Она промолчала. Такого же? Иоанна достойна гораздо лучшего, да и Марта тоже! Неужели Стефан действительно считает, что у них идеальная семья? И их девочки так же слепы? Барбара внимательно смотрела на мужа, и ей показалось, что он немного смутился под ее взглядом, хотя за много лет брака она так и не научилась сразу читать эмоции по его непроницаемому лицу.
— Ну, так почему же ты решила, что Марта снова влюбилась? — вернулся к первоначальной теме Стефан.
— Сегодня ее пригласили в кино, а потом она где‑нибудь "зависнет", и преподнесено мне это было в формате "мы", — Барбара даже устыдилась, с какой готовностью она сама ухватилась за уход от скользкого вопроса их собственной брака, но поделать с собой ничего не могла. — Если задержится, обещала связаться с нами.
— Я бы предпочел, чтобы ближайшие несколько дней девочки побольше времени проводили дома, — буркнул Стефан.
— Почему? — удивилась Барбара. — Что‑то случилось?
— Просто после таких событий хочется, чтобы семья была рядом, — командор бросил быстрый взгляд на коммуникатор, — даже если у самого совершенно нет времени.
— Как продвигается расследование? — светским тоном осведомилась его жена. — Уже точно установлено, что это электропроводка?
— Служба безопасности работает в усиленном режиме, — Стефан наградил ее еще одним непроницаемым взглядом.
— Что говорит госпожа Войцеховская? — Барбара вздернула бровь. — Если не ошибаюсь, она сейчас связывается с тобой для докладов несколько раз в день?
— Ее люди разрабатывают все версии, связанные со взрывом в "ДиЭм", — ее муж несколько демонстративно активировал коммуникатор. — Если ты не возражаешь, мне пора вернуться к делам. Что касается Марты, то я с ней поговорю.
— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — Барбара покорно поднялась со своего кресла. — Сказала тебе, просто чтобы ты был в курсе. Я сама поговорю с Мартой.
— Очень хорошо, — буркнул Стефан, пролистывая какие‑то документы с графиками. — Увидимся за ужином!
Лимит десятиминутного перерыва "на семью" был исчерпан, и Барбара, выходя из кабинета мужа, едва сдержала горькую улыбку. В этот раз Стефан уложился даже быстрее — свернул разговор, как только они оказались в опасной близости от неприятной темы. Рано или поздно им придется к ней вернуться, но, видимо, не сегодня. Не в такой день, когда Стефан Кройчет заявил жене, что их брак — образец для всеобщего подражания! Безусловно, в первую очень ей следует поговорить не с Мартой, а с Иоанной — весьма возможно, что старшая дочь действительно разделяет отцовский взгляд на их благородное семейство…
Барбара ненадолго задержалась в дверях кабинета, хотя ее муж уже полностью погрузился в работу. В последнее время в нем появилась какая‑то легкая, едва заметная нервозность. Внешне Стефан выглядел точно так же, как и обычно, и, если бы не двадцать семь лет брака и более сорока пяти — собственно знакомства, Барбара, вероятно, ничего бы и не заметила. Но она была уверена: мужа что‑то гнетет. И это не мысль о "запретном чувстве", с которым он уже давно смирился. Этот взрыв в "ДиЭм" открыл что‑то другое, что‑то гораздо более страшное…
Были тому и косвенные подтверждения. Командор и раньше проводил большую часть своего времени с активированным коммуникатором, но по давно заведенному порядку отключал его во время общения с семьей или по ночам. Теперь же Стефан Кройчет был на связи двадцать четыре часа в сутки, и звонили ему не только заместители и помощники, но и все члены Большого Совета. Разумеется, трагедия в клубе "ДиЭм" стала для всех шоком и должна была положить начало некому пересмотру правил безопасности, особенно касающихся электроснабжения. Но от несчастного случая мэры всех десяти Городов и помощники командора буквально взбесились! А у Барбары, краем уха улавливающей напряженные нотки в голосе мужа, появилось стойкое ощущение того, что им всем что‑то недоговаривают.
— Командор Кройчет, — строго произнес Стефан, глядя на экран коммуникатора, и его жена быстро задвинула за собой полупрозрачную дверь кабинета: не хватало еще подслушать какой‑нибудь важный служебный разговор — пусть даже случайно!
Она точно знала, что звонит не та женщина. Когда ее муж разговаривал с ней, у него менялся голос. Неуловимо, едва заметно — ни близкие друзья, ни родственники, ни даже родные дочери, отлично знавшие отца, этой разницы на слух бы не "поймали". Только Барбара "ловила" ее с легкостью и некоторое время даже чувствовала себя обиженной — она никогда не волновала Стефана настолько, чтобы он не мог контролировать свои эмоции. Той женщине это удавалось с легкостью, причем жена командора была уверена, что ее невольная соперница не предпринимала никаких особенных усилий, чтобы добиться подобного эффекта. Вряд ли она вообще что‑то замечала: ведь со всеми остальными Стефан общался не у нее на глазах!
