– Стой, волшебник! – прорычали они тягучими, грубыми голосами. Звук, казалось, шел сразу со всех сторон и сам по себе бил по голове не хуже боевого молота. Как вкопанный Дальвиг застыл на месте и тупо повторил про себя: «Волшебник? Они назвали меня волшебником?»
– Куда ты идешь? – спросили стражи. Каждое слово будто бы вколачивало Эт Кобоса на пядь в землю. Он, скривившись, подавил желание схватиться ладонями за уши, только переступил с ноги на ногу.
– Мне нужно к князю, – промямлил Дальвиг и заранее сжался, ожидая молотоподобного ответа.
– Зачем?
– Я хочу вступить в его армию…
– Проходи, но помни: всякое волшебство под запретом: внутри Защитной Сферы. Секира напомнит тебе об этом.
Откуда-то со стороны, то ли с неба, со свистом примчался небольшой топор с гладкой короткой ручкой из полированного красного дерева. Золотое его лезвие по форме напоминало ивовый листок, и Дальвиг в ужасе присел, когда оно метнулось к его макушке. Однако летающий топор, зависнув у него над головой, стал мерно покачиваться и не пытался расколоть череп напополам. Очевидно, это только мера предосторожности на тот случай, если посетителю вздумается нарушить запрет на чары в шатре князя. Осторожно выпрямившись и еще раз взглянув на парящий топор, Дальвиг криво ухмыльнулся и виновато поглядел на стражей. Как они отнеслись к его пугливости? К великому его облегчению, оба демона уже потеряли интерес к посетителю князя и снова застыли, смотря вперед себя. Одернув полы, Дальвиг двинулся дальше.
Шатер возвышался к серому небу на высоту нескольких человеческих ростов, сначала отвесно, потом резко сужаясь к центральному шпилю. Материал, из которого были сделаны стены, по виду напоминал атлас, переливающийся разными красками даже в здешнем тусклом свете солнца. В один миг он был красным, но стоило моргнуть – и он оказывался уже розовым, а потом желтым, зеленым и голубым. Дальвиг протянул руку, чтобы потрогать необычный материал, но передумал и быстро отдернул пальцы. Мало ли…
Внутри от самого порога были расстелены ковры ровной голубой расцветки с нежным и длинным ворсом, который, казалось, только что тщательно расчесали. Дальвиг уставился на свои пыльные стоптанные сапоги и в нерешительности застыл. Как ступать на подобную красоту такими ножищами? Вдруг хозяину это не понравится? Однако стой не стой, никто не вышел его встретить. Зал, в который сразу попадал вошедший, был пуст. На рядах распорок колыхались плотные и в то же время легкие с виду занавеси, отделявшие это помещение от других. Вдоль «стен», волнующихся, будто лесное озеро на тихом ветерке, лежали кучки больших подушек с вышитыми на них картинками. Прямо напротив двери, в противоположном конце зала высилась забавная помесь трона и мягкого кресла с широкими удобными подлокотниками и подставкой для ног.
Мучения и сомнения Дальвига были разрешены выскользнувшим из-за распорок стройным юношей – круглолицым, с длинными волосами и набедренной повязкой в качестве единственной одежды.
– Что вам угодно, господин? – негромко спросил юноша, поклонившись и потупив взгляд. Дальвиг с трудом оторвал взгляд от своих жутких сапог, попиравших ковер, стянул с головы берет и неуверенно проговорил:
– Я… я пришел к князю Рголу. Может быть, он согласится принять меня в свою армию? Так мне посоветовал Врелгин. Это… э… возможно?
– О том может знать только сам Ргол! – Голос юноши стал еще тише. Упоминая имя князя, он благоговейно провел у лица ладонью, изящно изгибая при этом пальцы – словно хотел показать Дальвигу, как плавает рыба. – Следуйте за мной, господин.
За распорками, в темном углу, скрывалась винтовая лесенка со ступенями из ткани, натянутой на металлические остовы. На втором этаже находилось помещение, похожее на комнату женщины. Полупрозрачные ткани, свисавшие с конического потолка, разделяли его на темные отсеки, в которых шевелились таинственные и беззвучные тени. Лишь одно отделение освещалось десятками сильных магических свечей: большую его часть занимала крытая ярко-алым шелком кровать. Поверхность ее покрывали неравномерные бугры, словно под тканью прятался древний, пролежанный во многих местах матрас. У дальнего края кровати на пышных подушках развалился крупный мужчина с клиновидной черной бородкой, лоснящимися от обильной помады губами и завитыми роскошными волосами. Лицо у него было гладкое и женственное, отчего борода казалась приклеенной, совершенно неуместной. Просторные белые одежды покрывали тело от горла до ступней и не позволяли понять, был ли он рыхлым или мускулистым. Полуприкрыв глаза, опершись локтем на один из бугров кровати, мужчина небрежно и томно просматривал пожелтевшие свитки. Пальцы, сжимавшие хрупкую бумагу, были унизаны огромными перстнями из золота и серебра со всевозможными каменьями, которые соперничали друг с другом в величине и красоте. На одной руке князя покоилось сокровище, равное имению среднего землевладельца в Энгоарде.
