олагаться на них в условиях реального мира, реальной жизни.
«Сейчас еще не существует нейрокомпьютерного интерфейса, который вы захотели бы использовать для управления инвалидным креслом на краю обрыва или для того, чтобы вести машину в плотном потоке, — отметил Уолпоу. — А пока такого не произошло, использование подобных приборов будет очень ограниченным».
Но есть все основания полагать, что рано или поздно такое произойдет. Вероятно, это всего лишь вопрос времени. Хью Герр явно считает именно так.
Сейчас Герр совместно с Робертом Лэнджером, пионером регенеративной медицины, и нейрофизиологом Эдом Бойденом запускает новый проект — «Центр экстремальной бионики». Проект, по словам его создателей, должен затронуть ни много ни мало половину жителей Земли, страдающих «какой-либо формой физической или неврологической инвалидности».
«Сегодня мы признаём и даже "принимаем" серьезные физические и психические увечья как нечто неизбежное для людей, — говорится в их проспекте. — Но должны ли эти отклонения приниматься как должное? Что, если благодаря изобретению и внедрению новых технологий мы сумеем контролировать биологические процессы, идущие внутри организма, чтобы восстанавливать поврежденное при этих недугах или даже вообще избавлять от них человечество? Что, если люди вообще забудут о том, что такое инвалидность?»
Планы Гервина Шалька еще амбициознее. Для него проект по расшифровке внутренней речи (а также многих других мозговых сигналов) — не самоцель, а лишь веха на пути к более грандиозному конечному пункту. Шальк убежден: в недалеком будущем мы сможем безболезненно сплавить человеческий разум (точнее, даже разум всего человечества) с компьютерами, что откроет перед нами безбрежные новые возможности — скажем, мгновенно решать сложные уравнения, мгновенно выполнять громоздкие вычисления (простой пример — извлечение квадратного корня из числа вроде 369 007 892 622) или иметь мгновенный доступ к любому факту, содержащемуся во Всемирной сети, позволяющий вам добывать эти факты так же легко, как вы вспоминаете, что ели на обед час назад.
«По сути, вы станете частью машины, — заманивает Шальк. — Вам больше не нужно будет набирать тексты на клавиатуре. Для общения вам нужно будет только думать. У вас будет мгновенный и совершенно беспрепятственный доступ ко всей информации, которую можно отыскать при помощи Google».
Собственно, вы обретете доступ ко всему миру, к коллективному разуму всех, кто окажется подключен в данный момент к этой новой Всемирной сети. При этом к вашим услугам будут вычислительные мощности всех компьютеров, объединенных в эту глобальную систему.
«Сейчас примерно так связан между собой миллиард человек. Но пока нет таких соцсетей, где даже без слов мир и так будет знать, кто вы, чего хотите, что планируете, верно? — говорит Шальк. — И внезапно вы создаете такое вот суперобщество. Это совершенно изменит не только человеческие возможности, но и сами наши представления о том, что это значит — быть человеком, что это значит — быть обществом. Это совершенно изменит почти все черты человечества».
«Пока, — добавляет он, — речь идет лишь о самых первых, совершенно архаичных шагах в этом направлении».
Да, от этого видения захватывает дух. Оно столь фантастично, что, если поставить его рядом с кое-какими другими технологиями, обсуждаемыми в этой книге, легко впасть в некоторое беспокойство. Нетрудно вообразить себе эдакую антиутопию. Голливуд явно предоставляет параноикам, технофобам и просто осторожным людям массу поводов для беспокойства. Что, если какой-нибудь хакер вторгнется в этот коллективный разум и захватит над ним власть? Что, если бионика Хью Герра в. конце концов приведет к созданию злобных робокопов или терминаторов, рвущихся истребить всех нас своими холодными металлическими руками? Движемся ли мы к евгеническому обществу, где генетически модифицированная суперраса сверхлюдей наслаждается жизнью в мраморных дворцах, а несовершенные массы моют им полы и унитазы? Может ли «мыслительный шлем» Элмера Шмайссера использоваться тоталитарными властями, чтобы отслеживать наши помыслы и безмолвные протесты? Не станут ли изыскания Эмада Эскандара в области глубокой стимуляции мозга применяться для осуществления контроля над мыслями?
Это вполне оправданные вопросы, и вполне допустимы дискуссии о том, какие меры нам следует принять, чтобы обезопасить себя от подобного развития событий. Но мне кажется, что я упущу главное, если в этом финальном рассуждении увлекусь апокалиптическими сценариями, столь популярными у голливудских режиссеров (и неважно, считаете ли вы такие сценарии просто стремлением пощекотать нервы зрителю, или чем-то правдоподобным и страшно интересным), или даже оптимистическими прогнозами таких ученых, как Шальк.
Опасения, что правительство станет читать наши мысли, меня не сильно тревожили, когда я знакомился с историей Дэвида Джейна, который, будучи парализован и лишившись способности говорить, использует современные технологии, чтобы смешить своих двух детей за обеденным столом и рассказывать им, как он их любит. Или с историей ослепшей Пэт Флетчер, которая стоит посреди пустыни и плачет, потому что снова может «видеть» горы — с помощью собственных ушей. Для меня страхи насчет того, что в отдаленном будущем может появиться исчезающе малая возможность создания терминатора, меркнут на фоне зрелища Хью Герра, бодро наматывающего круги вокруг пруда Уолден на своих протезах, специально приспособленных для бега.
