Над бухтой кружил дельтаплан. На самом же пляже стояло несколько сотен кроватей, вереницей в пять рядов растянувшихся вдоль побережья. Кровати были металлические, аккуратно застланные одеялами. Между кроватями ходила медсестра с пухлой стопкой постельного белья.
Съезжая с кручи в бухту, я заметил и темноволосого парня, сидящего на одной из кроватей и читающего какую-то большую книгу. Когда мы к нему приблизились, он закрыл книгу, отложив её в сторону. На обложке я прочёл: «Inside Out» («Шиворот-навыворот»).
– Как книга? – спросил я у него.
– Такую чушь пишет! – махнул рукой парень.
На нём была чёрная футболка с жёлтыми буквами LSyD.
– Не подскажете, где оно? – снова спросил я.
Парень поглядел на меня, нахмурился и сказал:
– Это тебе в «Баттерси» надо. Там чего только нет.
Зал взорвался овациями. Зрители хлопали, стоя. В знак уважения к человеку, который только что завершил своё потрясающее шоу. Расшитая блёстками рубашка, строгие тёмные брюки, театральные жесты признательности, обворожительная улыбка. Маг, волшебник и чародей, великий и непревзойдённый Дэвид Копперфильд. Собственной персоной.
Артём выключил запись, подумал: «Да, его фокусы впечатляют. Особенно поражают полёты. Задаёшься вопросом – как он это всё делает? Не зная секрета, складывается впечатление, что Копперфильд – современный старик Хоттабыч или Джинн из лампы Аладдина. На самом деле – хорошо подготовленные сложные технические трюки. Ничего более. Это понятно. А вот что такое моя телефонная будка? Полный туман».
Артём посмотрел на приклеенную скотчем к обоям фотографию, вырезанную из «British Style». Опершись о красную телефонную будку, ему улыбался Сева Новгородцев. Седые длинные волосы, на голове чёрный цилиндр, руки нагло всунуты в карманы потёртых синих джинсов, расстёгнутый чёрный пиджак, на лацкане – аляповатый белый крест, маленьким колечком соединённый с красной пятиугольной планкой. Общий посыл – «посмотрите на меня, какой я крутой, получил орден из рук коронованной особы, да я теперь небожитель, не меньше». Журнал вынес фото на обложку, внизу приписав: «Сева Новгородцев: Sax, Sex & Sixty Six».
«В этом наряде он больше похож на Безумного Шляпника из «Алисы в Стране Чудес», чем на диск-жокея, – усмехнулся Артём. – …Раньше я действительно боготворил Севу. Ловил каждое его слово, смеялся над его антисоветскими шутками. По пятницам в полночь настраивал старенький «VEF» на Русскую службу Би-Би-Си, чтобы услышать «Рок-посевы». Потом записывал передачи на магнитофон и распечатывал текст на пишущей машинке. Как только «железный занавес» рухнул, отправил Севе письмо. Он на самом деле реально помог мне в плане организации Клуба – сделал несколько передач по моим письмам. Но потом настал момент, когда я понял, что Сева, грубо говоря, никто, лишь ловкий мошенник. Он плохо знает историю «Pink Floyd». Совершенно не вник в смысл альбома «Amused To Death». Да и вообще, как оказалось, Новгородцев не очень-то любит рок-музыку. Он ведь джазист, саксофонист. А рок-музыка для него это просто работа, а не настоящая привязанность. Так уж сложилась жизнь, что ему пришлось делать программы о роке. За двадцать лет не взять ни одного интервью ни у одного знаменитого рок-музыканта! Я бы на его месте уже пил чай с Полом МакКартни, а с Ричи Блэкмором в футбол играл… Да, на вид точно такая же будка, как у меня. Только вот моя явно от Копперфильда.»
