось это предчувствие, из какого уголка его электронного сознания оно исходило. «Пребывая в телах «сквизов», я никогда ничего не боялся, а тут на тебе – впервые испытываю страх, ну пусть не страх, но что-то вроде того. Может быть, это результат самосовершенствования, некой эволюции цифровых организмов?» – подумал он.
Алекс вспомнил слова одного известного многоопытного космонавта. Когда того спросили, было ли ему страшно лететь в космос в первый раз, ветеран звездоплавания ответил: «Первый раз лететь не страшно, потому что ты наивен и не понимаешь, что на самом деле происходит. В первый раз ты испытываешь щенячий восторг от всего, с чем сталкиваешься во время полёта. Настоящий страх, как это ни парадоксально, появляется после третьего-четвёртого раза. Когда тебе становится известна вся информация – что если не докрутить на пол-оборота вот эту гайку, например, или вовремя не нажать вон на ту кнопку, то ты вместе со своими товарищами сгоришь в плотных слоях атмосферы. Когда ты точно знаешь, что в любой момент обшивку космического корабля может пробить метеорит, и всему экипажу будет крышка, то щенячий восторг и романтика исчезают напрочь».
Алекс разглядывал ракету-носитель, восхищаясь ей и одновременно понимая, что эта консервная банка, почти доверху залитая керосином, способна взорваться ещё на старте в случае, если какой-нибудь нерадивый техник что-то там не туда подсоединил. Алекс никогда не летал на жидкостных ракетах. «Я становлюсь чересчур подозрительным. Хватит думать о плохом. Разве такой красивый космический корабль может плохо
летать?» Единственно, что не нравилось Алексу во внешнем виде ракеты, так это чёрный треугольник, намалёванный на её третьей ступени…
Искомый объект мы обнаружили именно в том районе, где он сел четыре года тому назад. Опираясь на три мощные гидравлические ноги, спускаемый аппарат вертикально стоял на сравнительно ровной площадке. Наружных повреждений не было замечено даже при сильном увеличении картинки телеэкранов. А красная краска казалась абсолютно не тронутой временем. Связываться с ними по радио не имело никакого смысла, тем не
менее, вопреки всякой логики мы попытались с ними поговорить как на рабочей частоте, так и на аварийной, и, естественно, безрезультатно. Оставалось только идти туда, внутрь корабля, чтобы на месте разобраться с проблемой. Благо их подъёмник, несколько присыпанный песком, был опущен вниз. Это обстоятельство существенно упрощало задачу. Создавалось впечатление, что экипажа в корабле нет. Что парни до сих пор где-то бродят по Марсу, а возвращаемая копсула ждёт, когда они нагуляются. Так думал я. А вот у Аабдааба, у командира нашей экспедиции, мнение было другое. Он полагал, что все они
находятся на борту, правда, от них ничего кроме обглоданных скелетов не сохранилось, виной чему служили марсианские чудовища. Фантазия у нашего командира была богатая. Я относился к этой версии скептически, однако логического объяснения случившегося у меня тоже не было. Потому что практически отсутствовала информация. Какие-то начальне выводы можно было сделать только после внутреннего осмотра корабля. До него от места нашей посадки было около километра. Но выходить наружу командир не спешил. Он должен был действовать по инструкции, а по инструкции полагалось послать
сперва робота-разведчика. Что мы и сделали, прдварительно вскрыв упаковку и проверив дееспособность функций находящегося внутри агрегата. Робот напоминал ящерицу, лапы
которой заменили на колёса. Голова представляла собой видеокамеру, способную вращать объективом на сто восемьдесят градусов в четырёх направлениях. Робот управлялся
дистанционно…
