– Ты пришел, хотя знал, что я могу тебя убить? – спросил старика.
– Я пришел к тебе, выполняя волю умирающего земляка. Ты не можешь убить гостя. Ты накормишь меня и обогреешь, пока я в твоем доме. А потом, когда мы встретимся снова, Аллах рассудит, кто из нас прав…
Зелимхан усмехнулся.
– Ты смелый человек. Накормите его и обогрейте. Пусть отдохнет и уйдет, когда ему заблагорассудится. Не стреляйте в него, когда будет уходить… Воин никогда не стреляет в спину другому воину. Так завещали нам предки… А потом… А потом рассудит Аллах…
Все вышли, а Зелимхан долго еще смотрел на закрывшуюся дверь. Он позавидовал сейчас этому старику. Слишком силен у старика дух, слишком много правды в его изможденном жизнью теле. Той правды, которая делает из человека героя. Об этом старике долго будут говорить в отряде. И пусть говорят. И пусть говорят о Зелимхане. Он хорошо сейчас поступил. Поступил, зная, что об этом поступке будут много говорить…
Второй диск за такой короткий промежуток времени. Не зря Зелимхан, как учил его младший брат, экономил заряд батареи. На то и ноутбук валялся бы бесцельным грузом, как валяется целая куча биноклей с неработающими ПНВ и таких же бесполезных ночных прицелов для снайперских винтовок. Зарядить эту технику негде. Электричество в землянки никто не подведет…
Эмир расшифровал текст и распечатал его. Шифротелеграмма пришла от того же адресата, что и раньше. Эльбрус сообщал самые последние новости. И, судя по частоте сообщений, новости эти должны быть важными.
С листком распечатки Зелимхан сел не к керосиновой лампе, а поближе к очагу, чтобы там прочитать сообщение.
«В дополнение к сообщенному ранее.
МВД республики получено подтверждение от штаб-квартиры Интерпола в Лионе, что отпечатки пальцев Объекта идентифицированы, как принадлежащие Алимхану Абдуловичу. Эта же информация подтверждена и в Москве, где имеется личное дело Алимхана Абдуловича, поскольку он когда-то служил в девятом главном управлении КГБ СССР. В связи с получением этой информации могли начаться усиленные меры по поиску Объекта. Но, к счастью, поступили агентурные сведения о готовящемся акте где-то на границе с Ингушетией, и из Москвы пришел приказ о переброске туда всех резервных сил. В результате такого приказа и благодаря моим стараниям были сняты многие посты и подразделения, принимающие участие в поиске Объекта. Сам Объект обнаружен на одной из конспиративных квартир. В течение часа планирую отправить его в свой дом, где он будет в полной безопасности. В связи с амнезией Алимхана Абдуловича прошу выделить людей для его сопровождения в отряд».
– Эй! – крикнул Зелимхан.
Дверь открылась почти сразу.
– Кадыра ко мне…
Скоро утро. Надо успеть проинструктировать Кадыра, чтобы не инструктировать всех. Кадыр верный человек и сумеет правильно провести операцию.
Конечно же, осмотр домов почти по всей улице ничего интересного не дал, и стал только потерей времени и сил. И сам Хожаев в нем участия не принимал, чтобы не портить отношения с соседями, хотя все соседи и без того знали, где служит подполковник. А его дом никто и не осматривал, кроме самого подполковника, несмотря на то, что больничный халат был найден против ворот именно его дома. Подполковник, вернувшись после непродолжительного разговора с женой, показался Трапезникову если не растерянным, то, по крайней мере, расстроенным такими событиями. А может быть, такое состояние пришло даже раньше, чем он из собственного дома вернулся. Кажется, даже интерес к следствию потерял сразу, как только они приехали на место, где халат нашли. И в себя стал приходить только тогда, когда половину обратной дороги проехали. Но в разговоры не вступал. И капитан Трапезников сидел молча, не надоедал. Он тоже уже усталость почувствовал, несмотря на молодость. Почти сутки на ногах… А Хожаев постарше годами…
К управлению машины подъехали, когда комендантский час уже закончился и на улицы вышли люди, спешащие на работу. Утром на улицах всегда наступает оживление, какого днем не бывает. И только вечером людей видно больше. Сейчас это оживление и оперов коснулось. Они словно проснулись. В кабинете Хожаев сразу заварил большой чайник крепкого чая и позвонил дежурному, поинтересовался, нет ли для них каких сообщений. Обычно, заходя через главный вход, они проходили мимо дежурного, и тот сразу говорил, если что-то было. Сейчас заехали в ворота на машине и зашли в здание в другие двери. Потому с дежурным и не встретились.
Но дежурный никаких данных для подполковника не получал. Однако передал Хожаеву приказ немедленно по возвращению зайти к кабинет к заместителю начальника.
– Пойду за очередным нагоняем…
Вздохнув, так и не успев к стакану прикоснуться, подполковник достал из сейфа свою папочку, вложил в нее лист с поисковыми мероприятиями, набросанными капитаном Трапезниковым, и ушел, ступая снова устало. Один вызов «наверх», бывает, способен испортить поднимающееся было настроение.
Вернулся Хожаев через полчаса, мрачно глянул на капитана и убрал папочку в сейф.