Поднявшись на второй этаж дома, госпожа Кройчет постучала в дверь комнаты старшей дочери. Сегодня у Иоанны тоже был выходной, и она проводила его дома за какими‑то важными занятиями. Получение докторской степени дочь командора успешно совмещала с работой в Центре репродукции. Сама Барбара ни за что на свете не согласилась бы ходить туда на службу в такое время, но у Иоанны была выдержка отца и его же упрямство. "Мама, у каждого человека есть долг", — строго пояснила дочь, когда как‑то раз госпожа Кройчет попыталась мягко намекнуть, что ей можно найти работу и поприятней. С ней нельзя было не согласиться. Но Барбара опасалась, что дочь специально отыскивает "долг" понеприятней, чтобы, так сказать, проверить себя на стойкость.
Дверная панель отъехала, и Иоанна Кройчет тепло улыбнулась, увидев гостью.
— Привет, мам! — она опять заполняла какие‑то документы на коммуникаторе, словно, как и отец, даже дома не могла отвлечься от работы.
— Здравствуй, дорогая, — оказавшись в комнате старшей дочери, Барбара, как всегда, с легким удивлением и гордостью убедилась, что Иоанна в отличие от безалаберной Марты содержит свое жилище в идеальной чистоте и порядке.
В этом она тоже была похожа на отца. Стефан с детства отличался любовью к упорядоченности, и Барбаре пришлось уже после свадьбы ломать многие свои привычки, чтобы подстроиться под мужа, как и положено приличной жене.
— Как дела на работе? — Барбара интересовалась из чистого мазохизма: каждый раз, когда Иоанна начинала обстоятельно отчитываться перед родителями, ее мать чувствовала себя бездельницей, понятия не имеющей о том, что такое настоящий труд.
— С каждым днем все труднее, — дочь отодвинула экран коммуникатора в сторону и нажала на кнопку, раздвигающую "кресло для посетителей" рядом с ее столиком. — У меня такое ощущение, что вместо всех нас нужно посадить профессиональных психотерапевтов — толку от них было бы больше. Каждый день люди — мужчины и женщины — уходят в слезах. А мы ничего не можем сделать! Это просто чудовищно!
Даже возмущаясь, Иоанна оставалось истинной дочерью командора Кройчета и говорила горячо, но не повышая тона. И всегда придерживалась политики полной искренности — всякие "нормально", "хорошо", "более — менее" были не для нее. Если человек спросил — значит, его интересует тема и нужно ответить на вопрос как можно более полно. Тем более нельзя врать родителям или даже что‑то приукрашивать, разговаривая с ними! Порой Барбаре хотелось, чтобы их "правильная" дочь хоть иногда отступала от незыблемых жизненных принципов!
— Может быть, тебе стоит почаще выходить куда‑нибудь погулять или развеяться? — заботливо спросила госпожа Кройчет.
— Несколько дней назад меня приглашали на интереснейшую лекцию по одной из новых биологических теорий, — не моргнув глазом, ответила девушка. — А послезавтра мы собираемся в Планетарий на очередной показ современных высокотехнологичных достижений в исследовании космоса.
Н — да, под "погулять или развеяться" Барбара определенно имела в виду что‑то более легкое, однако то, что и старшая дочь заговорила о себе, используя пресловутое "мы", уже могло внушить любящей матери немного оптимизма.
— А почему не сегодня или завтра? — госпожа Кройчет устроилась в кресле и мазнула взглядом по отодвинутому монитору коммуникатора: так и есть — рабочие документы по квотированию! — Марта куда‑то отправилась с очередным кавалером…
— Мой… друг сегодня занят, — едва заметная запинка перед словом и легкий румянец выдали Иоанну лучше, чем если бы она в открытую призналась, что в ее жизни появился, наконец, мужчина, который ей очень нравится.
Это тоже порадовало Барбару. Их старшая дочь чересчур целеустремленно строила карьеру и посвящала себя общественной деятельности, совершенно забывая о личной жизни. Но, кажется, наконец, она нашла человека, которого сочла достойным. Судя по "лекции о новой биологической теории" и планам на Планетарий, кавалер Иоанны должен был понравиться и Стефану. Подумав, Барбара решила воздержаться от приготовленных мудрых советов. Пожалуй, дочь и не сочла бы их таковыми. В самом деле, с какой стати первой леди "Одиннадцати" жаловаться на жизнь? Может, и лучше, если дети по — прежнему будут считать их со Стефаном брак образцово — показательным? В конце концов, Иоанна вовсе не обязательно повторит судьбу матери или отца. Вполне возможно, что ее выбор окажется по — настоящему удачным, и она о нем никогда не пожалеет.
— Я подумываю о том, чтобы через пару недель, когда траур немного забудется, устроить небольшой званый вечер, — вместо приготовленных предостережений проговорила Барбара. — Будут только семья и ближайшие друзья. Марта, наверное, пригласит своего нового кавалера. Ты будешь одна или с кем‑нибудь?..
Иоанна понимающе улыбнулась, и госпожа Кройчет почувствовала румянец смущения на щеках. Разумеется, их старшую дочь не проведешь при всем желании! Она прекрасно поняла, что мать пытается исподволь выяснить, насколько серьезна привязанность Иоанны и не собирается ли она предъявить новообретенного "друга" родителям.
— Пока не знаю, — девушка покачала головой. — Сначала, мамуля, надо определиться с датой. Я, вероятно, буду не одна, но это зависит от того, насколько мой друг будет занят.