«Что это означает, если вы принимаете решения в реальном мире? Что нужно сказать пожарному? — задается вопросом ученый. — Может быть, надо ему сказать: не фокусируйтесь на подробностях, которые вы воспринимаете. Может быть, имеет смысл как бы сделать шаг назад, перестать так пристально концентрироваться на перцептуальных деталях и более глобально подумать обо всех этих обстоятельствах в целом, чтобы интуитивная информация понемногу просочилась в ваше сознание»^
* * *
Во многих находках исследователей, работающих под общим руководством Кона, есть определенная «интуитивная логика». Мне кажется вполне правдоподобным, что отработка визуальных навыков, основанная на повторении, помогает оттачивать умение распознавать угрозу. Более того, гипотеза Ребера о том, что людей можно натренировать так, чтобы они распознавали определенные «мозговые состояния», ассоциируемые с более эффективными действиями, вполне соответствует результатам некоторых более ранних работ, которые стали порождением программы «расширенного познания»
Эми Круз тоже интересовалась, нельзя ли определить, является ли человек специалистом по выполнению какой-то задачи, просто обследуя его мозг, и нельзя ли с помощью сканирования мозга отслеживать эти изменения по мере того, как человек из новичка постепенно становится профессионалом высшего класса.
Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, Круз выделила финансирование Крис Берка, гендиректору компании Advanced Brain Monitoring (АВМ), на проведение серии удивительных экспериментов в рамках проекта под названием «Программа ускоренного обучения» [«Accelerated Learning Program»]. Компания АВМ, штаб-квартира которой находится в калифорнийском Карлсбаде, привлекла к этим опытам инструкторов по снайперской стрельбе с расположенной неподалеку военной базы Пендлтон. Эти инструкторы служили в морской пехоте и считались асами своего дела. Когда очередной доброволец прибывал на тестирование, Берка и ее команда присоединяли к его черепу плотную 24-канальную сетку электродов, подключали датчики для отслеживания темпа дыхания и работы сердца, а затем вручали испытуемому специально модифицированную винтовку «М-4», способную точно измерять такие параметры, как дрожание мушки и давление при нажатии на спуск. Потом Берка и ее коллеги просили этих опытнейших стрелков проделать все те действия, которые у них обычно предшествуют посыланию пули в цель. Экспериментаторам хотелось получить какие-нибудь интересные паттерны данных. И в самом деле, итоговые результаты опытов оказались поразительными.
«Мы обнаружили, что за две-пять секунд до выстрела, который приводил к идеальному попаданию, психофизиологическая картина у всех испытуемых была совершенно одна и та же», — отмечает Берка.
Частота сердечных сокращений уменьшалась. Затем следовал долгий, медленный вдох. А потом — выдох, который совпадал с выстрелом (снайперов учат выдыхать именно в момент нажатия на спусковой крючок). Но еще интереснее было присутствие двух ясно различимых электроэнцефалографических автографов. Один сводился к повышению так называемой «медианной тета-активности» — череды ритмично повторяющихся волн в тета-диапазоне (4–7 Гц: один герц здесь соответствует одному циклу «мозговых волн» в секунду). При этом отмечался и всплеск «альфа-активности» — в левом височно-теменном отделе мозга: речь идет об особой картине нейронных колебаний в диапазоне частот 7,5-12,5 Гц, которая, как полагают специалисты, ассоциируется с разного рода синхронными действиями.
Как сочли исследователи, медианная тета-активность — нейронный автограф, отражающий процесс, в ходе которого снайпер мысленно пробегает по пунктам списка «Необходимо сделать!» или мысленно представляет себе идеальный выстрел. Как подчеркивает Берка, повышение альфа-активности, подобное тому, что отмечалось у обследованных снайперов, описано и организаторами лабораторных экспериментов, проводившихся в иных условиях: это хорошо известный признак сосредоточенности внимания.
«Получается, что вы как бы заглушаете всю поступающую сенсорную информацию и фокусируетесь только на мишени и на том, чтобы идеально в нее попасть», — говорит Берка.
«Мы выявили три автографа, — подытоживает она. — Замедление пульса, медианная тета-активность и альфа-активность в левой височно-теменной области. Поразительно не только то, что мы наблюдали у тринадцати инструкторов практически одну и ту же картину, но и то, что, когда мы просто сажали их в комнате, надевали на них всё это оборудование и просили представить себе, что они стреляют в цель, картина получалась абсолютно та же самая».
В ответ на вопросы экспериментаторов инструкторы сообщали, что на субъективном уровне они и в самом деле ощущали некое чувство, которое можно ассоциировать с данной нейронной картиной.,
Берка вспоминает, как снайперы говорили ей что-нибудь такое: «Да, я знаю, когда я в этом состоянии. Я знаю, когда достигаю точки, где я явно добьюсь идеального попадания. Я использую это знание даже в боевых ситуациях».
