– Странно, вот вы сейчас спросили, – задумчиво произнесла Бонита. – Эл буквально помешался на идее уехать в последний месяц. Мне идея нравилась, но я не понимала, почему мы не можем снять просто уютную квартиру в Лос-Анджелесе, чтобы я продолжала работать. Но он считал, что ему нужно быть как можно дальше от всех соблазнов, чтобы исцелиться. А потом, незадолго до моего отъезда, он вдруг неожиданно приободрился и сказал, что у него скоро появятся деньги. Что это будут мои последние съемки. И вот… – наконец она не выдержала и дала волю слезам.
Я положил визитную карточку на стол, вышел из номера и тихо прикрыл за собой дверь. Спустившись на первый этаж, отправился в свою каморку, где некоторое время размышлял о Парсонсе и новой клиентке.
Бонита вызвала у меня сочувствие. Как бы она ни хорохорилась, но у этой женщины была склонность к зависимости. Победив алкоголь и наркотики, она была рада обрести им замену в виде никчемного засранца, мечтавшего утащить ее в хижину на краю света, чтобы там вить из нее веревки. Ничего, сейчас она немного погорюет, оросит слезами фотографию Парсонса, может, отстегнет мне еще пару сотен на расследование, а потом встретит в своей церкви еще одну заблудшую овечку, ради которой вновь будет согласна бросить все, чего она добилась многолетним трудом.
Фигура самого Парсонса представлялась мне все более интересной. Мелкий наркоман и «толкач» с непонятным источником дохода, он определенно не был брачным аферистом. Если Бонита не солгала из гордости, сбережений у нее и правда не было, а Парсонс за полгода так и попытался выманить у нее ни цента. Возможно, он и правда ее любил или уговорил себя, что такая сильная женщина может отучить его от пагубных пристрастий. И даже где-то раздобыл денег на переезд в Мексику, во всяком случае, так он заявил своей невесте. Неужели достучался до своих неведомых богатых родителей?
Сна так и не было ни в одном глазу. Караулить в номере Парсонса мне больше не хотелось, хотя я не удивился бы, узнав, что он изготовил копии ключей для половины обитателей отеля, и прямо сейчас миссис Каррузерс на пару со своим мопсом шарят в его гостиной в поисках крапленой колоды карт и вкусных галет.
Настенные часы в кабинете показывали половину четвертого утра. Я вышел из комнаты, еще раз проверил заднюю дверь, двери, ведущие на кухню и в подсобные помещения, потом вышел в холл, где ночной портье, итальянец по имени Луиджи изо всех сил боролся со сном. Странно, что «Гарнет» в ночи как будто накладывает на всех сонное заклятие. Обычно отели – самые яркие и жизнелюбивые места в Лос-Анджелесе, где жизнь кипит круглые сутки, но только не этот. А, может, все дело в приближающемся Рождестве. Я уже давно с удивлением обнаружил, что под Рождество всем нестерпимо хочется спать вплоть до самого Сочельника.
Пройдя мимо лифтов в сторону ресторана, я вновь обратил взор на «шахматный альков», отметив, насколько это место удобно для наблюдения. Сев в кресло и включив торшер, я начал пролистывать Брэма Стокера. Едва преодолев дневник капитана «Деметры», я услышал звук раскрываемых дверей лифта. Вытянув шею, увидел, что на площадке опять стоит давешний незнакомец в черном плаще и шляпе с густой черной бородой и объемным чемоданом. Дюкейн!
У него были кроваво-красные губы, вот только глаза я теперь не мог рассмотреть, потому что их закрывали огромные зеленые очки. Он определенно увидел меня при свете торшера в алькове, потому что хищно усмехнулся и сделал несколько шагов в сторону ресторана.
Отшвырнув книгу, я ринулся за ним, когда в холле неожиданно погас свет. Несколько секунд я провел в прострации, потом нащупал в кармане зажигалку и дошел до стены. Причина внезапной темноты объяснялась очень просто – очевидно Дюкейн нажал на выключатель, погасивший светильники перед лифтом. Я включил свет обратно и осмотрелся. Холл и короткий коридор, ведущий к ресторану, были совершенно пусты. Ни следа загадочного черного человека. Стеклянные двери, ведущие в бар и ресторан, были закрыты на замок.
Я еще раз обошел площадку перед лифтом. Никто не притаился за кадкой с пальмой, не прятался под декоративным столиком, не выпрыгнул на меня из-за колонны. Естественно, незнакомец мог перебежать к противоположному углу холла и скрыться на лестнице. И куда в таком случае он делся? Снова поднялся в свое неведомое убежище? Или под покровом темноты он мог направиться к выходу из отеля, но тогда ему не миновать Луиджи за стойкой.
На всякий случай я прошел проведать ночного консьержа.
– Мимо тебя никто не проходил?
– Кто? – сонно захлопал глазами парень.
– Там у лифтов сейчас выключился свет. Ты видел?
– Что?
– Ладно, ничего.
– Эй, погоди, там лампочка что ли перегорела? Так я сейчас заменю.
– Нет. Показалось наверное.
– А. Это нормально. Тут все время что-то кажется. То шаги слышишь, то какой-то стук раздается, как будто из стен. Старый дом, что ты хочешь.