– И что начальство? – Трапезников к зеленому чаю успел быстро пристраститься и допивал уже третий стакан, согреваясь после холодной ночи.
– Приказать мне не приказали, но предложили…
– Что предложили? – не понял капитан.
– Написать рапорт с просьбой отстранить меня от этого дела.
– Почему? – Трапезников не понял. – Дело только начинает разворачиваться…
– Потому что Алимхан Абдулович Кашаев мне вроде бы как родственником приходится. У нас жены – двоюродные сестры… Алимхан почти родственник, а Зелимхан почти не родственник. Такая чисто кавказская градация отношений. И больничный халат возле моего дома… Начальство подозревает, что он именно ко мне направлялся, но лично мне непонятно становится, почему он свернул в другую сторону… Правда, он у меня дома никогда и не был, думаю, не знает, где я живу, тем не менее…
– Значит… – начал Трапезников.
– Ничего это не значит. Я обещал только подумать, поскольку прямого приказа не поступило…
Долго думать подполковнику не дали, потому что пришли два капитана – Алхасанов и Гареев – из отдела, который специализировался на работе персонально против полевых командиров, в том числе и против Зелимхана Кашаева.
– Поступаем в ваше распоряжение, товарищ подполковник, – сказал Алхасанов. – Приказ получили.
– Кто приказал?
– Начальник управления.
– Вот и хорошо… – подполковник даже улыбнулся. Проблема с рапортом снялась сама собой. Приказ начальника выше, чем пожелание заместителя. – Тогда начнем сразу с госпиталя, и с людей Дуташева. И дело стоять не будет. Капитан Трапезников, как автор идеи, выложит вам задачу… А мы с ним сами на несколько часов удалимся. Отоспаться надо…
Трапезников выложил, и даже в подробностях. Во время отсутствия подполковника он как раз эти подробности и продумывал. И в первую очередь предложил поработать с операторами сотовой связи, поскольку городские телефоны в госпитале Ханкалы работают через коммутатор, и звонить с такого аппарата рискованно, потому что всегда могут прослушать.
Алхасанов и Гареев записей не делали. Парни молодые, ровесники Трапезникова, и на память им жаловаться еще рано. К делу приступить намеревались сразу, но, уже выходя из дверей, Алхасанов остановился.
– Вы, кстати, знаете, где сейчас находится Зелимхан Кашаев?
– Думаю, как и все полевые командиры, убрался за границу… – предположил Хожаев. – Или в Грузии, или где-нибудь в Эмиратах. Его там несколько раз зимой видели. Говорят, у него жена с детьми в Бахрейне обосновалась.
– У нас есть предположение, что он остался в Чечне, – сообщил Гареев. – Не твердое предположение… Остался и сидит тихо, чего-то выжидая. И именно к нему должен добраться младший брат с какими-то сведениями. Иначе Алимхану просто нечего делать в Грозном. Он, несомненно, именно к старшему брату отправился. Туда, в горы… И искать Алимхана в городе не просто трудно, но и бесполезно. Искать его надо по дороге в горы.
– Легко сказать, – усмехнулся капитан Трапезников. – А сколько их, этих дорог?
– Не слишком много, если известно направление. А оно кому-то, как говорят слухи, известно. Мы еще на базу к спецназу ГРУ заедем. Нам говорили, что «грушники» предположительно базу Зелимхана нащупали, но почему-то молчат, хотя могли бы тяжелую авиацию вызвать и раздолбать эту базу в пух и прах…
– Что ж сразу молчали! – чуть-чуть даже рассердился Хожаев. – Откуда такие сведения?
– В РОШе шепнули… Мобильная группа полковника Согрина там, в горах. С ними связь была. А потом из Москвы пришел приказ отойти и не соваться… Согрин, наверное, уже отошел… Непонятная ситуация… Я подозреваю, что старший Кашаев и в Москве кого-то купил. Потому и приказ, грубо говоря, телефонный.
– Тогда мы и спать не поедем. Лучше спецназовцев навестим. Нам-то ведь никто не звонил. А если б и звонили… Со спецназом можно договориться… Они помогут тем, кому еще не звонили. Мне так кажется…
– К ним сегодня начальство из Москвы приезжает. Может быть, уже приехало. Лучше иметь дело напрямую с начальством.
– Кто приезжает?
– Полковник Мочилов. Знаете такого?
– Дважды встречались, – подполковник Хожаев от воспоминаний внезапно широко улыбнулся. – Первый раз в Афгане, когда оба молодыми капитанами были, как вы сейчас. Второй раз уже здесь свиделись. Я поговорю с ним.
– Тогда мы пошли.
Дверь за капитанами закрылась, а подполковник Хожаев стал набирать номер базы спецназа ГРУ, по которому он уже звонил ночью, когда общался только с дежурным. Сейчас ответил тоже дежурный, но Хожаев не стал объяснять, что ему надо, просто представился и сказал, что хочет поговорить с полковником Мочиловым. Так, словно уверен, будто полковник ждет его звонка.
– Он еще не приехал. Самолет приземлился, но полковника здесь еще нет. Возможно, застрял в РОШе. Он хотел заглянуть. Позвоните туда, товарищ подполковник.