– Что касается обитателей четвертого этажа, то здесь тоже по нулям. Бостонские профессора весь день провели на своем конгрессе, ужинали и развлекались с коллегами в городе, вернулись незадолго до десяти и сразу же разошлись по своим номерам. Никто ничего подозрительного не видел и не слышал. Сегодня утром они собирались на самолет до Бостона, так что были очень раздосадованы нашими расспросами. Мистер Смит из номера 407 живет в «Гарнете» уже двадцать пять лет, у него есть попугай, который живет с хозяином все это время, но ни человек, ни птица не могли сообщить ничего примечательного. Мистер Смит с попугаем, видимо, успешно научились закрывать глаза на все, что происходит в отеле. Еще одного жильца мы не застали на месте, как оказалось, он уехал на рождественские праздники к родственникам и поручил консьержу пересылать ему почту. Двое других жильцов, миссис Норт и мистер Борхес, выразили желание съехать, узнав, что по соседству было совершено зверское преступление. При этом мистер Борхес явно продемонстрировал заинтересованность в освободившемся номере мистера Парсонса, то есть переехать он планирует явно недалеко. Можно это рассматривать как мотив для убийства?
Я усмехнулся.
– Ну что, тебе полегчало? Никто ничего не заметил, не только ты. Управляющий, Теодор Шимански подтвердил, что сам на всякий случай обошел все этажи после закрытия ресторана и проверил замки. Не то, чтобы он тебе не доверял, но решил подстраховаться. Так вот, окно на пожарную лестницу на четвертом этаже было действительно закрыто на щеколду. До этого времени он полтора часа сидел в своем кабинете, изучая бумаги.
– То есть получается, его никто не видел в то время, когда приблизительно было совершено преступление? И, кстати, насчет розы на теле Парсонса…
– Да, у Шимански единственного, похоже, нет твердого алиби. И насчет розы я все знаю. Он сам признался. Долго мялся, теребил пустую петлицу, потом рассказал, какой испытал шок, когда увидел свою розу под пиджаком убитого. То есть он решил, что это его роза. Показал нам букет в вазе в своем кабинете, рассказал, что его принесли днем раньше. От страха он поначалу хотел его выбросить и отменить заказ в цветочной лавке, но потом понял, что мы все равно докопаемся. Шимански утверждает, что понятия не имеет, как цветок из его петлицы оказался на трупе. Говорит, что периодически срывает свежий бутон и вставляет в петлицу, а увядшие просто выбрасывает в ближайшее мусорное ведро. К тому же за столько лет все в отеле знали об этой его привычке.
– То есть Дюкейн не просто убил Парсонса, но и хотел подставить Шимански? Для человека, приехавшего в отель сутки назад, он удивительно ловок.
– Удивительно. Кстати, насчет Дюкейна. Это самая интересная часть, надеюсь, что у тебя хватит ума никому не болтать. Мы позвонили в Канаду, чтобы подтвердить его личность. В Квебеке уже было четыре часа дня, так что легко удалось связаться с нужными людьми. Действительно Жан-Поль Дюкейн сорока трех лет существует и проживает в городе Сен-Фелисьен с женой и двумя детьми. Он работает торговым представителем часовой компании «Диамант» из Монреаля. Месье Дюкейн хорошо владеет английским, поэтому отправился в командировку в западном направлении, в Виннипег, Калгари и Ванкувер, чтобы открыть новые рынки сбыта.
– Канадцы делают часы? – изумился я.
– Очевидно, да. Ну я недавно узнал, что японцы делают часы. Так почему нельзя канадцам?
Теперь перед моим мысленным взором предстал Дюкейн, тащивший из лифта чемодан полный канадских часов.
– Так вот, в компании «Диамант» утверждают, что не поручали месье Дюкейну налаживать связи с американскими дилерами и уж тем более вести какие-то дела в Лос-Анджелесе. Кроме того, они уверяют, что месье Дюкейн не выходил на связь уже более недели, с тех пор как приехал в провинцию Манитоба11. Обычно он звонил каждый вечер из отеля и отчитывался о проведенных переговорах. Дюкейн также перестал звонить супруге, что заставило бедную женщину изрядно понервничать. Прежде чем сообщать несчастной мадам Дюкейн тревожные новости о том, что ее муж может быть причастен к убийству, мы попросили сотрудника «Диаманта» описать его внешность. Он утверждает, что Жан-Поль Дюкейн был высок и темноволос, имел карие глаза, а главное – был всегда чисто выбрит. И вряд ли у него за неделю отросла густая черная борода.
– Накладная? – предположил я.
– Скорее всего. И темные очки, чтобы скрыть цвет глаз, который указан в водительском удостоверении. И что это значит?
– Что Дюкейн не был никаким Дюкейном. Кто-то неизвестный украл его права и банковскую книжку, чтобы пересечь границу и поселиться в «Гарнете».
– А поскольку реальный Дюкейн так и не заявил о пропаже документов и уже неделю не связывался с работодателем и семьей, то, думаю, мне надо связаться с полицией Манитобы, чтобы они проверили морги, не доставляли ли туда неопознанного темноволосого мужчину, – мрачно резюмировал Крэддок.