Артём перевёл взгляд с фотографии Севы на картину Сторма Торгерсона в рамочке по соседству. На картине были изображены два идола, «два истукана с острова Пасхи», как сказал Сашка Немец, смотрящие друг на друга, глаза в глаза. И он сразу же вспомнил свой наркотический трип.
– Жили-были два брата-близнеца, – рассказывал гном. – Одного звали Виш Ю, а другого – Вё Хиа…
– Китайцы? – поинтересовался я.
– Местные. Сан-тропезцы… Один работал музыкантом, второй – бизнесменом. И оба однажды сгорели…
– На работе?
– Нет. На улице. Просто поздоровались, друг другу руки пожали и натурально загорелись. Рыжим пламенем. Сперва Вё Хиа полыхнул, потом – Виш Ю.
– Прогорели, наверное.
– То, что от них осталось, тут вот и похоронили. А сверху пирамиды поставили. Типа памятников. Всем Сен-Тропезом деньги собирали.
Пирамиды были высокие, сложенные из белых пластиковых кирпичей, одна на другую похожие, как близнецы. На той, что слева, было написано: WISH YOU, а ниже можно было прочесть эпитафию – Remember A Day (Вспомни День). На той, что справа, стояло имя: WERE HERE, а эпитафия была такая – Let There Be More Light (Пусть Там Будет Больше Света).
Я шёл пешком, потому что велосипед увязал в песке, не ехал, и его пришлось бросить на границе пустыни. «Дипломат» с наклейками-этикетками «Obscured By Clouds», «Dark Side Of The Moon» и «Wish You Were Here» остался в багажнике. Гримбл-Громбл сидел у меня на плече.
– Вон она! – крикнул гном пискляво.
На горизонте подсвеченное красными лучами заходящего солнца, показалось мрачное строение электростанции. Благодаря четырём столбообразным трубам создавалась иллюзия севшего на мель корабля.
– «Баттерси» раньше была центром современности. А теперь там упадок и запустение. Теперь она тоже что-то вроде памятника. Прошлой жизни.
И действительно, когда я к ней подошёл, то увидел разбитые окна, осыпавшуюся штукатурку, отвалившуюся плитку, прогнившие доски, ржавую колючую проволоку. На одной из потемневших от времени стен кто-то гвоздём нацарапал: THE FINAL CUT. Кривыми буквами.
Как сказал парень с пляжа, здесь много чего было – целый склад старого барахла. Внутри электростанции в полном беспорядке валялись телевизоры, каски, часы, инвалидные кресла, подушки, колокола, шприцы, молотки, парики, пулемёты, рюмки, радиоприёмники, призмы, вуали, указки, манекены, кассовые аппараты, занавески, мегафоны, аквариумы, кресла, парашюты и прочая всякая дребедень.
– Нет тут ничего моего, – печально сказал я после долгого безрезультатного осмотра.
– Вон оно, – гном указал своей маленькой ручкой на тёмный угол помещения.
И тут я тоже его увидел.
– Это разве моё? – растерянно спросил я.
– Ну не моё же, – ответил Гримбл-Громбл. – Моё у меня.
– Там ведь два лица.
– Даже три – два лица в профиль, плюс ещё одно, из них состоящее. Три лица в одном.
– Но я же не такой…
– Да, ладно. Бери, не капризничай. Других всё равно нет.
До «часа икс» было ещё восемь минут, и он решил опять покурить. Из внутреннего кармана кожаной куртки вытащил початую пачку «Marlboro» и зажигалку «Zippo», а также пустой коробок из-под спичек, служивший пепельницей. «Винчестер» был полностью настроен на стрельбу, осталось только дождаться картежа. Уселся на ящик с учебниками, так, чтобы одним глазом посматривать через раскрытое окно на улицу. На улице людей было немного, но люди были. Ждали проезда высокопоставленной персоны. Какой-то человек, стоящий на газоне, почему-то раскрыл чёрный зонтик. Хотя дождя и близко не было.
