Но хорошо, что тогда прозвучала эта фраза. Подвернется случай, она очень поможет Кадыру использовать группу, как инструмент, не имеющий права на собственное мнение, против самого же Зелимхана. А этот случай обязательно должен подвернуться. Кадыр все силы приложит, чтобы он подвернулся, потому что обратной дороги у него нет. Если человек решился предать, он уже предает до конца, и не может быть чуть-чуть лояльным, потому что знает – предателей и отступников не прощают. Начал дело – продолжай его до конца.
Микроавтобус натужно тащился, преодолевая перевал за перевалом. В горах все машины тянут хуже, чем на ровном месте, а уж такие, двигатель которых не первый круг намотал, и подавно. Пассажиры дремали или делали вид, что дремлют. Один только Кадыр молча смотрел в окно, и начинал шевелиться только тогда, когда подъезжали к очередному посту. Но документы у всех были хорошие. А присутствие в машине спецназа ГРУ вообще делало проверку формальной.
И только уже неподалеку от Грозного какой-то слабый посторонний звук достиг уха Кадыра. Он слегка обернулся и увидел, как полковник Согрин вытаскивает из чехла на поясе трубку телефона спутниковой связи и, перед тем как ответить, нажимает клавишу, должно быть, регулировки звука, чтобы посторонним не было слышно ни слова.
– Слушаю, полковник Согрин. Да. Мы едем. Уже рядом. Я знаю… Да… Нет-нет… Никаких мер не принимать. Категорично. Это тот самый вариант, Юрий Петрович, о котором я вам говорил. Касательный основного. Ни в коем случае! Их пока нельзя трогать. Я сам скажу, когда. Юрий Петрович, это безопасно. Скоро будем. Ну конечно же…
Проснулись все, слушали разговор. Но только спецназовцы и, может быть, Кадыр, поняли, о чем идет разговор. Еще там, на посту омоновцев, когда в микроавтобус подсаживали попутных пассажиров, зашел разговор о настоящих «кадыровцах», которые должны вот-вот проехать тем же маршрутом. Мог возникнуть разговор, и в этом разговоре непременно зашла бы речь о «Фольксвагене», что недавно прошел. И тогда может возникнуть подозрение. Наверное, так все и случилось. Полковник Согрин только что прикрыл Кадыра, как недавно Кадыр прикрыл самого полковника и его товарищей. Значит, сотрудничество началось. И этот процесс ни одна из сторон остановить не может. Одна сторона, федеральная, не может потому, что ей это просто необходимо, вторая сторона, начальник разведки Кашаева, уже не имеет возможности остаться в живых, если он надумает вернуться в стан сторонников Зелимхана.
Подъехали к последнему блокпосту на окраине Грозного. Там тоже стояли омоновцы. Старший наряда, пока дежурные проверяли документы у водителя, сразу засунул голову в салон и посмотрел на спецназовцев:
– Полковник Согрин? – почему-то спросил он у Кордебалета.
– Я, – отозвался настоящий полковник.
Омоновец ошибкой не смутился.
– Вас, товарищ полковник, просили сразу позвонить.
– Иду. – Согрин легко выбрался из машины и зашел в блокпост.
Сразу за дверным проемом его встретил подполковник в «краповом» берете.
– Товарищ полковник, дорога перекрыта, площадка со всех сторон окружена. Надо как-то выманить ваших товарищей, чтобы захватить бандитов. Или захват производить изнутри вашими силами.
– Отставить всякий захват. Я же уже говорил по телефону полковнику Мочилову, что эти люди под контролем нашего человека.
– Я не знаю полковника Мочилова. У меня приказ собственного командования.
– Похоже, ваше командование собирается сорвать операцию, проводимую ГРУ совместно с «Альфой», – резко сказал Согрин и стал звонить со своего телефона Мочилову.
Тот успокоил полковника:
– Только что решили вопрос. Сейчас на блокпост позвонят и дадут «отбой».
И точно, зазвонил большой аппарат полевого телефона, «краповый» подполковник снял трубку, взглянув при этом на Согрина недовольно.
– Так… Так… Есть!
И после этого вытащил из кармана другую трубку – переговорного устройства:
– Всем… Я – Первый. Отбой. Пропускаем машину.
– Все в порядке, Юрий Петрович, – сообщил Согрин.
– Тогда жду тебя.
Согрин вышел из блокпоста вместе с «краповым» подполковником. Тот что-то шепнул старшему на посту омоновцу, тот пожал плечами и махнул рукой. Согрин вернулся на свое место.
– Поехали…
– Вас куда доставить? – спросил Кадыр.
– На базу спецназа ГРУ… – указание полковника явилось проверкой. Боевикам не положено знать, где находится база «летучих мышей».
Оказалось, водитель и это знает. Машина быстро миновала центр города и выехала на окраину, где остановилась прямо у нужных ворот.
– И все-таки привезти в Грозный их головы – было бы лучше… – сказал толстяк Али с откровенным вздохом.
– Не тебе решать, что лучше, а что недопустимо, – жестко сказал Кадыр. – Мы бы после этого не проехали ни одного блокпоста. И в Грозном нас бы уже ловили на каждом углу. За такой срыв задания Зелимхан в качестве извинения прислал бы федералам твою голову.