Снова и снова я обнаруживал, что обращаю главное внимание на то, что казалось мне наиболее влиятельными идеями и наиболее перспективными сферами применения, связанными с этими технологиями. Эти истории остались со мной. Все они — о том, благодаря чему меня и заинтересовала биоинженерия: об этой способности заново дать людям, которые их утратили, те вещи, которые позволяют нам проявлять свою человеческую сущность и общаться с миром и окружающими. Эти возможности позволяют человеческим существам принять жизнь с распростертыми объятиями. Они позволяют двигаться — протягивать руки в мир и изменять его, исследовать его, танцевать с любимыми, взбираться на отвесную скалу. Они позволяют чувствовать — дотягиваться до детей и родителей, касаться их, говорить им, что мы их любим, любоваться закатом. Они позволяют думать — творить, переживать эмоции, вспоминать хорошие времена, скорбеть.
Я не очень-то верю, что технология когда-нибудь изменит нас фундаментальным образом. В итоге я пришел к выводу, который совпадает с уроком, полученным Хью Герром в самом начале своего нелегкого пути. Поначалу он испытал чувство освобождения, осознав, что может делать себе ноги любых форм и размеров: его устройствам совершенно не обязательно было походить на человеческие конечности. Но позже он с неизбежностью вернулся к тонким и изощренным природным решениям, отточенным эволюцией, которая шла на протяжении миллиардов лет. Он осознал, что наиболее эффективные и изящные решения проблем, которые перед ним встали, уже существуют. Он понял: нужно заняться восстановлением человеческого тела, чтобы понять, как оно работает. Лишь затем он сможет выстроить это тело заново.
Может быть, когда-нибудь у нас появится реальная возможность сделать выбор и мгновенно стать сильнее, принять таблетку, искусственным образом улучшающую память, обрести способность телепатически общаться или видеть в темноте. Может быть, мы вольемся в коллективный разум. Но потребуется куда больше трансформаций, чтобы изменить саму нашу человеческую суть, то, что делает нас счастливыми. Проводя свои изыскания, я не заметил никаких признаков того, что сейчас все мы приблизились к преображению этой глубинной духовной основы человека.
Если в этой книге и содержится некое послание, то оно проникнуто оптимизмом. Все эти новые технологии не следует воспринимать с ужасом или относиться к ним просто как к инструментам для трансформации человека и расширения его природных возможностей. В обозримом будущем любые усилия по такому расширению отнюдь не станут чем-то главным для нас. Важнее всего совершенствование наших человеческих качеств — нашей способности совершать то, что в конечном счете и делает нашу жизнь осмысленной и стоящей того, чтобы ее прожить.
Благодарности
Мне было бы нечего поместить в эту книгу, если бы не множество людей, которые очень щедро и терпеливо уделяли мне время, разъясняя тонкости своих исследований, отвечая на мои бесконечные вопросы, делясь со мной историей своей жизни. Я чрезвычайно признателен всем, кто упомянут в тексте. Этот проект никогда бы не осуществился без моего агента, Эрика Лапфера из WME, который первым предложил мне эту идею. Он руководил мною в процессе написания заявки и постоянно обеспечивал меня обратной связью и поощрительными замечаниями, пока книга росла.
Но главное — благодаря усилиям Эрика я получил возможность поработать даже не с одним, а с двумя едва ли не самыми умными и талантливыми редакторами, с какими только может надеяться поработать автор: Денизой Освальд и Хилари Редмонд из Ессо. Без их помощи эта книга была бы гораздо хуже. Хилари сразу распознала таящийся в ней потенциал и на раннем этапе работы снабжала меня ценными замечаниями и предложениями. Когда она ушла из Ессо, Дениза стала ее умелой преемницей в роли моего редактора и помогла довести рукопись до следующей стадии.
Я также хотел бы сказать спасибо Эмме Джанаски (за ее помощь и терпение) и Тому Питоняку (который проделал великолепную корректорскую работу), а также Эшли Гарланд, Мириам Паркер и остальным сотрудникам Ессо, принимавшим участие в подготовке книги. Мне повезло: я сумел воспользоваться услугами Сары Харрисон Смит, которая провела фактчекинг некоторых частей рукописи.
В последние годы я имел честь многому научиться у целого ряда замечательных журнальных редакторов. Фред Гутерль — мой гуру по части написания научно-популярных текстов, благосклонный редактор и просто хороший человек: мне очень повезло, что я с ним познакомился. Именно он в свое время заказал мне первые в моей жизни тексты о науке (для Newsweek), а позже дал зеленый свет моей первой статье о проекте Хью Герра (с этой статьи всё и началось). Вот некоторые другие журналисты, поручавшие мне статьи, из которых я черпал вдохновение и материал: Пэм Вайнтрауб, Николь Д