Глава 11
Вечером я приехал в «Гарнет» за полчаса до начала смены, чувствуя себя относительно выспавшимся и отдохнувшим. Разговор с Вэлом и правда подействовал на меня успокаивающе – вернувшись домой, я рухнул в постель и проспал почти весь день.
В кабинете меня встретил все тот же хмурый немногословный Винни, который спросил, не возражаю ли я, если он уйдет домой пораньше. Я кивнул и он снял пиджак со спинки стула.
– Это ты забыл книжку? – вдруг спросил парень, кивая на томик Брэма Стокера. – Интересная. Можешь мне и на завтра оставить? Я не дочитал, там закладка есть.
Когда Винни ушел, я проверил закладку, оказавшуюся квитанцией о штрафе. Как выяснилось, напарник успел осилить почти половину романа за свою смену. Интересное тут отношение у охраны к своим обязанностям.
Выйдя из кабинета, я поздоровался с консьержами и носильщиками, перекинулся парой слов с горничными, сообщившими, что Анни долго заламывала руки и божилась уволиться, но потом что-то подсчитала в уме и немедленно успокоилась. Полиция долго ее допрашивала, но девушка клялась, что целый день не заходила в номер 404, потому что там висела табличка «Не беспокоить». Когда табличка исчезла, она не знает.
Затем я отправился в бар. В «шахматном алькове» никого не было, поэтому я решил, что этим вечером друзья решили пропустить свой привычный вечерний досуг в память о погибшем соседе.
Однако едва я пристроился к барной стойке, чтобы попросить стакан содовой с лаймом, то увидел, как официант забирает поднос, на котором громоздились коньячные бокалы, тарелочки с крекерами и рюмка с чем-то ядовито-зеленым. Стараясь не выглядеть слишком заинтересованным, я переместился вдоль стойки, чтобы видеть, куда официант понесет поднос. Он отправился в один из кабинетов, и когда отодвинул штору, чтобы войти, за ней мелькнул патрицианский профиль Спенли-Эвертона.
Официант вышел из кабинета, неся поднос с грязной посудой, а вслед за ним высунулся мистер Доббинз.
– А, Стин, – приветствовал он меня. – Мне показалось, что я видел вас мельком из-за шторы. Что-то вы сегодня рано. Не хотите ли присоединиться к нашему маленькому сборищу.
Я захватил свой стакан и проследовал в кабинет. Как оказалось, шахматная партия отменилась, потому что этим вечером собралась компания для бриджа. Вокруг стола сидели Доббинз, Спенли-Эвертон, еще один незнакомый джентльмен того же возраста и глубоко пожилая дама, самой примечательной чертой внешности которой были три подбородка. Генерал Аксаков сидел чуть поодаль и курил трубку, внимательно наблюдая за игрой.
– Это похоже на вист, молодой человек, – сказал он мне. – Очень похоже на вист, в который мы частенько играли в полку. Но есть какие-то нюансы, которые я до сих пор не могу уловить.
При моем появлении игра как будто замерла. Насколько я помнил правила бриджа по субботним вечерам в доме родителей, одна пара игроков должна назначать игру, а вторая отбиваться, но сейчас им явно не хотелось делать ни того, ни другого. Старуха и Спенли-Эвертон без энтузиазма набрали несколько взяток, после чего все отложили карты.
– Позвольте вам представить нашего нового ночного детектива, – улыбаясь сказал Доббинз. – Мистер Стин. Кажется, Дональд?
– Дуглас.
– Простите. С генералом Аксаковым и лордом Спенли-Эвертоном вы уже знакомы, а это миссис Каррузерс и мистер Финчер.
– Джеймс Финчер, – высокий мужчина с мелкими чертами лица привстал, чтобы пожать мне руку. Миссис Каррузерс царственно тряхнула всеми подбородками.
Повисло неловкое молчание, которое наконец прервал Доббинз.
– Мы слышали, это именно вы нашли тело бедного Парсонса? – робко спросил он.
Я подтвердил.
– Но что вас заставило пойти в номер этого незнакомца? – не унимался Доббинз.
Я честно рассказал о странном человеке в черном, которого встретил утром по дороге в ресторан, и о том, что его описание соответствовало таинственному мистеру Дюкейну. О том, что Дюкейн, скорее всего, не является Дюкейном, я, естественно, умолчал.
– Вы видели, как он выходил из лифта, но не видели, куда он потом делся? – строго спросила миссис Каррузерс. – А вы уверены, что вам это не привиделось, молодой человек?
– Обычно я уверен в том, что вижу собственными глазами. Но вы правы, все бывает в первый раз, даже галлюцинации.
– Наверное он поднялся наверх, – пожевал губами Спенли-Эвертон. – Вы не заметили, куда направился лифт?
– На четвертый этаж.
– Ну вот! – победоносно глянул он, будто разгадал фокус.
У меня возникло странное ощущение. Все присутствующие в комнате выглядели обычными праздными пожилыми людьми, желающими услышать подробности недавно совершенного преступления, чтобы потом месяцами их обсуждать. Но мне показалось, что моя встреча с Дюкейном и описание этого человека взволновало их больше, чем допускает обычное любопытство. Миссис Каррузерс буравила меня своими злыми глазками из-под щетинистых бровей. Генерал Аксаков курил трубку, поды