Многие снайперы уверяли ее, что в это состояние можно войти по желанию — и что со временем они самостоятельно научились достигать его: это стало как бы побочным продуктом их опыта. Некоторые говорили, что при переходе в это состояние они «как бы щелкают маленьким выключателем». Берка вспоминает, как несколько испытуемых говорили ей примерно одно и то же: «Не очень-то важно, что происходит вокруг меня в это время. Я способен полностью сосредоточиться на выстреле».
Выявив эти нейронные автографы, Берка и ее команда привлекли к эксперименту 150 гражданских лиц и 150 морпехов с разным уровнем владения стрелковыми навыками (причем никто из участников этой новой серии опытов не обладал высшим уровнем навыков в этой области). Затем экспериментаторы разработали специальную видеоинструкцию по меткой стрельбе, чтобы тренировки у тех, кому их позволят, проходили одинаково. Потом добровольцев разбили на две группы. Контрольной группе разрешалось самостоятельно упражняться в стрельбе и смотреть обучающее видео. А экспериментальную группу оснастили электроэнцефалографами и мониторами сердечного ритма, позволявшими им в режиме реального времени отслеживать (визуально, с помощью звуковых сигналов и т. п.), как их пульс и мозговые волны то попадают в идеальные состояния, выявленные у лучших снайперов, то выходят из этих состояний. (Большинство участников предпочли тактильную передачу этой информации: к нагрудному карману рубашки им прикрепляли своего рода зуммер, вибрировавший в такт их сердцебиению, пока они не достигали оптимального для прицельной стрельбы «мозгового состояния»: в этот момент вибрации прекращались.)
«Вначале мы просто тренировали людей без винтовок, чтобы они прилагали все усилия, продвигаясь к этому снайперскому состоянию, — рассказывает Берка. — А потом вы не снимаете эти приборы, а просто берете в руки оружие и стреляете».
Как выяснилось, наличие такой системы обратной связи, помогающей приходить в «снайперское состояние», ускоряло обучение меткой стрельбе в 2,3 раза. Иными словами, те, кто отслеживал состояние своего мозга и ритм сердцебиения, примерно вдвое быстрее становились меткими стрелками, чем те, кто был лишен такой обратной связи, — независимо от того, каковы были врожденные способности испытуемых по этой части. По словам исследовательницы, наличие этого отклика позволяет испытуемому распознавать «снайперское» состояние своего мозга и учиться контролировать его.
Человечеству уже давно знакома идея о том, что у нас имеются определенные «мозговые состояния» и что мы можем научиться распознавать их (независимо от того, с чем ассоциируются такие состояния — с попаданием в «яблочко» или с умением быстро заметить опасность где-то на местности). Спортсмены часто говорят о том, что очутились «в особой зоне» — когда они непринужденно отправляют баскетбольный мяч в корзину или могут разглядеть каждый шов на бейсбольном мячике. Я сам испытывал это состояние бездумной легкости и полной погруженности во время пробежки или когда читал, писал, играл на музыкальном инструменте. Я четко ощущаю: есть некое мозговое состояние, которое ассоциируется со сфокусированностью и «особой зоной» и которое я умею распознавать, войдя в него. Весь мир словно бы умолкает. Я сосредоточен. Всё, что я делаю в таком состоянии, часто удается мне почти без труда. Во всяком случае, такое возникает ощущение.
Поэтому мне представляется, что использование технологий сканирования мозга для тренировки навыков такого рода и в самом деле будет играть для нас более значительную роль в ближайшие годы. Отсюда следует интересный вопрос: если мы сумеем применять методы сканирования мозга для выявления состояний, которые как-то связаны с имплицитным обучением, инстинктом, опытностью, мастерством, что еще мы могли бы детектировать с их помощью? И какие возможности это дало бы медицине?
Глава 6Инженер-телепат
Расшифровка мозговых сигналов и воображаемая речь
Дэвиду Джейну пришлось посетить трех неврологов, прежде чем он нашел специалиста, которые смог бы объяснить причину его таинственных симптомов. К примеру, почему этот 26-летний мужчина атлетического телосложения (рост 191 см, вес 91 кг, грех жаловаться), несмотря на то что, казалось бы, находится в расцвете лет, постоянно роняет бутылочки с кетчупом, словно это 250-килограммовые гири. Почему у него вечно подергивается левый трицепс. Почему он вдруг обнаружил, что уже не в состоянии выполнять даже простейшие манипуляции указательным и большим пальцами, необходимые для того, чтобы закрепить наживку из оленьего волоса на конце рыболовной лески.
Именно это последнее унижение Джейн счел самым досадным. В ту пору он был настоящим олицетворением жизненной силы, молодым атлетом с огромными голубыми глазами, «чертовски симпатичным» (вспоминает его сестра Сью Энн Сесере). В последний школьный год Дэвид был президентом класса, а поступив в Университет Джорджии, стал «Очень популярным парнем в кампусе». «Он весело проводил вре