Разобравшись с газетами и выпив кофе, я сходил в прачечную, забрал чистые рубашки и свой лучший костюм, потом постучался к коменданту дома и отдал большую часть аванса в счет просроченной квартплаты. Потом сел в машину и доехал до участка Вэла Креддока. Как я и рассчитывал, лейтенант закончил свои дела в «Гарнете» и вернулся в рабочий кабинет.
– Ты так и не лег спать? – спросил он, едва оторвав голову от бумаг.
– Пытался. Есть какие-то новости об убийстве Парсонса?
– Ты же не пытаешься продать эту историю в газеты?
– Честно говоря, я звонил одному газетчику. Дорману, ты его знаешь. Он рассказал мне историю отеля. Я и не знал, что он раньше был гангстерским притоном.
– Ну это все быльем поросло. Там все чисто уже более десяти лет. Я связался с адвокатами владельца, он сам где-то за границей, но они готовы предоставить любую информацию.
– Например, как наркоман Парсонс платил за номер «люкс»?
– Перевод проводился с засекреченного банковского счета. Они не могут раскрыть детали без ордера, но говорят, что никаких проблем с оплатой счетов Парсонса не было.
Видимо, Фред был прав насчет богатых родителей наркомана.
– А причина смерти?
– Официальный диагноз подтвердился: удар ножом в сердце.
– Но?
Креддок замолчал, постукивая карандашом по столу.
– Ты не хочешь сходить перекусить? – наконец спросил он.
– В обычное место? – спросил я, имея в виду пивную Зибеля в Энсино, где мы привыкли встречаться с Вэлом еще со времен его работы в этом округе.
Даже после перевода мой друг оставался верен любимому заведению, отдавая должное холодному пиву в жестяных кружках, настоящим венским колбаскам и, как я узнал, в последнее время и симпатичной внучатой племяннице владельца.
– Нет, пропустим по стаканчику в баре «Барсук» на Третьей Западной. Жди меня там, буду минут через двадцать.
«Барсук» оказался относительно новым заведением, заполненным людьми в деловых костюмах, поглощающих сэндвичи с солониной и салатом и запивающих еду джином с тоником. Я нашел крошечный столик в углу, а Вэл с обычной пунктуальностью явился через двадцать минут после меня.
– Зибель закрыл лавочку? – спросил я удивленно.
– Нет, у него все в порядке.
– А как поживает прекрасная Люсинда?
– Замечательно. Два месяца назад вышла замуж за владельца сети заправок.
– Соболезную.
– Да что ты. Не о чем говорить. Мы быстро поняли, что не подходим друг другу, к тому же не было ничего серьезного. Сейчас я встречаюсь с Хелен, она работает в прокуратуре.
– Поэтому и перестал ходить к Зибелю?
– Нет, просто слишком рано для сосисок с пивом. Я, знаешь ли, не молодею, да и ты тоже. И что ты пристал ко мне с вопросами? То полгода не звонишь, то начинаешь выяснять всю подноготную моей жизни. Я не знаю, какого черта ты ушел из полиции, если просто создан для этой работы. Не можешь минуты просидеть с другом в баре, чтобы не начать все выпытывать. Знаешь, даже я отключаю копа, когда заканчивается рабочий день.
– Прости. Мы и правда долго не виделись, вот мне и стало интересно, почему ты изменил своим привычкам.
– А с тобой что случилось?
Я рассказал заученную версию нашего расставания с Лекси, опустив ее эмоциональную речь перед уходом и чувство опустошения, не покидавшее меня последние месяцы.
– Значит, ты скатился до ночного охранника? Почему, Дуг? Извини, что я спрашиваю, но мы столько лет знакомы, и мне больно видеть, как ты спускаешь свою жизнь под откос. Ты вытащил брата из тюрьмы, насколько я знаю, схлестнулся с федералами, я сам видел, как ты прижал к ногтю мерзкого гада, который столько лет оставался безнаказанным10. Почему тебе просто не подать заявление на восстановление в полиции?
– Ты будешь смеяться, но я думал о чем-то таком в последнее время. Например, уехать в маленький городок и попробовать баллотироваться на должность местного шерифа.
Вэл вначале вылупился на меня, а потом начал смеяться, роняя куски салата изо рта.
– Ну какой из тебя шериф, Дуг? Лебезить перед окружным прокурором, лебезить перед мэром, перед каждой старушкой в городе, которой не нравится, что подростки слишком пристально разглядывают апельсины в ее саду. Ты и не жил никогда нигде дальше Санта-Моники.
– Ты что-то собирался рассказать мне о деле Парсонса, – резко напомнил я.
– А зачем это тебе, можно поинтересоваться? У тебя же нет клиента. И это временный контракт, как я понял. К тому же твой босс был явно недоволен, что ты суешь нос в расследование.
– Ну как тебе сказать. Это был мой первый день на работе, и сразу же убивают человека. Это не дает мне заснуть. Если я узнаю, что это была какая-то разборка между наркодилерами или Парсонса убили за игорные долги, я выброшу всю историю из головы, и мне будет легче работать. Хотя все равно не понимаю, как я мог пропустить убийство. Ведь, судя по заключению судебного эксперта, смерть Парсонса наступила между десятью и одиннадцатью. В это время я как раз заступил на смену и занимался обходом этажей. И я ничего подозрительного не заметил!
– Понимаю, – задумчиво сказал Крэддок. – Насчет времени доктор Спаркс уверен. Говорит, не раньше девяти тридцати, исходя из температуры тела. И удар по голове определенно был. Не сильный, но вполне достаточный, чтобы ненадолго оглушить человека. Судя по всему, ударили лампой со стола в гостиной. Это не настоящая бронза, а крашеный алюминий, так что особого вреда она не причинила. Лампу потом протерли и поставили на место, но эксперты нашли частицы крови и царапины на краске. Но дока Спаркса кое-что беспокоит, какие-то странные симптомы, он хочет провести дополнительные тесты. Вроде бы есть подозрения, что Парсонса могли вначале одурманить, прежде чем заколоть. Это объясняет и спокойную позу и отсутствие оборонительных ран.