«Ну, если ничего нельзя изменить, – подумал Хет-трик, – то почему нельзя поучаствовать? Интересно ведь. Гораздо круче чем компьютерная игра, – он вспомнил 11 сентября, вспомнил катастрофически приближающийся небоскрёб. – …Да, тогда я реально испугался. Когда не сумел увести самолёт в сторону. Просто жутко испугался! Такой адреналин! – он чиркнул зажигалкой, приятно затрещал кончик горящей сигареты. – …Итак, Харви на шестом, я на пятом. Он сделает три выстрела, но все три раза промахнётся. А кто-то, пока я ещё не знаю, кто, скорей всего, из-за изгороди вон на том холме дважды точно попадёт в президента. Ну, что ж. А я добавлю свои пять копеек в этот праздник прицельной стрельбы. В этот шутер.»
Таймер на ручном хронометре «Casio» сыграл короткую звонкую мелодию. Всё. 12:28. Двухминутная готовность. Хет-трик сделал последнюю затяжку, раздавил окурок, оставил его в спичечном коробке. Выглянул из окна – кортеж уже сворачивал с Хьюстон-стрит на Элм-стрит. Сквозь линзы оптического прицела увидел открытый лимузин с Кеннеди, его аккуратно постриженный затылок. Совместил перекрестие с мушкой.
Сверху трижды сухо грохнул карабин Ли Харви Освальда. Как и предсказывал Хет-трик, ни одна пуля не попала в цель. Он прекрасно видел, что Джон Кеннеди цел и невредим. Лимузин президента удалялся. Но больше ничего не происходило. «Почему тот, второй, не стреляет?» – стремительно пронеслась мысль. А лимузин с каждой секундой всё удалялся. Дальше тянуть было нельзя. Хет-трик дважды нажал на курок. Первая пуля должна была попасть в сердце, но угодила в правую половину спины. А вот вторая попала, куда надо. Брызнули мозги. Кусок черепа отлетел к Жаклин. Та в шоке попыталась приложить его назад, к голове мужа. Но муж был уже не жилец.
Хнт-трик отбросил «Винчестер», встал во весь рост. Больше никаких выстрелов не услышал. Ни со стороны холма, ни отсюда, из склада школьных учебников, ни откуда-то ещё. «Что же это получается? Выходит, это я убил Джона Кеннеди?… Ах ты, сволочь грёбаная! Снова меня обманула, железка безмозглая! Чёртова Машина!»
Кортеж продолжал удаляться. К тяжело раненному президенту бежали телохранители. А человек с зонтиком, стоявший на газоне, как в воду канул.
В чате шла оживлённая дискуссия на тему предстоящего приезда в Москву Роджера Вотерса. Вотерс в конце апреля собирался посетить столицу России со своим шоу «Стена». Особенно горячо обсуждали будущий концерт Юрим и некто под ником ummagumma, уже посмотревшие бутлегерское видео, снятое в Чикаго. Юрим, как всегда, нёс полную ахинею, а вот аммагаммовец довольно толково анализировал плюсы и минусы концертной деятельности Роджера. Оба друг друга не слышали, не понимали, каждый отстаивал личную точку зрения, не считаясь с мнением оппонента.
Артём ради любопытства тоже посмотрел пиратскую запись представления, однако в спор вступать не захотел. А вместо этого сунул свой нос в Википедию и прочёл там статью об Анджелине Джоли. «Ну и чем ты думаешь заинтересовать эту Лару Крофт? – спросил он самого себя после того, как внимательно ознакомился с информацией. – Деньгами? Да она же входит в тройку самых высокооплачиваемых актрис в мире. Завалю её подарками. И всё? Ладно, а Брэда Питта куда денешь? Его имя даже вытатуировано у неё на теле. Ведь ты же не хочешь, чтобы она, как Жанна, память потеряла? Нет, не хочу. А что делать с шестью чужими детьми? Тебе же нужны только свои собственные.»