До самого утра я сидел в «шахматном алькове» и читал Стокера, пока не дошел до закладки Винни. Больше в отеле ничего интересного не произошло.
Глава 15
Приехав домой, я первым делом позвонил Вэлу в участок.
– Мне кажется, я сегодня ночью опять видел Дюкейна. Ну точнее нашего неизвестного с бородой.
– Тебе кажется? – уточнил Крэддок, услышав мой рассказ.
– Я его опять видел всего несколько секунд. А потом погас свет. Когда я нашел выключатель, уже никого не было.
– Ты вообще спал?
– Я выполнял свою работу.
– Ну, во всяком случае, сегодня ночью в «Гарнете» никого не убили, так что можешь теперь отдохнуть. А то тебе будет мерещиться этот Дюкейн за каждым углом. Кстати, ты знаешь, что самое интересное – мы не нашли никаких концов на Альберта Парсонса. Отпечатки пальцев ничего не дали, в армии он не служил, полицией, во всяком случае, в нашем штате не привлекался. Прав у него не было, счета в банке тоже, вообще, кажется, никаких бумаг. Оплата за номер производилась через юридическую фирму, а они отказываются предоставлять любую информацию, пока для этого не будет весомых оснований. Тайна личности клиента, мать ее. Мы опубликовали портрет в газетах, надеемся будет хоть какой-то толк. Но ведь эти юристы же уже в курсе, что он умер. И никакие родственники не объявились затребовать тело покойного. Человек-невидимка, представляешь.
То есть один невидимка убил другого. Тут было над чем подумать.
Поспав несколько часов с задернутыми шторами, я поехал в Голливуд-Парк к началу вечерних скачек. Там я встретил несколько знакомых осведомителей, которых расспросил о Парсонсе. Все утверждали, что в последнее время он не влипал в неприятности и не задолжал букмекерам особо крупные суммы денег. Свой последний день Эл действительно провел на скачках. Узнав о его смерти, ребята расстроились.
– Вообще он был неплохой парень, – ковыряя в зубах, сообщил мне ипподромный «сверчок» по имени Хлыщ. – По нему видно было, что когда-то ворочал большими деньгами, ну то есть, что зелененькие у него водились. Знал, кому чаевые давать, когда ребят угостить. И одеваться парень умел, сразу было видно, что шмотки у него старье, но не дешевка. Сильно вышли из моды, но сшиты на совесть.
Хлыщ отлично разбирался в моде, на мой взгляд, лучше, чем в лошадях.
– Ума не приложу, кто его мог кокнуть. Точно не из местных. Эл, кстати, нервный такой был последнее время, все время оглядывался и высматривал будто кого-то в толпе.
Поболтав еще с несколькими ребятами мне удалось наконец выяснить, что в день своей смерти Парсонс действительно приобрел на ипподроме кокаин. Очевидно тот самый, предназначавшийся Тане, который он спрятал под половицей. Узнав цену, я понял, что он почти ничего не заработал на этой операции, продав миссис Джордан наркотик почти за те же деньги. Да этот Парсонс, судя по всему, был тем еще альтруистом.
Придя вечером в свой кабинет в отеле, я первым делом набрал номер комнаты Бониты Симпсон. Она взяла трубку после второго гудка.
– Боюсь, у меня новости неутешительные, – сказал я.
– Зато у меня для вас есть новости! Я даже звонила вашей секретарше, оставила сообщение, но вы так и не перезвонили.
Действительно, со своим новым вампирским графиком я почти забросил коммутаторную службу. Днем, ложась спать, я отключил телефон, а потом провел весь вечер на ипподроме и даже не поинтересовался, нет ли у меня новых потенциальных клиентов.
– Я мог бы к вам зайти, когда буду совершать вечерний обход, – предложил я.
– Так начните его пораньше. Это важно, – решительно промолвила миссис Симпсон.
– Вот это доставили мне несколько дней назад в киностудию, – сказала она, швыряя пакет на стол, когда я расположился в ее гостиной. – Сегодня я пришла на работу, а мне сказали, что пакет оставили на мое имя в приемной, пока я была на съемках. Это почерк Эла на конверте, я уверена.
Внутри лежала только сложенная газета четырнадцатилетней давности, «Вестник» городка Мейпл-Хилл в штате Миннесота, как я мог судить по заголовку. Газета занимала всего четыре страницы, так что, видимо, новостей в Мейпл-Хилле в то время было немного.
– Вы ее читали?
– Проглядела. Я думала, там где-то будет упоминание об Эле, но ничего подобного я не нашла. Так что ждала вас. Очевидно, что Эл отправил мне эту газету не просто так. В ней должен быть ключ к его убийству.
– А вы не хотите отдать ее полицейским, ведущим расследование?
– Нет, – решительно ответила Бонита. – Они подошьют ее к делу и отправят пылиться в архиве.
Судя по всему, у Бониты было вполне сформировавшееся представление о методах работы полиции.
– Возьмите эту газету, мистер Стин, и сделайте то, что нужно, – торжественно заявила она.
– Кстати, я хотел вам сказать, мэм. Полиция не смогла найти никаких родственников Альберта Парсонса. Хотя они послали запрос в юридическую фирму, которая занималась оплатой его номера в отеле. То есть никто не объявился и не затребовал выдачу тела. Вы не хотели бы… заняться похоронами?