– Вначале ударить по голове легкой лампой, потом ввести наркотик для верности. И все это для того, чтобы зарезать потасканного наркомана. Ты не думаешь, что это указывает на женщину?
– Вполне возможно. Вот только откуда она взялась в номере 404?
– Или Парсонс зачем-то отправился в номер Дюкейна. Они вместе выпили, Дюкейн подсыпал Парсонсу наркотик. Когда тот отключился, он ударил его лампой по голове, но она оказалась слишком легкой, чтобы проломить череп, тогда он вонзил ему нож в сердце, вынул нож, уложил Парсонса на пол, положил на место раны белую розу, а что потом? Подождал утра, чтобы сбежать из отеля, но выйдя из лифта, увидел меня, направляющегося в ресторан, поэтому поднялся снова наверх и сбежал по пожарной лестнице. Бессмыслица какая-то.
– Почему?
– Ну, во-первых, как он рассчитывал проскочить мимо консьержа? Почему сразу не сбежал по пожарной лестнице?
– И мы не нашли в номере Дюкейна никаких следов совместной вечеринки. Похоже, он вообще там не жил. Кровать не тронута, профессионально застелена горничной. В ванной комнате никаких следов. Стаканы и посуда не тронуты, на них только отпечатки обслуги.
Я непроизвольно вздрогнул, на мгновение представив образ призрачного постояльца.
– Может, он только для виду зарегистрировался в отеле, а потом отправился в комнаты Парсонса?
– Мы думали об этом. Сейчас там все еще работает бригада криминалистов, снимает отпечатки. Как ты понимаешь, в таком бардаке сразу не разберешься. Кстати, мы опросили всех жильцов обоих этажей и прислугу. Никто ничего не видел.
Крэддок достал блокнот.
– Мистер Доббинз из номера 501 ходил днем в свой книжный клуб, потом был в кино, вернулся в шесть вечера, принял ванну, а в начале восьмого спустился в ресторан ужинать. Ограничился всего одним блюдом и вскоре поднялся к себе, немного посмотрел телевизор, а в девять вечера вновь спустился на первый этаж, где присоединился к своим друзьям… ммм… мистеру Спенли-Эвертону и мистеру Аксакову во время их партии в шахматы. Кстати, С-Э, как я буду его называть для краткости, сообщил, что Доббинз вначале зашел за ним, и на лифте они ехали вместе. Показания подтверждены консьержами и официантами, также сослались на тебя.
Я кивнул.
– В номере 502 оставалась лишь сестра С-Э, мисс Карлайл, но, как я вынес из краткого общения с ней, дама совершенно не в ладах с головой. Большую часть времени она живет в детских воспоминаниях или вообще не может вспомнить, кто она такая и где находится. Брат сообщил, что у мисс Карлайл диагностирована ранняя деменция, поэтому они поселились в тихом отеле с «деликатным обслуживанием», где нет вероятности встретить старых знакомых. Большую часть времени мисс Карлайл ведет себя тихо и смотрит телевизор в своей спальне, он ее успокаивает. Но иногда у нее случаются приступы дезориентации, когда она может выбежать из номера и начать бродить по коридорам, поэтому брат старается не оставлять ее одну надолго. Вчера у него были дела в городе после ленча, однако он вернулся к семи, заказал ужин в номер для себя и сестры, потом немного отдохнул, потом примерно без двадцати девять к ним пришел Доббинз, они выпили втроем по легкому коктейлю, поскольку мисс Карлайл в этот момент была относительно в форме. Затем она ушла в свою спальню, приняв снотворное, а Доббинз и С-Э отправились вниз, о чем я тебе уже рассказывал. Ни он, ни сестра ничего подозрительного на этаже не слышали в течение всего вечера, хотя, как я тебе сказал, она немного не в себе, а в номере постоянно работает телевизор. Наконец супруги Альварес, Джозеф и Гленда. Он целый день провел на работе, супруга с утра загорала на крыше, у них есть собственный выход, ты знал? Но ей стало холодно, так что дама выдержала всего полчаса на декабрьском солнышке. Малютка Гленда, кстати, много чего рассказала о соседях, но в основном это сводилось к жалобам на то, что прекрасная терраса на крыше пропадает из-за старых хрычей, которые не любят вечеринки. Все четыре террасы разделены изгородями, чтобы соседи не мешали друг другу. Но она уверена, что С-Э за ней иногда подглядывает, а покойный Парсонс курил там марихуану. Видимо, ему надоедало курить дурь в своем душном номере и он шел покурить дурь на свежем воздухе. Значит, после солнечных ванн миссис Альварес спустилась к подруге, миссис Тане Джордан на второй этаж, где они провели время, перемывая косточки своим мужьям до того момента, как Джозеф Альварес вернулся с работы половину седьмого, тогда все переоделись и около восьми отправились ресторан в Венисе, а потом в ночной клуб «Какаду» в компании некоего Ховарда Мейкписа, писателя, живущего на том же этаже, что и миссис Джордан. Мистер Джордан остался дома, потому что является инвалидом, у него что-то с мышцами, так что большую часть времени он проводит в спальне. Да и лет ему, я бы сказал, значительно больше, чем супруге, так что неудивительно, что девушка предпочитает веселиться с ровесниками. Впрочем, как они утверждают, вернулись все не слишком поздно, по их понятиям, около часу ночи, так что милая Таня даже успела поцеловать мужа на ночь.