Некоторое время Дальвиг и его провожатый стояли в темном углу, дожидаясь внимания хозяина шатра. С удивлением Эт Кобос разглядел серьгу в ухе князя: это было не что иное, как очередной перстень, изящный и тонкий, с россыпью крошечных темных камешков по ободу. Даже на груди Ргола висело целое ожерелье, составленное из самых разнообразных перстней и колец. Стало ясно, откуда он получил свое прозвище. Наконец Ргол отбросил прочь последний свиток и поднял лицо, на котором отразилась гримаса недовольства. Юноша обратился к князю на незнакомом Дальвигу языке – быстром, с мягко произносимыми согласными и певучими, протяжными гласными. Ргол ответил ему голосом, больше всего подошедшим бы умирающему от тяжелой болезни человеку. Юноша молча провел перед лицом ладонью и исчез за пологом.
– Итак, это ты желаешь вступить в ряды моей славной армии? – прошептал Ргол, осматривая Дальвига с ног до головы странным липким взглядом. В глазах князя прыгали пугающие огоньки, словно внутри него самого скрывался страшный демон, готовый выпрыгнуть из-под обманчивой личины. Дальвиг вдруг почувствовал леденящий страх, который угнездился в животе и начал сжимать внутренности в кулак. Даже воздух в покоях Перстенька был отталкивающим, в прямом смысле этого слова. Он давил на грудь, не давал вздохнуть и выдавливал прочь, подальше от Ргола и его мерзкого взгляда.
Однако Дальвиг смог пересилить себя: не для того он оказался так далеко от дома, чтобы бежать, как испуганный мальчишка, от какого-то вялого и явно ненормального человека. Стараясь как можно незаметнее вдохнуть с трудом лезущий в горло воздух, Эт Кобос коротко кивнул и твердо ответил:
– Да.
– Как тебя зовут, дитя? – Подобное обращение обидело бы Дальвига, не будь он так растерян и испуган. Он послушно начал, но вовремя спохватился:
– Дал… То есть Сорген.
– Прекрасное имя! Демоны сказали, что ты волшебник. Это правда? Иногда они ошибаются.
– Это так, мел теракет орман! – Дальвиг вставил эту фразу из Черной Книги, означавшую «мой черный брат», чтобы как можно скорее показать Рголу, кто он такой на самом деле. Кто знает? Может, это заставит его по-другому смотреть на посетителя. В прямом смысле слова.
– О! – Ргол встрепенулся, даже приподнялся на локте над заколыхавшимся ложем. Почудилось или нет – голос стал громче и живее. Пелена пугающего почти пропала, вот только взгляд князя остался прежним, если не сделался просто жадным. Он сверлил Дальвига насквозь, словно бы срывал одежду и оценивал, ощупывал, как коня на рынке. Ргол быстро сказал несколько слов, очевидно, тоже на Черном языке, но из всей фразы Дальвиг понял только одно слово – «теракет». Тут он окончательно смутился и опустил лицо, чувствуя, что краснеет.
– Извини, – пролепетал Эт Кобос. – Невольно я ввел тебя в заблуждение. Дело в том, что я вступил в Теракет Таце совсем недавно и еще многому не выучился, в том числе и языку. Знаю лишь несколько слов и фраз.
– И песчинки в часах Пещеры Подарков еще сыплются вниз, – прежним, глухим и слабым голосом сказал Ргол и откинулся на подушках. Губы его перекосила усмешка, отчего борода дернулась вбок. – Не так хорошо, как я подумал было вначале.
Дальвиг перевел дух. С одной стороны, ему было неловко от того, как начинался их разговор. С другой стороны, разочаровавшись, Ргол отвел свой жуткий взор, от которого так сильно хотелось провалиться под дрожащий под ногами пол.
– Меня привел сюда старый колдун по имени Врелгин, – продолжил Дальвиг уже увереннее, однако все еще стараясь смотреть под ноги. На развалившегося князя он бросал быстрые вороватые взгляды… Тот, казалось, потерял интерес к своему посетителю. Прикрыв глаза выкрашенными синей краской веками, он приложил ко лбу тонкие длинные пальцы правой руки. Перстни блестели в огне свечей, как собранные в горсть звезды. – Я уже было обрадовался тому, что Старцы поняли наконец важность моей миссии, а это оказался очередной молодой неуч. По крайней мере Подарки ты себе выбрал стоящие, мальчик?
– Книга, Огненный Жезл и вот этот меч! – с гордостью сказал Дальвиг. Осмелев, он выступил вперед, отбросил полу и слегка вынул из ножен Вальдевул. Ргол приоткрыл глаза и скосил их вбок, разглядывая тусклый блеск лезвия. – Жезл-Уголек? В битве от него мало толку. Трех врагов ты сожжешь, четвертым пострадавшим станешь сам. Много ли стоит колдун, который посреди битвы начинает врачевать собственную руку, превратившуюся в жаркое? Дальвиг виновато пошевелил пальцами правой руки, обожженной Жезлом как раз после трех уничтоженных солдат Симы. С тех пор он наложил на рану заживляющее заклинание и помазал жиром, но рубцы еще побаливали. – А вот меч и Книга – это хорошо, – продолжал тем временем Ргол. – Особенно меня радует первый, ведь книгу-тo дают всем. Ты сам выбрал такое неказистое и некрасивое оружие?
– Нет. Мне посоветовал Врелгин.
– Умный старик! Жаль, что он не в ладу со Старцами, и те отослали его на смерть, в сердце Империи Белых. Сказав последнюю фразу, Ргол помедлил, потом вдруг открыл глаза и опять приподнялся, почти что сел, упираясь в поверхность ложа ладонями.