Толстяк промолчал.
– Сейчас отправляем Вали, – уже деловым тоном сказал Кадыр. – А для этого ему требуется в первую очередь трубка мобильника. И вторая трубка для меня, чтобы иметь с ним постоянную связь. Кто нынешний Грозный хорошо знает? Где здесь ближайший салон сотовой связи?
– Прямо едем, – сказал сам Вали. – Я покажу.
Мобильники приобрели на те же поддельные документы, по которым добирались до Грозного. И документы Кадыр тут же забрал себе, чтобы пользоваться уже другими. А обнову опробовали прямо в машине. Вали позвонил Кадыру, потом Кадыр позвонил Вали.
– Теперь звони парням Дуташева, – не теряя даром времени, приказал Кадыр. – Договаривайся о встрече. Мы тебя к ним отвезем.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Обычно у интерполовцев день завершался подведением итогов сделанному и прикидкой на следующий день. Сейчас же вечернее мероприятие переместилось на утренние часы. Все были уже в сборе, кроме, естественно, Зураба, который находился в командировке в Чечне. Басаргин, свежевыбритый, благоухающий любимой туалетной водой своей жены, поскольку сам он к запахам всегда был равнодушен, и туалетную воду ему всегда покупала только она, дожидался только пробуждения Доктора Смерть, чтобы высказать свои соображения относительно происходящего и выслушать чужие мнения.
– Остается только сожалеть, что сегодня мы обходимся без генерала Астахова и полковника Мочилова, – как всегда, вежливо, с мягкой улыбкой, и старательно строя речь, сказал «маленький капитан». – Иначе они поняли бы, как бездарно работают. Настолько бездарно, что все их действия легко читаются со стороны.
– Не скажи, – не поддержал товарища Ангел. – И не принижай талантов нашего командира. Он в единственном числе читает их операции, а мы только присутствуем при этом. Причем читает и контрмеры противника, что более важно.
– Мне всегда нравится, как генерал каждый раз удивляется одному и тому же, – ухмыльнулся Сохатый. – Пора бы привыкнуть, а он никак не привыкает. Мочилов, мне кажется, уже смирился и просто сердится, когда мы знаем о его следующем шаге.
– Обойдемся сегодня без них, – сказал Басаргин скромно. – Им, думаю, не очень-то хотелось бы, чтобы мы просчитали еще один их шаг. А это не совсем ровный, по крайней мере, не совсем красивый шаг. Доктор, будь другом, отправь в грузинское бюро рекомендацию заинтересоваться грузом российского самолета в большей степени, чем самолетами других стран. Я думаю, оружие должно быть именно там. Но попроси не вмешиваться в ситуацию. Пусть все идет своим чередом. И постарайся договориться, чтобы наша переписка шла не через Лион, а напрямую. Пусть твой друг свою корреспонденцию нам отправляет. Это возможно?
– В этом, думаю, нет проблем, – согласился Доктор. – У нас с Тбилиси взаимопонимание полное, в отличие от российско-грузинской дипломатии.
Доктор за считаные минуты отправил в Тбилиси запрос и рекомендации.
– Теперь начнем, – сказал Басаргин и привычно вышел на свою «длинную дистанцию» – зашагал от порога до окна и обратно. – Итак… Я думаю, что все дело в спутниках. Недавно в прессе промелькнула информация о выделении средств на восстановление бывшей советской спутниковой системы контроля, в том числе и собственной территории. И я сразу представил себе нынешнюю ситуацию, как неизбежную…
Телефонный звонок не дал Басаргину договорить. Доктор Смерть склонился над определителем и поднес к глазам очки, которые носить постоянно стеснялся.
– Кстати, о спутниках… – сказал он. – Звонок с телефона спутниковой связи. Надеюсь, что и касается он спутника, только интерполовского спутника контроля телефонных переговоров. Это полковник Согрин. Обычно, помнится, он не звонит, чтобы спросить меня о здоровье тещи. Слушаю тебя, Игорь Алексеевич.
– Здравствуй, Виктор Юрьевич, – с места в карьер, не отнимая времени на предисловия, начал полковник. – Ты мой номер зафиксировал?
– Я его помню.
– Просьба… Я завербовал человека, вечером он должен мне звонить. Вернее, он сам предложил мне завербовать его. Хотелось бы, чтобы этого человека взяли под контроль и проверили другие его звонки, потому что я не очень ему доверяю. Можно это сделать?
– Думаю, что можно, но только в том случае, если этот вопрос как-то касается нас и нашей деятельности. Извини, нас часто проверяют, а спутниковый контроль – мероприятие не самое дешевое, и частные случаи несанкционированного подключения опустошают бюджет Интерпола. Так нам, несознательным, в Лионе объяснили.
– Касается напрямую. Мой корреспондент – начальник разведки в отряде Зелимхана Кашаева. Кадыр Мамлеев…
– Понял. Мы работаем опять по одним и тем же адресам. Его номер ты не знаешь?
– Нет. Узнаю только после его звонка.
– Добро. Сделаем. У тебя все?
– Все.
– Привет твоей команде от всей нашей команды.
– Взаимно…
Согрин отключился от связи, из чего нетрудно было понять, что звонит он, находясь не в самой простой ситуации.