Кибернетический разведчик выполнил свою работу на отлично. Единственно, где он ненадолго застрял, так это в шлюзовой камере, но в остальных помещениях ракеты – передвигался быстро и полезно. Мы увидели всё, что нас интересовало. Как я и подозревал, людей на борту не оказалось. Было пусто, хоть шаром покати. Самое же удивительное заключалась в том, что и в каютах, и в столовой, и на мостике, и даже в кладовых и в трюме царил идеальный порядок. Никаких следов борьбы или хаоса, или
чего-то ненормального камера робота не зафиксировала. С чем там действительно были проблемы, так это с кислородом – уровень его содержания в воздушной смеси находился намного ниже допустимого, однако наличие посторонних отравляющих веществ датчики не показали. Чтобы разобраться с ситуацией на месте, командир приказал готовиться к выходу. Информация о первичном осмотре была отослана на Землю, и мы стали натягивать на себя скафандры. Согласно той же инструкции Аабдааб должен был остаться на борту нашего корабля. На всякий случай. Но он решил пойти вместе с другими четырьмя участниками экспедиции, а обязанности страховщика-наблюдателя возложил на меня. Я не слишком-то удивился, объяснив себе его решение тем фактом, что между
мной и экипажем существовала некая психологическая несовместимость, поскольку я был зачислен в состав команды в самый последний момент по протекции одного
высокопоставленного чиновника Агентства, и, видимо, это обстоятельство не понравилось остальным. Кроме того, я думаю, они подозревали, что я отличаюсь от них. Короче, меня явно недолюбливали. Но я не стал возражать командиру. Конфликт с ним пока не входил в мои планы. Я обосновался в рубке и оттуда поддерживал с парнями постоянную радиосвязь. Через полчаса они добрались до подъёмника, а ещё через пятнадцать минут разбрелись по кораблю. Я слышал их болтовню, в основном
подтверждающую сведения, полученные от робота-разведчика. Никаких вещественных доказательств, раскрывающих тайну исчезновения космонавтов, они не находили. Я посоветовал найти судовой журнал. Однако моим советом никто не воспользовался, потому что в динамиках раздался вдруг взрыв, и радиосигнал пропал. Я бросился к экранам внешнего обзора. Совершенно неожиданная картина предстала моему взору.
Корабль-близнец исчез. На его месте зияла огромная воронка, вокруг которой в беспорядке валялись останки ракеты…
Я, конечно, сходил туда, но что там можно было обнаружить? Взрыв был такой мощности, что кое-какие куски долетели даже до моего корабля. Я не стал докладывать на Землю о трагедии, а прямиком отправился в грузовой отсек. В нём находилось то, чем не располагала предыдущая экспедиция…
Оранжево-красный песок был повсюду. Однообразные барханы вплоть до линии горизонта. Куда я летел, что искал? Где-то здесь была спрятана тайна, но где конкретно, и как она приблизительно выглядит, я не знал. Что я рассчитывал найти? Тела шестерых космонавтов в этой бескрайней пустыне? За четыре года их, скорее всего, замело песком. Песчаные бури здесь были не редкость. Я надеялся на удачу, на хоть какую-то зацепку в этом головоломном деле. Однако горизонт был чист и скучен, и не было ничего, что могло мне помочь…
На двери его городской квартиры был установлен наисовременнейший цифровой замок, который открывался при помощи специальной пластиковой карточки, но мне она не понадобилась. Я вошёл в довольно тесную прихожую, забитую целой грудой неряшливо сваленных вещей. Тут было несколько пар кроссовок, множество дорогих сверхмодных туфель, целый ворох разноцветных рубашек, кожаные куртки, плащи. Всё это хозяйство было небрежно всунуто на полки, развешано на перекошенных вешалках, набросано горой. Видимо, Аммагамма не отличался аккуратностью. Маленькая гостиная тоже не блистала порядком. На столе в пепельнице было полно окурков, рядом стояла почти пустая бутылка вина, заткнутая пробкой, на тарелке лежали засохшие объедки. Похоже, Редж холостяковал, гостей не приглашал, здесь бывал редко, и тутошний не